Нелли Савенкова - Самоборец

— Да ведь он новый! — возразили ему.

— Укрепить, я сказал, не поновить, — повторил Сергей. — Для того в слабых местах удвоить тын, на стрельницах запасти поболее стрел да камней тяжелых… Да смолу в бочках собрать и котлы приготовить, чтобы ту смолу жечь да лить на басурман, коли придется. Чего еще?..

— Воды, знать, поставить? Пущай стоит в бочках, а чтоб не стухла, поновлять ее. Как, не ровен час, нападут супостаты, так полить острог, да избы, да варницы, — предложил Никита Смирной.

— Варницы-то, чай, на Усолке. Вода рядом! И на что воду готовить? Все одно — не успеем полить-то. Господу надобно молиться, чтобы защитил. А у нас силы не хватит, — сказал свое слово Леонтий Рукавишников.

— Город бы рубленый поставить, как в Чердыни, — то дело! В нем и защищаться сподручнее, — помечтал Ряха. — Да войско бы нам, тогда и тужить не об чем… Сами мы не справимся.

— Чего, вовсе не справимся? — нахмурился Сергей.

— Знать, дня два-три продержимся, — прикинул Елисей Александров, — а опосля…

— Войско надобно. Наместника просить, чтобы не всю дружину с собою забирал, — предложил Ряха.

— Ну да! Так он тебя и послушался! Ты ж не государь! — вскинулся Рукавишников.

— У государя войско просить надобно, — сказал кто-то.

— Где государь! А где ты! Доберись до него сперва, — ответили ему.

— Государь под Казанью, знать, стоит? — предположил Сергей.

— Ну и где та Казань?

— Да уж поближе, чем Москва. Недалече… Ежели по воде, так оно вовсе рядом. Князь-то наш, знать, уж кланяется государю, — подал свой голос Вахромей.

— Это хорошо: ежели Казань повоюют, ногайцы на нас более не нападут. А вот сибирцы… — Сергей оглядел мужиков. — Ну чего, крещены души, приговорим?

— Да сибирцы тихие. Чего вдруг они полезут-то? — возразил Ряха.

— Ну а вдруг? Ты ж им в голову не влезешь, не вызнаешь, какие думы у них.

— Приготовиться надобно, как Сергей Никитич сказал: и острог укрепить, и запас сделать, да настороже быть, — заключил Рукавишников.

— Да к Казани бы отъехать не помешало. Государю челом бить, чтобы дал из войска своего отряд, — добавил Вахромей.

— Кто ж поедет? Неужто кто решится? — усомнился Сергей.

— Ты, староста, да я, бывал я в тех местах, в Свияжске, новом русском городе на земле Казанской, ярмарка там… А еще… — Вахромей оглядел собравшихся, — да вон, друзей своих возьми, Михайлу Ряху с Андреем Клестовым. Больше и не надобно.

— Так, стало быть, поедем? К государю?.. — не поверил в такую возможность Сергей. — Собраться надобно, дело на кого-то оставить.

— Сбирайся! — весело крикнул Вахромей. — Не завтра еще отправимся, но и тянуть не можно. Ну как царь Казань быстро возьмет да уйдет оттуда? Придется на Москву ехать, догонять его.

Скоро выехать не удалось: то одни, то другие неотложные дела не отпускали. А пока собирались, Дарья родила сына. Назвали его Ваняткой. Полюбовавшись младенцем да повздыхав, что он не сын Марьяны, Сергей принялся собираться в дорогу.

Тут Дарья взбунтовалась.

— Ты куда? — встала она посередь избы, уперев руки в бока.

— К царю поеду, — бросил Сергей.

— К царю-ю?! — изумилась жена. — Более-то ничего не примыслил?

— Войско у него просить буду для защиты Усолья.

— Ну да, ну да… Окромя тебя некому?

