Хуан Франсиско Феррандис - Барселона. Проклятая земля

На честь управления этими землями претендовало несколько человек, в их числе и малоизвестный при дворе Дрого де Борр, который, по слухам, совершил великие подвиги при взятии Тулузы. Поговаривали, что бастард Роргониса де Борра заставил предателя Гунфрида бежать в Италию с помощью бредовых видений, хотя люди здравомыслящие и не доверяли этим слухам, а сам победитель решительно их опровергал. В доказательство того, что он является добрым христианином, Дрого вытащил из забвения то обстоятельство, что он, хотя и не носит сутану, когда-то был рукоположен в священники. Дрого претендовал на Барселону и Руссильон. Король, несмотря на кровь бастарда, казалось, не имел ничего против – только если новый граф выплатит все налоги, которые не собрал его предшественник, и устроит набор солдат для королевского войска.

Ассамблея, рассчитанная, как всегда, на несколько дней, проходила в маленькой церкви Серве. По одну сторону центрального нефа вельможи заняли места в соответствии с древностью и могуществом своих родов; напротив восседали епископы и аббаты. В пресвитерии сидели король Карл Лысый, его камерарий Теодорих и архиепископ Гинкмар из Реймса. Крест над алтарем и священное пламя напоминали собравшимся, что за ними наблюдает суровое Божье око. В церкви было неуютно и тесно из-за большого скопления власть имущих.

Писцы лихорадочно черкали по пергаменту, занося принятые решения. Документировать следовало все: предоставление земель, налоговые льготы и привилегии, привязывающие вассалов к монарху в обмен на армии и подданство. Империя истощалась, когда государственные земли отходили во владение феодалам, но только таким способом Карл мог удержать на голове корону, ярко сиявшую в пламени светильников.

Дрого улыбался из последнего ряда, безразличный к презрению древних родов. Король вынужден обращаться к малым вассалам, когда могущественные дома растратили и деньги, и солдат в предыдущих кампаниях. Мало что будет значить легендарное происхождение, если, кроме него, больше нечего предложить истории.

Документ, по которому Барселона и Руссильон переходили к Дрого де Борру, был уже составлен. Известиям из Марки никогда не хватало ясности, а король хорошо помнил имена графов, поднимавших там мятежи. Отдаленное расположение и отсутствие заинтересованности при дворе превратили эту землю в изолированный островок, но бастард Роргониса де Борра управлял ею во время безвластия и бегства виконта Сунифреда, а еще, желая добиться милости сюзерена, преподнес ему дар от лица города – четыре либры серебра и драгоценные изделия. Несмотря на ропот тех, кто не склонен ему доверять, Дрого получит законный статус графа за свои заслуги и верность короне.

Когда писец передал пергамент королю, чтобы тот огласил назначение, двери церкви распахнулись и появился еще один епископ, в митре и с посохом. Темная туника испачкалась за время долгого путешествия. Когда прибывший подошел к пресвитерию, свет упал на клочковатую бороду, не стриженную несколько недель.

– Фродоин, епископ Барселонский! – тотчас объявил Гинкмар. Взгляд старика был суров.

Гинкмар знал, что Фродоин уже несколько дней живет возле Серве, но на ассамблее он не показывался. Такое появление было рассчитано на то, чтобы поразить короля и главнейших людей государства. Гинкмар улыбнулся дерзости своего ученика.

Присутствующие действительно смотрели на молодого прелата с изумлением, а он, как положено, почтительно склонился перед государем.

– Вы припозднились, – попенял ему король. – Мне было бы желательно спросить вашего совета, епископ, ведь назначение графа в Барселону прямо касается и вас.

– Простите бедного священника. Мне было нелегко добраться до самого Серве. Но я проделал этот путь с одной-единственной целью.

Ему удалось привлечь всеобщее внимание. Фродоин заранее отправил в церковь верного Жорди и сумел точно выбрать момент для своего появления. Он медленно повернулся и эффектным жестом указал на Дрого.

– Хотя я и посылал письма, в которых выражал согласие, чтобы Дрого де Борр в течение нескольких месяцев занимал должность виконта Барселонского, некоторые сведения, полученные мною впоследствии, не оставляют места сомнению: бастард Роргониса де Борра не может быть графом Коронованного города, поскольку он кровавым путем присвоил себе власть, которая по праву принадлежала виконту Сунифреду.

– Это ложь! – прорычал Дрого, поднимаясь с места. – Были убиты только те, кто изменил королю!

– Вы готовы поклясться в этом перед Богом? – пылко вопросил Фродоин.

Собравшиеся заговорили наперебой. Теперь в лагере будут обсуждать только эту новость.

– Тихо! – возвысил голос король. – Дрого де Борр, вы будете говорить в свою очередь.

– Ваши обвинения весьма серьезны, епископ Фродоин, – вмешался Гинкмар, живо заинтересованный происходящим. Он хорошо знал Фродоина и понимал, что хитрец что-то задумал. – У вас есть чем их подкрепить?

– Да. Я обвиняю официально и публично.

Фродоин оставался одним из самых молодых прелатов, все были поражены его дерзостью. Если он не сумеет подтвердить обвинение, его положения во французской курии не спасти.

– Все это клевета! – кричал Дрого, пробираясь в центральный проход храма. – Да, я вошел в Барселону, но только чтобы подавить восстание гота Гисанда, который провез в город оружие. Я нашел тайник в одной из городских таверн.

Ассамблея бурлила: от Марки разило гнилостью и предательством.

– Я – епископ Барселонский и, повинуясь Божьей воле, заявляю, что это неправда!

Дрого презрительно ухмыльнулся:

– Мы слышим речь прелата, повинного в незаконной связи с замужней дамой. Его избранницу зовут Года!

Фродоин побледнел. Кто-то донес Дрого о его самом главном секрете; это означало, что его наушники подобрались ближе, чем епископ мог себе представить. Услышав об адюльтере, епископы возмущенно заголосили, хотя их самих ждали в шатрах рабыни и наложницы. Стоявшие на крыльце Сервусдеи и Жорди обменялись испуганными взглядами, но Фродоин оправился от удара и внешне выглядел спокойным. А вот Гинкмар страшно помрачнел:

– Это правда, Фродоин?

– Я принадлежу Церкви, и я верен своим обетам, архиепископ. Пусть он представит доказательства! – Он посмотрел на Дрого с вызовом. – К несчастью, супруг Годы, Нантигис из Козеранса, не сможет выступить свидетелем, потому что этот человек собственной рукой лишил его жизни.

Дрого безотчетным движением опустил руку на пояс, но в церковь Серве все приходили без оружия. Гинкмар грозно направил палец на епископа:

– Людям богобоязненным следует отвечать на столь тяжкие обвинения перед судом.