Эптон Синклер - Жатва Дракона

– Я бы хотела, чтобы ты поверил мне, Ланни, есть много женщин, которым удается быть счастливыми, даже если бизнес их мужей заставляет их уезжать. Мы в Новой Англии мореплаватели, и мы привыкли к тому, что женщины не видят своих мужей год или два. У женщины есть ребенок, и это заставляет ее напряженно трудиться, а когда муж возвращается, у нее появляется еще один ребенок, и она учится делать все ещё лучше.

– Может быть, и есть такие женщины, но я не встречал таких, на которых мог бы положиться. Ланни, конечно, не мог объяснить свои истинные причины, и это было лучшее, что он мог придумать.

– Я хотела бы я убедить тебя серьезно подумать о Лизбет. Она милая и прекрасная натура, и очевидно, что она увлечена тобою.

"Я знаю", – сказал обеспокоенный холостяк, женщины не позволяли ему оставаться без их внимания, где бы он ни был, и это стало большой проблемой. – "Я сделал все возможное, чтобы не поощрять её, я был вежлив и дружелюбен, но не более того".

– Я это заметила, и, конечно, это твоё право, но мы с Робби согласны с тем, что это будет самый подходящий брак, о котором мы могли подумать. Она - домашняя девушка, она хотела бы иметь детей и будет счастлива в Бьенвеню или здесь, у нас, если бы она знала, что ты занят своей работой и вернешься, когда сможешь.

Язык Ланни был связан. Он не мог ничего сказать о своей работе, которая так обеспокоила бы и пожилую, и молодую женщину. Всё, что он мог придумать: "Лизбет ничего не понимает о том, о чем я думаю".

– Я знаю, Ланни, но она всего лишь ребенок, ее ум только начинает открываться миру. Я наблюдала за ней, и она с удовольствием слушает все, что ты ей рассказываешь. Такая девушка всю свою жизнь посвятит человеку, которого она любит. Если вы дашь ей книги, она прочтет их, она сделает все, что, по ее мнению, сделает тебя счастливым.

– Это то, что Бьюти и все ее подруги рассказывали мне об Ирме, но всё получилось не так. Ирма точно знала, чего она хочет, и шла прямо к этому.

– Что ж, Ланни, я ничего не могу сказать о вашем европейском мире и даже о светском обществе в Нью-Йорке, для меня он кажется бессердечным и испорченным, и я никогда не посоветовала бы тебе жениться на Ирме Барнс, даже за все ее миллионы. Но Лизбет другая. Она воспитывалась дома и обожает отца, она даже не училась в пансионе благородных девиц. Нахождение на яхте становится довольно однообразным. Так она рассказала мне.

IX

Ланни пришлось вежливо слушать и терпеливо отвечать. Это было частью его работы. Он мог ясно понять точку зрения Эстер и своего отца. То, что они хотели для него, было тем, что он должен был бы иметь, будь он тем, кем они его считали. Теперь он мог только сказать, что боялся связать себя обязательствами, которые он не мог выполнить. Предположим, что однажды он встретил бы женщину, которую он искренне и глубоко полюбил, и обнаружил, что женился на женщине, которую он никогда не любил. Это означало бы трагедию для двух женщин, не говоря уже о себе. Ланни мог догадаться, что его отец рассказал Эстер о Мари де Брюин и, возможно, также о Розмэри графине Сэндхэйвен. Не сейчас, возможно, а когда они обсуждали проблему его будущего.

Он сказал: "Я был действительно влюблен, и я знаю, что это значит. Если это когда-нибудь случится со мной, то я боюсь, что это будет какая-то взрослая женщина, разделяющая мои мысли и интересы. На девушек приятно смотреть и танцевать с ними, но они редко знают что-либо. Они даже не знают, что они собой представляют, и я боюсь того, кем они станут, когда узнают".

Эстер боялась, что, если она скажет слишком много, то это может вынудить его уменьшить частоту его посещений. Она задала один вопрос, который озадачил его: "Скажи мне, может Робби объяснить твоё отношение мистеру Холденхерсту?"

"Какой ужас!" – воскликнул пасынок. – "Он спрашивал? "

– Нет, но мы оба думаем, что он хотел бы знать. Если бы мать была здесь, то она бы спросила.

– Полагаю, что спросила, но я понятия не имел, что дело зашло так далеко.

– Разве тебе не приходило в голову, что, может быть, именно поэтому он приехал? Ньюкасл не такой уж интересный город для человека, который только что объехал вокруг света.

"Ну, извини, если я такой интересный человек", – ответил Ланни с легким озорством. – "Я просто пытался помочь Робби продать акции. Надеюсь, я ничего не напортачил".

– Скажи мне откровенно, Ланни.

"Хорошо", – сказал он, готовясь к очередному шоку. Когда люди говорят "откровенно", это наверняка было чем-то неприятным.

– Есть ли в твоей жизни другая женщина?

– Нет, мама, нет.

– Я должен знать. Есть ли есть, то я буду зря тратить время.

– Если когда-либо будет, то я обещаю тебе рассказать. Нечего стыдиться.

"Хорошо, подумай о Лизбет". – Эстер с трудом сдалась. – "Она здесь, и, возможно, пройдет какое-то время, прежде чем ты встретишь кого-нибудь более достойной твоей любви".

X

Да, она была здесь, и она оставалась в гостях. Суть приятного образа жизни этой семьи заключалась в том, что они никогда не торопились. Если они проводили приятно время, то они продолжали проводить его. Немногочисленные детали контракта, которые нужно было прояснить, могли послужить достаточным оправданием, если таковые были необходимы, но никто не поднимал тему. Яхта вошла в реку и встала там на якорь носом, направленным вверх по течению, за исключением случаев сильного прилива. Когда кто-то хотел сойти на берег, то катер отвозил их. Они ночевали на борту, и когда их не приглашали, то они ели на борту. Шезлонг под полосатым навесом был самым приятным местом, чтобы играть в бридж или читать роман, если таковой можно было найти. Так зачем беспокоиться или задавать вопросы?

Эстер сказала: "Подумай о Лизбет". И Ланни должен был это сделать, или нет. Он видел ее каждый день, и было бы невежливо не встречаться с ней. Она была в центре внимания, "на ковре", и ему сказали, что это его ковер, если он получит его. Интересно, что она решила? В настоящее время молодые штучки, казалось, знали, чего они хотят, и прямо шли к цели. Ланни был целью не один раз. Лизбет, решил он, не была импульсивной, но кто мог сказать, что может происходить внутри нее? Когда-нибудь он может ошибиться, держа ее за руку на долю секунды чуть дольше. И прежде чем он это осознает, она окажется в его руках.

Он подумал об этом и решил никогда не оставаться с ней наедине. Но даже когда он думал об этом, его кровь говорила ему, что, возможно, не так неприятно подержать ее на руках. Это была ловушка, созданная природой, это адское занятие сексом, которое не позволяет мужчинам и женщинам быть одинокими. Как только она появлялась в его поле зрения, он понимал, насколько соблазнительной была ловушка. На неё было так приятно смотреть, что это заставляло его слегка дрожать. Как он мог быть искусствоведом и не ценить красоту? Он сказал Эстер, что не любит эту девушку. Но, может быть, эта дрожь и была любовью, и, может быть, идеи, которыми он изводил себя, были всего лишь попытками удержаться от любви.