Елизавета Дворецкая - Княгиня Ольга. Ключи судьбы

– Чего ж ты хочешь, батька? – ответил боярин Рудовит. – Мы же его двадцать лет не видели.

– Ровно двадцать, да, – согласился Чудислав.

Олег Предславич остался в стороне, когда оба князя принесли богам своих бычков и их знатные соратники подошли, чтобы, положив руки на головы жертвенных животных, засвидетельствовать условия поединка. Олег Предславич стоял, скрестив руки, с замкнутым лицом; Величана видела, как он бегло перекрестился, и поняла: он христианин. Однако свою клятву он тоже принес, лишь не прикасался к головам бычков и сказал: «Да будет свидетелем Всевышний Бог, Господь наш Иисус Христос».

Оба князя подтвердили, что принимают условия поединка. К этому времени Етон уже не сидел, а стоял, и Думарь держал его меч, готовый извлечь оружие из ножен и вручить господину. Гребина держал щит за кромку, рукоятью наружу, и на его молодом лице читалась тревожная озабоченность. Не то что у старших – те понимали, что о поединке заботиться уже нечего. С ним все решено. Мысли их были уже в завтрашнем дне – а тот оставался темен.

Но вот клятвы были принесены, бояре отступили назад, у краев площадки остались только противники и их оружничие. Доспехов Етон надевать не стал: тяжелы, да и зачем доспехи тому, кто идет умирать. Увидав это, Святослав только дернул углом рта и махнул оружничим, державшим его шлем и клибанион: не надо. Никто не скажет, что он искал себе лишней защиты против дряхлого старика. Хотя всем было ясно: дело не только в Етоновой отваге. При его слабых силах лишний вес будет невыносим, а тут счет шел на каждый вдох.

Святослав опустился на одно колено, положил обнаженный клинок плашмя на плечо и склонил голову. Величана не видела его лица, но даже плечи его выражали внутренний, бессловесный, напряженный разговор с Перуном. В эти мгновения он входил в своего бога и впускал его в себя. Хотелось бы ей знать, что он говорит…

Святослав прикоснулся губами к основанию клинка и выпрямился. Нашел глазами Етона.

– Я пришел сюда подтвердить мое право на эту землю, какую ты сам когда-то обещал отдать мне, – заговорил Святослав, и казалось, в его голосе уже слышны отзвуки громового голоса Перуна. – Но знай, Етон: когда тот договор заключался, я был малым чадом и за меня все решили другие. Теперь я мужчина, и я говорю: не надобно мне даров твоих. Когда мне было двенадцать, мой отец, Ингвар, вручил мне меч, – Святослав слегка взмахнул перед собой мечом, и лезвие сверкнуло под летним солнцем, – и сказал: даю тебе оружие, а все остальное ты с ним добудешь сам. Мечом найдешь себе имения, чести и славы. И сыновьям моим, как войдут они в возраст, я скажу то же самое. Вот мой меч, и острота его – мое право. Другого мне не требуется.

– Ты отважен, Святослав, Ингорев сын, – ответил ему Етон. Похожий на дубовый чур, он стоял напротив молодого противника, сложив руки на рукояти меча и упираясь концом в землю. – Да не всегда отваге и доблести сопутствует удача. Если удача так ярко блестит на клинке твоем – ты всему здесь господин. Но сперва омой его в крови моей. Никто не посмеет сказать, будто я легко отказался от моего достояния. И не тебе, молодцу, но мне, старику дряхлому, сходка наша славу принесет.

– Ты долго прожил, – в голубых глазах Святослава сверкнула ярость, – и удачи тебе боги отпустили, не скупясь. Но век твой вышел. Я отниму твою удачу. Теперь все твое – мое. И она тоже.

– Невелик труд молодому и задорному отнять добро и жизнь у немощного и старого. Но на всякого сильного сыщется сильнейший, как говорили наши предки. Впереди у тебя не одна еще победа, но придет день – и ты перед всей своей дружиной от поединка откажешься. Силы еще будут, а задор весь выйдет. Тогда вспомнишь меня и позавидуешь мне, старику, что готов был умереть с мечом в руке, ни о чем не жалея.

Вдруг Величана заметила в толпе Виданку: лесная женка пробиралась в передние ряды, и всякий, оглянувшись, тут же подавался в сторону и пропускал ее. Вот она вышла к самому краю размеченной площадки и остановилась между плечами двоих гридей. Дальше нельзя было никому, кроме противников. Виданка оказалась напротив Величаны. Одна в красном шелку и золоте, а другая в серой и бурой шерстяной тканине, они были как светлая заря утренняя и сумрачная заря вечерняя.

А между ними, как ясный полдень и мрачная полночь, как яростный летний жар и седой зимний холод, вышли на площадку два князя с обнаженной сталью в руках. И даже боги затаили дыхание, понимая – самое важное сейчас творится там, на земле, на каменной вымостке плеснецкого святилища.

С мечом и щитом – белый сокол на красном поле – Святослав первым вступил в круг.

Етон шагнул навстречу. Он ступал упруго, как молодой. «Корляг» с золоченой рукоятью, повидавший немало битв в прежнее время, почти целиком прятался за кромкой щита. Лишь самый конец, не более пяди, высовывался из-за края. Теперь и Етон ясно видел свою смерть. Вот она – та, что так долго обходила его стороной, смотрит ледяным взглядом голубых глаз, поигрывает клинком. Сорок лет назад Етона не смутил бы такой противник, несмотря на весь его задор…

Старик ударил первым, внезапно и мощно: его меч рванулся вперед, просвистел прямо перед лицом, метя Святославу в глаза. Тот отпрянул, но выпад был обманным: клинок Етона крутнулся над головой и с разгону упал вниз, под нижнюю кромку красного щита. Народ вокруг площадки вскрикнул от хищной быстроты этого движения – даже у Величаны мелькнула мысль, что муж ее еще может победить. Пройди этот удар к цели – и поединок закончится, едва начавшись. Это в сказаниях витязи бьются три дня и три ночи подряд – в жизни схватка может занять несколько мгновений.

Будь Святослав чуть медлительнее – остался бы без ноги. Он едва успел отбить Етонов меч своим и тут же нанес сокрушительный удар сверху вниз. Етон прикрыл голову щитом, пошатнулся, но устоял и сам ударил – снова хитро, чуть присев и закрывшись сверху, резанул понизу слева направо, метя чуть выше щиколоток. Его молодой недруг едва успел отскочить назад и ругнулся сквозь зубы.

Старый йотун оказался не так прост. Перед началом боя Святослав не считал его за противника: думал, позволит нанести пару ударов, а затем зарубит быстро и без затей. Ведь тот и сам к этому стремился – никак иначе этот вызов нельзя было объяснить. Но теперь стало ясно: не он один решает, как все пройдет. Старый волк еще кусается. Сил у него мало, зато опыт многих десятилетий никуда не делся. В груди Святослава ожила ярость, которой душа его отвечала на всякое противодействие. Вспомнились тела в реке, несущей кровавые струи. Ну погоди, раздряба старая!

Злобно оскалившись, Святослав обрушил на противника град ударов – без всякого снисхождения и не давая передышки ни на миг. Верх-низ, справа-слева – лишь щепки летели от щита плеснецкого князя. Крепкий и выученный, в свои двадцать два года Святослав умел наносить по два удара мечом на каждый удар сердца в груди.