Игорь Лебедев - Расстрел на площади

Пассажиры, видимо, уже давным-давно произвели все подсчеты, они шуршали газетами, в которые были завернуты еще оставшиеся дорожные припасы — крутые яйца, помидоры, уже обезноженные вареные цыплята. Все это непременно надо было успеть съесть до прибытия.

— Сестричка, а чай будет? — спросил молоденький матросик с полотенцем через плечо, который явно пытался познакомиться с ней, но не знал как, и выбрал для этой цели самый нейтральный способ.

— Будет, — как можно более индифферентно ответила Люся.

— А с чем? С сахаром или с вареньем?

«Эх, матросик, матросик, если б ты только знал, как мне ваши клейкие подходы осточертели!»

— Специально для тебя, — неприветливо ответила Люся, — с дыркой от бублика.

Видя ее мрачный взгляд, матросик не стал развивать тему и со вздохом отвернулся.

Люся протиснулась через очередь (при этом мужчины специально не сторонились), вышла в тамбур и загрузила из угольного ящика в черное от антрацитовой пыли ведерко несколько брикетов. На обратном пути, однако, всем таки пришлось посторониться — блондинка блондинкой, а свои брюки никому пачкать не хочется.

Спички, как назло, отсырели. Истратив весь коробок, Люся беспомощно оглянулась по сторонам.

— Разрешите вам помочь! — раздалось из-за спины.

Высокий благообразный старичок в очках (профессор, наверное) поспешно вытащил из кармана серебристую заграничную зажигалку с накладкой из крокодильей кожи и, щелкнув ею, поднес ровное голубоватое пламя к Люсиной газете.

— Спасибо, — буркнула Люся, разжигая брикеты.

— Скажите, милая барышня… — начал старичок. «Господи, и этот туда же. А ведь дома наверняка жена, детишки», — подумала Люся.

— …во сколько мы прибываем в Ростов?

— Расписание перед вами. — Люся захлопнула дверцу топки.

— А мы не опаздываем?

— Нет. Следуем точно по расписанию, — отрезала Люся, зашла в свое купе и закрыла дверь.

«Посижу-ка я лучше здесь, пока вода не закипит», — решила Люся и, присев на диванчик, стала смотреть в окошко.

Бесконечная степь сменилась маленькими поселками, больше стало переездов с полосатыми шлагбаумами, за которыми дожидались прохода грузовики с большими алюминиевыми молочными бидонами в кузовах.

«Подъезжаем к Новочеркасску, — с грустью думала проводница. — Подъезжаем — уезжаем, а с Дашкой и дядей Гришей повидаться все никак не получается. Давно я у них не была! Эх, вот бы сейчас поезд взял да и остановился на неопределенный срок!»

Внезапно состав сильно тряхнуло. Люся по инерции резко подалась вперед, потом — назад, да так, что больно ударилась затылком о никелированную вешалку для полотенец. Люся чуть не взвыла от боли.

Где-то впереди завизжали тормоза локомотива, поезд еще несколько секунд двигался, постепенно снижая скорость, потом резко стал. В воздухе повисла непривычная, мертвая тишина.

«Опять какой-нибудь придурок за стоп-кран ухватился, — с досадой подумала проводница, потирая быстро увеличивающуюся шишку. — Ну все, теперь, пока разберутся, пока то, пока сё… Застряли!»

Но тут кто-то бешено заколотил в дверь. Так заколотил, что стоящие на полочке подстаканники зазвенели друг о дружку. Люся испуганно подскочила и дернула за ручку.

На пороге стоял Степа — проводник из соседнего вагона. Лицо у него было прямо-таки перекошено от страха. Он размахивал руками и твердил что-то невнятное.

— Да погодь ты, остановись. Толком объясни, что случилось, Степа?

— Там… люди! Пути перегородили! Ехать дальше не пускают!

— Что ты мелешь?!

— Не веришь — сама иди посмотри! Да… бригадир приказал все двери запереть, никого не впускать и никого не выпускать.

На крики Степы стали собираться пассажиры.

— Заткнись ты, — прошипела Люся.

Она втолкнула Степана в свое купе, сама кинулась в тамбур и быстро заперла обе двери.

— Ну-ка, — сказала она, вернувшись в купе и аккуратно прикрыв за собой дверь, — говори, в чем дело.

— За полкилометра от станции какие-то люди пути перегородили… сами стоят…

— Что за люди?

— А шут их знает. Да вон, выгляни из окна и сама посмотри.

Люся встала на диванчик и высунулась из окна. Ее вагон был десятым по счету от головы состава, поэтому Люсе было плохо видно, что там творится впереди. Действительно, стояла какая-то толпа, люди бегали туда-сюда, размахивали руками. Еще ей удалось разглядеть черные шпалы, лежащие навалом поперек дороги, на них сверху — рельсы, металлические бочки. А за всей этой баррикадой… Вроде прямо на путях стоял гусеничный бульдозер.

— Батюшки! — всплеснула руками Люся.

— Так я ж тебе говорил, — отозвался Степан.

— Что же это такое? А? Почему на путях шпалы свалили?

В Люсино купе уже кто-то негромко, но настойчиво стучал.

Люся сдула со лба прядь волос, поправила съехавшую на затылок пилотку и решительно раскрыла дверь.

Перед ней стоял тот самый старичок. Только на этот раз его выражение лица было не игривое, как десять минут назад, а обеспокоенное.

— Скажите, в чем дело, почему мы стоим?

Люся изобразила на лице подобие улыбки:

— Не волнуйтесь, ничего страшного. Просто небольшая техническая неисправность.

— А что за неисправность-то? Долго мы стоять будем? — послышалось из-за его спины. Видимо, у двери ее купе собрались несколько пассажиров.

— Все будет нормально, товарищи. Скоро поезд тронется… — не очень уверенно произнесла Люся.

Видно, ей не удалось скрыть своей тревоги, потому что пассажиры и не думали расходиться.

— Сейчас… сейчас я чай сделаю. — Люся кинулась к котлу и повернула ручку. — Товарищи, не волнуйтесь, идите, пожалуйста, все по своим местам.

При упоминании о чае они несколько успокоились — раз дают чай, значит, все еще не так плохо.

Люся быстро закинула в большой заварной чайник полпачки «Грузинского № 40», повязала на пояс фартук и положила в его большой карман два десятка маленьких бумажных упаковок дорожного сахара.

Налив шесть стаканов крепкого, ароматного чая, она уже было собралась подхватить их за ручки подстаканников и идти разносить по вагону, когда в купе снова ворвался Степан.

На него было просто страшно смотреть. В глазах застыл неподдельный ужас. Люся первым делом задвинула дверь.

— Ну, что там?

— Восстание! Революция! Война! Бунт! В городе бунт против Советской власти! Там на улицах войска! А еще говорят, — Степан понизил голос до шепота. — в городе танки!

Люся так и села. Она могла многое себе представить. Но тако-ое!

Дверь чуть-чуть приоткрылась.

— Простите, а чай скоро будет? — спросила заглянувшая в щель толстая дама в белой панаме на голове.

— Да, да, сейчас, — встрепенулась Люся и, подхватив стоящие на столе стаканы, вышла из купе.