Леонид Рахманов - Повести разных лет

Д а р в и н. Хорошо, я подожду.

Л а й е л ь (воинственно) . Вы не должны ожидать, что я когда-либо соглашусь с вами по всем пунктам.

Д а р в и н. А я и не думал, бросая монету, двадцать раз подряд получить ее вверх лицом.

Л а й е л ь. Вообще я советую вам не думать, что новое всегда побеждает старое.

Д а р в и н (спокойно) . Всегда.

Л а й е л ь. Нет, не всегда. А если и побеждает, то часто не увлекая с собой, а просто ломая. (Он с ожесточением ломает карандаш.) Что в этом приятного для меня?

Д а р в и н. Я стану надеяться на лучший исход. И для меня и для вас.

Л а й е л ь. Я тоже. У меня вышло девять изданий моих «Основ геологии». Так что же, прикажете из-за одного издания вашей книги выбросить свои девять!

Д а р в и н. Зачем же? Можно выпустить десятое, переработанное издание.

Л а й е л ь (задыхаясь) . Ах, вот что? Ну, до этого исполнится десять раз мое предсказание: на вас ополчатся священники!

Б р о д и - И н е с (входя) . Священники?

Л а й е л ь (Дарвину) . Вы знаете, что в пятницу состоится диспут в Оксфорде по поводу вашей книги? Епископ Уилберфорс намерен учинить вам форменный разгром.

Б р о д и - И н е с. Что вы говорите? Этого не может быть! Епископ Уилберфорс…

Л а й е л ь (Дарвину) . Вам известны, вероятно, ораторские таланты епископа Уилберфорса?

Д а р в и н. Я слышал о нем как о выдающемся проповеднике.

Л а й е л ь. Хотите попробовать с ним поспорить?

Д а р в и н. Зачем? Все, что я хотел сказать, я сказал в книге. А спорить… Я в жизни своей никогда не спорил. Для меня легче поднять себя за уши!

Л а й е л ь. Очень хорошо! А что вы только что делали? Вы даже постарались, чтобы за вами осталось последнее слово.

Г у к е р (очень доволен) . Конечно, Дарвин вас переспорил. Он переспорит всех, и знаете как? Своим свирепым желанием добиться истины. За этой дамой всегда остается последнее слово.

Л а й е л ь. В таком случае я возьму на себя роль глашатая этой честной дамы. (Дарвину.) Вы никогда не дождетесь, чтобы я изменил хоть одну строчку в моих «Основах геологии». Это такая же истина, как то, что земля не будет создана заново. Прощайте! Это мое последнее слово. (Уходит.)

Б р о д и - И н е с (бормочет) . Пожалуй, я тоже лучше пойду. (Уходит.)

Дарвин тяжело сидит в кресле.

Г у к е р. Дорогой друг, я так много хотел бы сказать вам.

Д а р в и н. Спасибо, Гукер. (После паузы.) Скажите, у вас нет ощущения, что я вызвал духа из бутылки и тут-то мне и конец.

Г у к е р. Если бы мы могли заслонить вас!

Д а р в и н. Нет, нет, только не это. Главное, это выдержать самому. На днях меня посетил мой старый учитель Седжвик.

Г у к е р. Он был у вас?

Д а р в и н. Да. Он отказался сесть и произнес огромную обвинительную речь, оставаясь на ногах. Это очень крепкий английский старик. Ведь он лет на тридцать меня старше. Вот он и пришел, чтобы взять обратно свои слова, сказанные им почти тридцать лет назад. Он тогда предвещал, что я буду крупным ученым. А теперь он сказал, что я скатился к безумию. Он сказал, что может назвать себя моим бывшим другом и учителем, а ныне он всего только «потомок обезьяны». С этими словами он хотел торжественно удалиться, но не выдержал, вернулся с порога, чуть не плача обнял меня и быстро ушел. На меня, сказать правду, это произвело большое впечатление. А на другой день он напечатал клеветническую статью…

Г у к е р. Это странно. Седжвик ведь очень добрый и искренний человек.