— Я ж староста… Со мною Вахромей едет…

— Ну да, Вахромей — лиса знаемая! Он тебя завезет…

— Михайло Ряха да Андрей Клестов с нами же…

— О! И оные туда же! И все к царю? И как же вы до него доберетесь? Он-то, чай, далеко сидит…

— Под Казанью он, недалече, татар воюет, — нехотя проговорил Сергей.

— Во-от!.. Татары те спокою не дают! — взъярилась Дарья. — Ведаю я, чего ты туда рвешься. Все Марьянку забыть не можешь! Все мыслишь сыскать ее? Ну, сыщешь… Дальше-то чего? Куда ее теперь? Дом ихний ногайцы сожгли, Акулина померла… Куда Марьянке ворочаться? У нас с тобою семья! Сын у нас!.. Не пущу!

— Чего ты, Дарья? Как Марьяне в Казани оказаться? Ее ногайцы пленили. Я ж не об себе пекусь — об Усолье нашем. Оборонять его надобно: сибирцы неспокойны. Сама-то посуди. А ну как новый набег? Это ж опять все порушится, погорит. Войско нужно, чтобы защитить нас. Прослышат сибирцы про войско да не пойдут на Усолье.

— Сами оборонимся, — решительно вскинулась Дарья. — В Чердыни войско есть, коли занадобится — наместник пришлет. А ты не езди! Дорога незнаемая, путь неблизкий. Сгинешь, пропадешь. У нас дите малое, как же я одна-то? Промысел на кого оставишь?

— Елисей приглядит, да работные, чай, сами справятся… Все, Дарья, не перечь мне! Решил я, — отрезал Никитин.

Сборы были недолгими, прощание — слезным. Отслушав молебен, погрузились Сергей с Вахромеем да Михайло с Андреем в большую лодку торговца и отправились с Богом. Скоро лодка скрылась за поворотом.

Дарья в последний раз мысленно перекрестила мужа. Тяжело было на сердце у нее: чуяла она — не один воротится Сергей. Разум подсказывал: не может того быть, не жива Марьяна, уж сколь лет прошло — ни весточки о себе не подала подружка. Да что разум? Сердце чуяло: привезет ее, за нею ведь поехал, сам того не ведая… А и привезет — пускай! Марьяна ныне Дарье не помеха. Венчанные они с Сергеем, муж он ей, она его жена — не Марьяна. И быть тому вовеки!

Сергей налегал на весла без устали. Друзья уговаривали его передохнуть: мол, сама лодка по течению пойдет. Да не мог он сидеть сложа руки, что-то гнало его, торопило. Вахромей узнавал окрестности, рассказывал без умолку одну сказочку за другой. Ночами усольцы приставали к берегу, разводили костер, варили еду, а насытившись, чутко спали. После, ближе к земле татарской, стали караулить по очереди…

Ехали долго. Знать не знал Сергей ранее, что Русь такая великая: сколь едут, а все река не кончается, да шире-шире становится. И люди везде живут: деревни, городки укрепленные по берегам видятся, да, похоже, — нерусские.

Плыли Камою-рекой, после Волгою пошли. Наконец Вахромей, оглядев берега, сообщил:

— Все, други мои, Казань недалече…

Скоро послышался далекий грохот. Усольцы переглянулись: гроза в эту пору? Чудно… Грохот нарастал и уже не прекращался. И тут догадался Вахромей:

— То пушки огнестрельные палят! Царь Казань берет…

На берегу показались вооруженные люди, замахали усольцам руками, заорали:

— Стойте! Стойте! К берегу правьте!

— Чего? Причалим? Иль подалее отъедем? — переглянулись путешественники.

— Авы кто такие?! — крикнул, сложив руки ко рту, Вахромей.

— Царя Московского люди! А вы чьи?

— Ну вот, крещены души, прибыли, чай? — Вахромей обернулся к товарищам. — Пристаем.

Люди на берегу, увидев, что лодка повернула к ним, столпились и, подняв пищали, ждали молча, когда причалит. Усольцы втащили лодку на сушу.

— Кто такие? — строго спросил их стрелец, видать, старший среди своих товарищей.