Кейт Куинн - Сеть Алисы

Черное платье, туго обтягивающее мой уже хорошо заметный живот, стало мне тесно, но я влезла в него, потому что оно приносило удачу. В нем я смотрелась элегантно и взросло, что нынче было весьма кстати. В Лондон приехали отец с матерью, и мы договорились о встрече в отеле «Дорчестер» на Парк-лейн.

После моего возвращения в Лондон мы с матерью часто перезванивались. Не важно, что расстались мы плохо, она моя мать и, конечно, тревожилась обо мне.

– Милая, у тебя должен быть хоть какой-нибудь план, – сказала она в один из наших разговоров. – Давай увидимся и всё обсудим…

– Извини, я не хочу возвращаться в Нью-Йорк.

Мать не возразила, и это было знаком, как сильно она за меня переживает.

– Хорошо, мы приедем в Лондон. Тем более что у твоего отца там намечаются дела. Я поеду с ним, и все вместе мы разработаем план.

У меня уже был свой план. И я его шлифовала, обитая в квартирке Финна. Да, мы беспокоились за Эву и почти ежедневно наведывались к ее дому, но за английским завтраком говорили не только о ней. Мы говорили о Розанчике, для кого я потихоньку покупала приданое. Мы говорили о нашем будущем. Финн выдвигал идеи, а я просчитывала, насколько они для нас реальны (увидев фальшивое обручальное кольцо, банковские клерки безропотно выдавали мне деньги с моего собственного счета). Но я сомневалась, что мой план впечатлит родителей. А потому готовилась выслушать их предложения и сказать твердое «нет». Пусть я несовершеннолетняя, они должны понять, что мною нельзя помыкать, как прежде. Когда посмотришь в дуло наставленного на тебя пистолета, родители перемещаются в низ списка того, что может испугать.

Однако я не желала, чтоб после моего отказа наша встреча пошла наперекосяк. Что ни говори, я соскучилась по родителям. И хотела попросить прощения за все причиненные им огорчения, хотела сказать, что теперь понимаю, как уход Джеймса перекорежил их жизнь. Я мечтала, чтоб мы опять стали семьей.

– Думаешь, мне надо идти? – Финн надел темно-серый костюм, в котором изображал поверенного Дональда Макгоуэна. (Ах, мой Дональд!) – В Рубе я не произвел хорошего впечатления на твою матушку.

– Так легко ты не отвертишься, Финн Килгор. Идем.

Финн ухмыльнулся.

– Я поймаю такси.

«Лагонда» была в ремонте – в свободное от починки чужих машин время Финн восстанавливал ее мотор, надорвавшийся на пути из Парижа. Жаль старушку, да и мне добавилось бы уверенности, если б к «Дорчестеру» я подкатила на «лагонде». Пусть под капотом она рухлядь, но снаружи выглядит стильно.

Я надела свою обновку – потрясающую черную шляпу, на которую потратилась, памятуя рассказ Эвы о пристрастии Лили к сомнительным головным уборам. Черная вуалетка и перья определенно заносили эту шляпу в категорию сомнительных. Я усмехнулась и сдвинула ее набок, придавая себе лихой вид. «Очень мило, америкашка», – сказала бы Эва. Сердце мое екнуло, как всякий раз при мысли о ней. Агент, занимавшийся продажей дома, ничего не прояснил – указание от хозяйки он получил телеграммой. Мы оставили записку с адресом Финна, в которой умоляли Эву связаться с нами. Каждый раз, подъезжая к дому, мы надеялись увидеть ее, но вместо этого неделю назад увидели объявление, что дом продан.

Где ты? Похоже, Эва нарочно задала нам эту головоломку. Иногда я страшно боялась, что ее уже нет в живых, а иногда была готова убить за то, что заставляет меня так переживать.

– Чарли, голубушка… – Голос Финна, донесшийся от дверей, был какой-то странный. – Ты только глянь…

Я взяла сумочку и вышла на крыльцо. Все слова замерли у меня на губах. У тротуара стояла сногсшибательная машина – под утренним солнцем царственно серебрился роскошный кабриолет с низкой посадкой.

– «Бентли Марк VI» выпуска сорок шестого года, – шептал Финн, продвигаясь к машине, точно сомнамбула. – Объем двигателя четыре с половиной литра… независимая передняя подвеска на пружинах… карданная передача из двух валов… – Дрожащей рукой он коснулся крыла.

Однако сердце мое засбоило не от вида этой бесспорной красавицы. Под «дворником» лежал большой белый конверт, на котором знакомым почерком были написаны наши имена. Во рту у меня пересохло. Я вскрыла конверт. В нем лежало что-то тяжелое, но первым делом я развернула единственный листок. Письмо начиналось без обращения, приветствия и, уж конечно, без извинений.

Ты подключила Виолетту, но я должна была во всем удостовериться сама. Лили и ее сеть выдала заключенная по фамилии Телье. В обмен на смягчение приговора она дала показания и передала немцам пять писем. Это произошло в то время, пока Рене Борделон меня допрашивал. Морока с этими протоколами суда и закулисного совещания, но все подтвердилось. Известно также, что после перемирия Телье покончила с собой.

Рене солгал. Я никого не выдала.

Ты была права.

Я поняла, что реву в три ручья. Но вовсе не от беспомощности. Гадкий внутренний голос беспрестанно твердил, что я подвела брата, Розу, родителей и себя. Но Эву я не подвела. Может, и других тоже. Изо всех сил я пыталась спасти Розу и Джеймса, мне это не удалось, но в их смерти нет моей вины. А с родителями все можно наладить.

И с Шарлоттой Сент-Клэр я разберусь. Она напортачила, пытаясь найти «икс» через бессмысленные и несовместимые величины «игрек» и «зет». Но потом пришла к простому уравнению: она плюс Финн плюс Розанчик. И она прекрасно знала, как это получилось.

Виолетта мне написала. Я еду в Рубе, мы вместе сходим на могилу Лили. Потом отправлюсь в путешествие. Успею вернуться к крестинам. А пока мой должок: тебе – жемчуг, Финну – машину.

Финн перевернул конверт. На ладонь его выпали ключи от «бентли», сцепившиеся с жемчужной ниткой. Мой жемчуг. Вернувшись в Лондон, я сразу пошла в ломбард, но срок заклада истек, и жемчуг продали. Однако вот он. Сквозь слезы, застившие глаза, я прочла последнюю строчку.

Считайте это свадебным подарком. Эва.

Весь «Дорчестер» замер. Швейцары, коридорные, мужчины в элегантных шляпах и их жены в белых перчатках – все смотрели на «бентли», остановившийся перед входом. Мотор сонно мурлыкал, точно котенок, сиденье в перламутрово-серой обивке баюкало, словно объятие. Финн буквально заставил себя отдать ключи служителю.

– Отгоните машину. – Он открыл пассажирскую дверцу и помог мне выйти на тротуар. – Мы с супругой здесь отобедаем.

Под маркизой террасы я увидела мать в оборчатом платье и отца, оглядывающего улицу. Потом взгляд матери оценивающе обежал красивый костюм Финна, глаза отца остановились на изумительной машине, но рты приоткрылись у обоих, когда они узрели меня в вызывающей шляпе и французских жемчугах.

– Здравствуй, мама. – Я улыбалась, держа Финна под руку. – Здравствуй, папа. Позвольте представить вам мистера Финна Килгора. – Я перехватила взгляд матери на мое фальшивое обручальное кольцо. – Мы еще не объявили о свадьбе, но скоро объявим. У нас большие планы на будущее, и я хочу, чтобы вы в них участвовали.