Д а р в и н. Я это хорошо знаю. (Грустно.) Значит, человек может жечь другого и иметь такое славное и доброе сердце, как у Седжвика. Он сам, правда, не стал бы жечь меня, но принес бы хворосту к костру и указал черным бестиям, как меня поймать. Это подлая манера. Извините, должно быть я ожесточен и несправедлив.

Г у к е р. Несправедлив!

Д а р в и н. Мне не надо обращать внимания. Мне так много надо еще успеть сделать. А когда будет этот диспут в Оксфорде?

Г у к е р. В следующую пятницу. Вы не поедете?

Д а р в и н. Я бы не поехал, если бы даже хотел. Больна Энни.

Г у к е р. Больна ваша девочка? Что с ней?

Д а р в и н. Она очень, очень слаба.

Г у к е р. Бедная Энни! Всегда такая веселая… Ради бога, дорогой друг… (Поспешно встает.) Я бы счел преступлением задержать вас хотя бы на одну минуту…

Д а р в и н. Да, я пойду. Энни просит, чтобы я работал около нее, как в то время, когда она была здорова… Вы помните, для нее всегда было счастьем сделать что-нибудь приятное нам. Я вижу ее личико таким, когда она бежала по лестнице с горсточкой нюхательного табаку для меня… А как мило она со мной заигрывала! Она никогда не была покойна, если не дотрагивалась, болтая со мной, до моего плеча, волос. И сейчас, когда я сижу возле нее, она гладит мне руку…

Г у к е р. Энни поправится. Энни должна поправиться.

Входят Б р о д и - И н е с с ж е н о й и м - с Д а р в и н.

М - с Д а р в и н. Чарлз, Энни просит тебя прийти.

Дарвин идет к двери.

М - с Б р о д и - И н е с (преграждая ему дорогу) . Доктор Дарвин, неужели вы думаете, что там Энни будет не с ангелами, а с обезьянами?

Лицо Дарвина выражает боль и гнев.

Б р о д и - И н е с (жене). Что ты говоришь? Что ты говоришь?

М - с Б р о д и - И н е с. Я говорила вам, миссис Дарвин, что этот дом посетит еще не одно тяжкое горе.

Пауза.

Д а р в и н. Эмма, так я пойду поработаю около Энни.

Библиотека музея в Оксфорде. Черные резные стены, высокие уходящие во мрак шкафы, готические узкие окна.

Разнообразная публика толпится у двери в следующий зал. С т у д е н т ы, н а р я д н ы е д а м ы с кружевными зонтиками, щ е г о л и, п о ж и л ы е д ж е н т л ь м е н ы и к в а к е р ш и. Мелькнула и скрылась физиономия Б р о д и - И н е с а. Все стараются протиснуться в зал, но это уже невозможно.

Голоса:

— Тише, тише!

— Пропустите!

— Не знаете, кто говорит?

— И это называется собранием британской ассоциации?

— А как называется лекция?

— Это вовсе не лекция. Чтение записки доктора Дрепера об умственном развитии Европы в связи со взглядами мистера Дарвина.

— Разве Европа стала развиваться только с этого времени?

— А доктор Дрепер уже говорил?

— Доктор Дрепер в Нью-Йорке. Читают его записку.

— Скажите, а Дарвин?..

— Захотели, он и носа не высовывает из своего Дауна.

— Недаром его зовут «Даунский отшельник».

— Даунский мошенник, вот он кто. Человек, видите ли, все равно что шимпанзе…

— А правда, будто он утверждает, что моя голова была прежде кочаном капусты?

— Ну, так оно и есть, несомненно.

— Слушайте, слушайте, епископ взял слово!

— Епископ давно уже говорит.

— Кто, епископ?

Молодая дама развивает такую энергию, что ей удается прорваться в зал. С ней вместе втискиваются все остальные, в том числе Б р о д и - И н е с с с у п р у г о й. Дверь закрылась. Некоторое время комната пуста. Затем появляется еще один запоздавший: это книгоиздатель М у р р е й. Навстречу ему с трудом выбирается из зала Г у к е р с взъерошенными волосами и валится в кресло.