Елизавета Дворецкая - Княгиня Ольга. Ключи судьбы

Выдерживать такой напор Етону было не по силам; он начал задыхаться. Левая рука под тяжестью щита онемела, ответный выпад лишь впустую рассек воздух.

Выбрав миг, Святослав ударом ноги сбил Етонов щит в сторону и заученным движением рубанул снизу вверх, по внутренней стороне бедра. От такого удара не спасает и кольчуга.

Старик пошатнулся, шагнул назад и тяжело упал навзничь. Под ним, стремительно расширяясь, росла лужа крови из рассеченной бедренной жилы. Разбитый щит откатился в сторону, но рукоять меча была по-прежнему крепко зажата в пальцах.

С трудом приподнявшись на локте, Етон взглянул на своего убийцу, приоткрыл рот, втянул воздух…

Святослав замер; замерли и люди вокруг площадки, ожидая не то рыка, не то крика…

И вдруг на площадку метнулась серая тень – будто волчица. Величана сначала вздрогнула, лишь потом узнала Виданку. Все стояли замерев, и гридни, которых та оттолкнула, не пытались ее задержать. Даже Святослав от неожиданности отшатнулся, опуская окровавленный меч. А Виданка упала на колени возле Етона и поддержала его голову.

Его веки трепетали, как увядшие листья дуба. Но Етон увидел и узнал Виданку. Узнавание это принесло ему последний в жизни проблеск радости – ему было что сказать на прощание.

– А… э… – выдохнул было он.

Виданка наклонилась ниже к его губам – последние вздохи старика касались ее щеки.

– Ена… не… ой… – шепнул Етон, и Виданка будто прочитала его мысли.

«Жена… ко мне… со мной…»

Уходя с белого света, Етон хотел последней волей закрепить свое право на посмертную спутницу.

Виданка вгляделась в его глаза, будто проверяя, верно ли поняла. Но Етон уже ничего не мог подтвердить. Взгляд его остановился, слабое дыхание замерло на бледных губах. Под колени Виданке натекла горячая влага – это расползалась по камням кровь Етона.

Бережно – хотя он ничего уже не чувствовал – она опустила голову мертвеца на камни и уложила его на спину. Подняв руку, потерла ее о сорочку на груди и почтительно опустила веки над застывшими очами.

В толпе вскрикнула женщина, за ней другая.

Святослав молча вскинул меч к небу, призывая богов с Перуном во главе засвидетельствовать его победу; еще несколько капель стынущей крови сорвалось с клинка и оросило камни. Киевские гриди закричали – дружно, но прохладно. Они не сомневались в исходе поединка, но все же были потрясены этим зрелищем немногим меньше бужан.

Потом Святослав склонился к телу Етона, коснулся кончиками пальцев кровавой лужи возле его бедра. Поднял руку и провел пальцами по лицу, оставляя на своей молодой коже следы крови старика.

Поединок между старым властелином и молодым наследником – древнейший обряд, освященный тысячелетиями. Но, не будучи завершен перениманием силы, он приводил бы лишь к бессмысленному убийству. Святослав не зря учился у волхва Дорогожи смыслу обрядов и обычаев: опыт научил его вниманию к ним.

Теперь все было сделано по закону. Святослав попятился, потом вышел из круга.

Входят двое. Выходит один. Победитель покинул круг, а взамен вошли люди, чтобы вынести поверженного.

Рядом с Виданкой встал на колени Думарь. В сердце своем он никак не мог поверить, что господин его мертв, хотя опыт не оставлял сомнений.

Подошли Чудислав, Стеги, Драгош – брат предпоследней княгини, Воинки.

– Он что-то сказал тебе? – слабым от потрясения голосом обратился Чудислав к Виданке.

Как он сам, старый дурак, не сообразил вовремя и не подоспел к умирающему, пока тот еще дышал!

Виданка молчала, не сводя глаз с мертвого лица. Чудислав повторил вопрос и прикоснулся к ее плечу. Тогда она наконец подняла голову и в изумлении оглядела мужчин.

– Да. Он сказал… Князь сказал… – она едва могла говорить, жадно втягивая воздух. Подняла руку, глядя на сохнущую на пальцах кровь, будто впервые ее видела.

– Что сказал-то? – окликнул Думарь.

– Не возьму я в толк… чудна был речь… – Виданка приложила окровавленную руку к груди. – Не в своем уме…

– Да ты передай, что сказал, мы разберем! – с досадой подтолкнул ее Чудислав, едва не добавив «баба глупая».

– Он сказал… – Виданка выпрямилась и подняла голову; голос ее окреп. – «На третий день отворите могилу мою». Вот что сказал.

– Зачем старый хрен велел могилу отворить? – Святослав оглядел соратников.

Киевская дружина сидела в старой Етоновой гриднице – теперь все здесь принадлежало им. После поединка в святилище Святослав не стал возвращаться на Раносваров двор, где прожил несколько дней перед этим: он больше не нуждался в чужом гостеприимстве, у него теперь имелся в Плеснеске свой дом и все необходимое. Все имение Етона стало достоянием Святослава с тех пор, как сердце старого плеснецкого князя стукнуло в последний раз.

Даже жена…

– Может, он того… ожить собирается? – Игмор оглянулся на своих братьев, ища подтверждения. – Из могилы выходить и людям шеи сворачивать?

В ближайший круг Святослава с детства входили сыновья бывших жен Ингвара – Жельки и Зоранки. Самые красивые полонянки первых походов, они жили при нем еще до его женитьбы на Эльге. Но Эльга перед свадьбой поставила условие: другие жены удаляются до тех пор, пока она сама не родит Ингвару сына и законного наследника. Ингвар тогда раздал наложниц ближним гридям, и своих детей те родили уже от новых мужей. Кровного родства между ними и Святославом не было никакого, однако они гордились даже такой семейной связью с молодым князем и не притязали на большее, чем верно служить ему. Таких было семь человек. Во всех делах Святослав предпочитал советоваться с этими «назваными братьями», от которых ждал братской преданности, но не соперничества.

– А он точно мертвый? – озабоченно спросил Болва.

Болва был старше других в этом кругу и начал свой ратный путь еще в дружине покойного Свенельда, но после его смерти перешел к Святославу и тут, благодаря уму, ловкости и деловитости, быстро выдвинулся и стал пользоваться большим доверием князя как в военных, так и в торговых делах. Будучи сам очень хорошего рода, он не погнушался взять в жены дочь Хрольва и Славчи – третьей бывшей Ингваровой хоти – и теперь считался полноправным членом малой дружины «названых братьев».

– Сомневаешься? – усмехнулся Святослав.

Князь должен быть лучшим воином в дружине. Иначе он князь лишь наполовину – это Святослав усвоил с детства и к двадцати двум годам достиг наивысшего мастерства, какое только позволяли возраст и его телесные силы.

– Не в тебе и не в мече твоем, – почтительно улыбнулся Болва. – Но старому хрену разве ж можно верить? Ему Один три срока жизни даровал. Научил как-то не помирать, когда все добрые люди помирают…