Хуан Франсиско Феррандис - Барселона. Проклятая земля

Оникс тоже говорил о природе как о чем-то живом. Но хотя эти двое исходили из общего принципа, от бестиария веяло мраком, а Эга лучилась светом. Девушке хотелось узнать больше.

– Я уже не девочка, которая встретилась тебе той ночью.

– Ты Ротель из Тенеса, и мне известно, что твой брат сражался с теми, кто сейчас идет за тобой по пятам; сражался, чтобы Марка перестала быть местом тьмы. Зачем ты пришла?

– Их было много больше, но Дрого де Борр, их повелитель, приказал их убить, – мрачно сказала Ротель. – Сама не знаю, почему я разрешила им идти за мной.

– Ты не желаешь им смерти, – предположила Эга. Ее темно-синие глаза ярко блеснули. – Ты не такая, как твой учитель, в тебе еще сохранился свет. Чего ты хочешь для этих людей? Зачем привела их сюда?

– Я просто увела их подальше из той проклятой земли, – спокойно ответила Ротель. – Быть может, здесь у них появится шанс.

– Думаешь, местные крестьяне согласятся их принять? О том, чем они занимались десятилетиями, известно по всей Марке, и понадобится несколько поколений, чтобы это знание забылось.

– Стало быть, они умрут, – запальчиво бросила Ротель. Она не желала делать уступки милосердию.

– Души их прогнили… И все-таки ты сможешь вывести их на путь, – мягко возразила Эга. – Ты сумеешь объединить оставшихся и заставишь их отказаться от пути разрушения.

– Ты меня совсем не знаешь. – Ротель приподняла мешок с коброй, и змея шевельнулась внутри.

– Твой бестиарий был чужеземцем, сыном боли и страха. Тебе ведомо чувство любви к брату. Ты вернулась сюда, к своим корням, потому что заблудилась. Матери угодно, чтобы ты вернула озлобившихся людей к их мирным истокам.

– Они ведут себя как звери и позабыли, что можно жить иначе.

– Пусть так, но в глубине души они не этого желают своим детям. – Эга пристально всматривалась в холодные глаза девушки и видела в них не только холод. – Некоторые откажутся идти за тобой, но многие пойдут. Они тебя знают и боятся, потому что ты ученица Оникса, быть может, последний бестиарий в этом мире и единственный человек, способный объединить в союз противоборствующие кланы. Есть ведь дикие земли, на которых эти люди могли бы устроиться.

Девушке стало не по себе. Слова Эги проникали в нее как яд; воздействие ощущалось не сразу, но и противоядия у нее не было.

– Ты просишь меня сделать то, чего не смогли добиться рыцари и епископ?

– Ты единственный человек, способный ходить по лесам без опасности быть распятой на дереве, и ты можешь запугать их так, чтобы они остановились и тебя послушали. А взамен я обучу тебя всему, что знаю о видимом и невидимом. У тебя уже был учитель смерти, теперь появится и учитель жизни.

Ротель начала задыхаться и вихрем вылетела из пещеры. Эга вздохнула. Ей бы хотелось рассказать этой девочке старую историю о девушке, которая сбежала в леса из-за жестокости своего мужа. А через много лет она исцелила пригожего светловолосого рыцаря, умиравшего в лесу, а еще некоторое время спустя она передала рыцарю девочку, плод их взаимной любви, чтобы ее оберегали стены высокого замка. И все-таки Эга решила, что ворошить прошлое незачем. Точно так же она не нашла в себе силы признаться в ту снежную ночь, после долгих лет поисков, когда Ротель нашла ее сама, укрывшись в пещере Матери. Именно тогда Эга поняла, что эта девчушка унаследовала основную черту своего рода.

Ротель потерянно стояла в темноте. Что-то в Эге ее манило. Между ними существовала связь, и отрицать ее не имело смысла. Эга была одной из тех одиноких женщин, что живут в лесу, в тесной связи с природой и с древними дохристианскими верованиями. Ротель хотела постигать тайны мира, а именно это и предлагала ей старушка – в обмен на убеждение вожаков диких орд, с которыми она познакомилась через Оникса.

Охваченная такими мыслями, Ротель нашла себе пристанище в другой пещере, выше по склону. В полнейшей темноте, двигаясь на ощупь, она проникла в самую глубину. Девушка отыскала сухое место, села и замерла. В голове ее кружились обрывки недавнего разговора. Она – наемный убийца, а не вождь голодранцев, готовых поубивать друг друга.

Постепенно Ротель утратила ощущение времени, все мысли ушли из головы. Тишина и одиночество ничем не нарушались. Но потом вокруг начались изменения: девушке показалось, что она видит во тьме огоньки. Она продолжала сидеть неподвижно, широко раскрыв глаза. И почувствовала чье-то присутствие за спиной. Ротель почти ощутила холодное дыхание бестиария, и волосы у нее на затылке вздыбились.

– Учитель, ты здесь, – прошептала она пересохшим горлом.

– Да, ты всегда найдешь меня в самых темных местах.

– Ты слушал эту женщину.

– Да.

– Почему мне так тревожно рядом с ней?

– Это не тревога, это страх.

– Я не боюсь. Я ничего не чувствую.

– В тот день, когда это станет правдой, ты окажешься в аду. Рядом со мной.

– Мне ничего не нужно от Эги. Почему она просит именно меня?

– Хотя она и сильна, ее сил не хватит, потому что ей знаком только свет, а этого мало.

– Я убийца.

– Да, ты убийца. Тебе хорошо знакома тьма, но способна ли ты познать свет?

Ощущение присутствия исчезло. В пещере было очень холодно, и продрогшая Ротель выбралась из потемок наружу. Ей нужно было выспаться, впереди ожидала непосильная задача.

Карл Лысый, король Франции, каждую весну собирал Генеральную ассамблею, на которую являлись чиновники высшего ранга, графы, герцоги и маркграфы королевства, а также епископы и влиятельные аббаты. Нестабильность внутри государства и норманнские набеги заставляли государя постоянно перемещаться из домена в домен, поэтому собирались каждый год в новом месте. На этих ассамблеях король заключал новые союзы с крупными домами, чтобы получать новых солдат в королевское войско, раздавать владения и подписывать договоры с Церковью.

Серве располагался возле границы с королевством Лотарингия, неподалеку от Реймса. Место было лесистое, пышно зеленеющее уже весной. Охота удавалась хорошая, и даже самые неуклюжие аристократы что-то да привозили из своих выездов. Лесные трофеи поднимали настроение, и вассалы проявляли больше уступчивости на переговорах. Вокруг обнесенного стеной поселка вырос обширный лагерь из военных шатров; в открытом поле устроили трибуны для турниров. Помимо решения государственных дел, собравшимся хватало времени на амурные забавы, пиршества и заключение разного рода сделок.

После исчезновения Гунфрида из Готии часть южных графств, от Роны до Испанской марки, нуждалась в правителях. Вся эта территория пребывала в глубоком упадке – земли лежали невозделанные из-за отсутствия работников, селения жили обособленно, страдая от голода и эпидемий.