Анатолий Соловьев - Хождение за три моря

— Рассказывай, старик! Мы слушаем! — раздались голоса.

Афанасию казалось, что люди готовы слушать забавные истории про весёлого мудреца бесконечно.

Великан спросил:

— Как было с шубой, старик, на самом деле?

— С ней было так, — неторопливо начал Ходжа. — Насреддина пригласили на званый обед. Он надел поношенное платье, и никто не обратил на него внимания. Тогда он побежал домой, облачился в роскошные одежды и вернулся. Насреддина почтительно встретили, усадили за почётный стол. Хозяин принялся его угощать: «Пожалуйста, Ходжа, отведайте!» Насреддин стал подтягивать шубу к блюду и приговаривать: «Прошу, шубейка!» — «Что ты делаешь, Ходжа?» — удивились гости. «Раз почёт шубе, то пусть она и кушает!» Вот как было, почтенные!

Лысый ехидно заметил:

— Ты рассказываешь так, будто сам был на том пиру.

На него зашумели и попросили Насреддина рассказать ещё. И вот что поведал старик о случаях, которые произошли с ним.

— У друга Ходжи было две жены. И он при встречах очень красочно описывал, какой у двух цветков разный аромат. Раззадоренный Ходжа взял и себе вторую жену. В брачную ночь он захотел разделить с ней ложе. Она прогнала его: «Не мешай мне спать, иди к первой жене!» Он и отправился к первой. «Тебе здесь нет места! — сказала та. — Если ты взял вторую жену, то и ступай к ней!» Ходже ничего не осталось, как пойти в ближнюю мечеть, чтобы хоть там найти покой. Когда он попытался заснуть, то услышал за свой спиной покашливание. С удивлением обернулся. И что же? Оказывается, это был не кто иной, как его добрый друг. «Вах, почему ты здесь?» — спросил он друга. «Мои жёны не подпускают меня к себе. Это длится уже много недель». — «Но зачем ты рассказывал, как прекрасно жить с двумя жёнами?» Пристыженный приятель сознался: «Я чувствовал себя таким одиноким в мечети и захотел, чтобы рядом был ты».

— А вот ещё быль про шерстяную бороду, — возгласил Насреддин. — Однажды Ходжа торговал тканями. Пришла к нему женщина, чтобы купить материю для накидки своему мужу. Ходжа предложил ей хорошую ткань. Женщина спросила: «Ты можешь поклясться, что эта материя из чистой шерсти?» «Конечно, — ответил Ходжа, — клянусь всеми пророками, что вот это, — тут он погладил свою длинную бороду, — не из чего другого, а только из чистой шерсти!»

Хохот стоял неописуемый. Как всегда, привлечённые смехом, в харчевню набились посетители. Насреддин рассказывал всё новые и новые истории о собственных приключениях.

Когда друзья покидали Лар, их провожал едва ли не весь город. Хурджины Насреддина раздулись от подарков. Его ослик покряхтывал, бросая на хозяина укоризненные взгляды, словно хотел сказать: «Видишь, чем оборачивается веселье! Смеялся ты, а страдаю я!» Великан Таусен тоже провожал их и сказал, что он из Ормуза, а сюда приехал, чтобы схватиться с местным пехлеваном.

— Я скоро вернусь в Ормуз! — заявил он, выпячивая широченную грудь. — Только схватку выиграю. Будьте моими гостями. В Ормузе у любого спросите, где дом пехлевана Таусена.

За городом на развилке дорог Ходжа остановил ослика, отдал один хурджин Афанасию и показал на запад, где за солончаками виднелось море. По нему ходили крутые белопенные волны.

— Я всегда боялся моря, — признался вдруг он. — А ты хочешь в Индию плыть на судне.

— Но другого пути нет.

— Послушай, зачем тебе эта далёкая страна? Чем плоха Персия? Поедем лучше в Багдад!

— Но мне туда не нужно.

— Жаль. Прощай, друг!

— Как — прощай? Ты покидаешь меня?

— Приходится. Мне нужно в Багдад. Я привык путешествовать по суше. Мне хорошо в степи, но плохо в море.

Афанасий взмолился:

— Проводи меня до Ормуза. А оттуда, так и быть, отправляйся в Багдад! Ну что тебе стоит, Ходжа!

— Нет, — твёрдо произнёс старик. — Решений своих менять не стоит. Тебе нужно в Индию, а мне... Прощай, не знаю, встретимся ли мы ещё. Мы славно провели время. Но всему приходит конец. Даже счастью. Прощай! — С этими словами старик повернул ослика и погнал его по дороге на Шираз.

Хоробрит даже не подозревал, что может плакать, подобного с ним никогда не случалось. А тут слёзы выступили на глазах, так ему стало грустно и жаль расставаться с весёлым и лукавым стариком. У него мелькнула мысль бросить всё, догнать мудрого хитреца и странствовать вместе по пыльным дорогам, ни о чём не заботясь, встречая в степи восходы и провожая закаты, ведя неспешные беседы, смеясь над остротами, беспечно коротая время, зная, что тебе ничего не нужно от жизни, кроме куска хлеба и охапки травы для ночлега. Он колебался, следя за одинокой фигуркой на семенящем ослике. Ходжа Насреддин вдруг обернулся, взмахнул прощально рукой, вместе с ветром до Хоробрита донеслось:

— Проща-ай! Жизнь — это дорога-а!

— И-a, и-а! — прокричал ослик.

Орлик ответил им грустным ржанием. Нет, мгновенное острое желание не преодолело того, что вросло в душу, что можно было вырвать лишь вместе с жизнью. Когда Ходжа Насреддин скрылся в сиреневом мареве, Хоробрит повернул Орлика на дорогу в Ормуз. Он опять остался один.

Именно из Ормуза купцы привозили на Русь «гурмыжские зёрна», то есть жемчуг и другие драгоценные камни. Гавань Ормуза всегда полна кораблей. «Всего света люди в нём бывают, и всякий товар в нём есть, что на свете родится, то в Гурмызе есть всё. Живут здесь сарацины, Мухаммеду молятся. Жара тут сильная, и потому здешний народ устроил свои дома со сквозняками, чтобы ветер дул; и всё потому, что жара сильная, невтерпёж», — писал Марко Поло в своей «Книге», и эти сведения Хоробрит знал.

В первую очередь он осмотрел крепость Ормуза, расположенную на острове, в гавани которого стояла наготове военная флотилия правителя города Малика Хасана. Штурмовать крепость можно только с моря, но слишком обрывисты берега острова, слишком высоки стены. Видимо, по этой причине арабы и персы называли Ормуз «обителью безопасности».

В порту Хоробрит разыскал странноприимный дом, где жили купцы, прибывающие из Малой Азии, Египта, Индии, Ирака, Большой Орды и многих других мест. Здесь ему показали владельца тавы, который собирался отплыть в Индию. Маленький темнолицый капитан-индус с огромными щетинистыми усами и воинственно засунутым за кушак кинжалом, сидя в харчевне, ел кхичри — рисовые лепёшки с приправами в масле. Индус подтвердил, что он отправится в Камбей — порт на Индийском побережье, до которого плыть нужно шесть недель, но ждёт, пока соберётся караван судов, потому что одному в пути небезопасно из-за пиратов.

— На всё воля аллаха! — с достоинством произнёс маленький капитан, храбро шевеля закрученными вверх усами. — Отплывём дней через пять. Я не боюсь разбойников, но один с ними не справлюсь. Плата за проезд золотой динар. А если у тебя лошадь, то два динара.