Бямбын Ринчен - Заря над степью

Как только гимн был закончен, Дамдинсурэп выстрелил в воздух. По этому сигналу командир одного из десятков подошел к пленному офицеру и, нагнув ему голову, отсек мечом. Засучив рукава, он вытащил нож, разрезал его грудь, вынул трепещущее сердце и поднес его Максарджабу. Максарджаб взял сердце, прикоснулся им к главному знамени, которое держал около него Дамдинсурэн, и окропил знамя кровью. Затем Максарджаб предложил испить крови Дамдинсурэну, отведал сам и дал отведать крови побежденного врага командиру десятка.

Следуя тому же кровавому ритуалу, другие командиры десятков отрубили головы остальным офицерам и освятили кровью их сердец главное поисковое знамя и знамена своих аймаков.

Когда был закончен этот страшный варварский обряд, Максарджаб объявил:

— В честь одержанной победы и полного разгрома врага приказываю Красную горку отныне и на вечные времена именовать Священной горой пламенных героев.

В тот же вечер был созван военный совет. Макмарджаб долго жил в Кобдо, он хорошо знал и Торговую слободу и крепость. Поэтому он подробно изложил свой план штурма и взятия крепости.

Командир добровольческого отряда соёнов, старый охотник Лубсан, негромко сказал:

— В нашем отряде есть человек, который сумел бы сделать подкоп под крепостную стену и взорвать ее.

Предложение охотника всех заинтересовало, и было решено вести подкоп.

Солдат, о котором говорил Лубсан, когда-то занимался добычей золота в Саянах. Он подсчитал, что для разрушения крепостной стены понадобится пятнадцать джинов русского или сорок джинов монгольского пороха. Русского пороха в таком количестве в отряде не оказалось.

Поэтому решили выдать доморощенным минерам пятьдесят джинов монгольского пороха из войсковых запасов.

Семь дней соёнские воины незаметно для противника вели подкоп под крепостную стену. Когда подкоп был закончен, Лубсан доложил, что в полночь крепостная стена будет взорвана. И действительно, в назначенное время раздался оглушительный взрыв и громадный огненный столб поднялся высоко в небо. Пламя на мгновение осветило маньчжурских солдат, стоявших на крепостной стене. Маньчжуры приняли взрыв за сигнал к атаке и открыли из крепости ураганный огонь, но, убедившись, что противник молчит, вскоре прекратили стрельбу. Перед крепостной стеной чернела огромная воронка от взрыва — расчет оказался ошибочным, и противник разгадал планы монголов.

Итак, попытка взорвать крепостную стену закончилась неудачей. Снова был созван Военный совет. Приняли решение штурмовать город ночью и вести наступление сразу на обе части города — Торговую и крепость.

Министр по умиротворению западного края Дамдин-базар Джалханз-хутухта назначил штурм на ночь под восьмое июля.

Командование разработало подробный план штурма.

Каждая часть знала, когда и с какой стороны поведет наступление.

В день перед штурмом Джалханз-хутухта благословил всех солдат и офицеров на воинский подвиг и в сопровождении лам поднялся на гору Аршант, расположенную к северу от Кобдо. Там он должен был сжечь "сор", свет пламени послужит сигналом к атаке.

Смеркалось. Командир дурбетского отряда тайджи Парчин, пользовавшийся славой знаменитого сказителя, обходил палатки и шатры своего отряда. В одной палатке солдат пел былину о богатыре-великане Буме Эрдэнэ. Солдат, видимо, плохо знал сказание, много мест он пропускал, в конце и совсем позабыл. Парчин вошел в палатку, взял из рук солдата думбар [144] Думбар — музыкальный инструмент. и запел. Пел он свою любимую былину с подлинным вдохновением. Слова лились, словно прозрачная звонкая струя животворного родника. В былине говорилось о том, как могучий богатырь Бум Эрдэнэ побеждал своих бесчисленных врагов, и в воображении зачарованных слушателей вставал образ мужественного героя, беззаветно защищавшего от врагов свою родину, необъятный, благодатный край, край вечного лета, где люди жили в бесконечном блаженстве, счастливые и прекрасные, не зная печали и горя, холода и голода, не ведая болезней и смерти.

Воины, вдохновленные песней о легендарном герое, тут же торжественно поклялись испепелить черное гнездо иноземных поработителей.

Прибыл вестовой, он передал приказ командования о наступлении. Пехота, пользуясь непогодой и ночной темнотой, бесшумно двинулась вперед, на указанные ей позиции. Лагерь опустел. Там, где только что стояла армия, остались лишь повара да караульные. В палатках и юртах догорали костры. Огоньки тлеющих углей светились в темноте, как мерцающие звезды.

Войска вплотную подошли к глинобитной стене Торговой слободы, которую охранял отряд самообороны — служащие китайских фирм, державших в своих руках два западных аймака.

Когда другие отряды подошли к стенам крепости, кольцо окружения замкнулось. Войска, изготовившись, в молчании ждали сигнала к штурму. Солдаты сидели в темноте на корточках, плечом к плечу.

Вдруг на горе вспыхнуло пламя. Это ламы зажгли "сор", призывая грозного бога войны помочи победить врага.

Как только сверкнул огонь, Дамдинсурэн и Максарджаб одновременно выстрелили. Выстрелы разорвали ночную тишину, и монгольские поиска с громкими криками "уухай" ринулись и атаку.

Китайские и маньчжурские поиска, защищавшие Торговую слободу, открыли беспорядочную стрельбу. Монголы в ответ стреляли на винтовок, захваченных у разгромленного накануне маньчжурского отряда. Войска под командованием Дамдинсурэна без труда разрушили тонкую глинобитную стену, защищавшую Торговую слободу.

Очевидно, для того чтобы отличать своих от чужих, китайские и маньчжурские солдаты, оборонявшие Торговую слободу, держали бумажные фонари. В ночной темноте эти фонарики служили отличной мишенью для монгольских стрелков.

Вражеские войска понесли большой урон. Они отошли от стены и укрепились во дворах и в зданиях китайских фирм. В одном на домов вспыхнул пожар, и в осажденной слободе началась паника: лаяли собаки, раздавался сухой треск ружейных выстрелов, неслись грозные крики атакующих монгольских солдат.

Но вот внезапно все стихло: слобода пала. Слышались лишь стопы раненых. Монгольские части, занявшие Торговую слободу, спешили присоединиться к тем, кто готовился штурмовать крепость.

Из-за облаков показался молодой месяц. Ночь была на исходе.

Между штурмующими крепость монгольскими частями и осажденными шла беглая перестрелка. Ружейный огонь со стороны маньчжуров постепенно ослабевал. Видимо, патроны были уже на исходе. Монгольские войска пошли на приступ. Солдаты набрасывали на зубцы крепостной стены веревки со специальными петлями и по ним взбирались наверх. Особые команды топорами рубили толстые крепостные ворота. Когда в воротах образовался пролом, туда хлынули монгольские солдаты. Они разбросали мешки с песком, подпиравшие ворота, и растеклись по внутреннему дворику крепости.