Камен Калчев - Отважный капитан

Стойко Попович подошел к двери и постучал. Взволнованный Георгий стоял в стороне.

— Не смущайся, капитан, — сказал Стойко Попович. — О том, что мы придем, я их заранее предупредил. Отец с матерью знают об этом.

Стойко Попович постучал еще раз.

— Эй, медник, отворяй! К тебе гости из Котела.

Внутри послышался шепот. Вскоре открылась тяжелая дверь, и на пороге показался хозяин.

— Ах, это ты, Стойко?

— Я.

— Что ж, милости просим! Добро пожаловать к нам в дом… А это капитан Георгий? Какой он рослый, как изменился!

Пока медник здоровался за руку с гостями и приглашал их в дом, во дворе появилась хозяйка, а затем и дочь Рада. Одевшись в свой лучший наряд, она нисколько не уступала самым красивым сливенским девушкам.

— Милости просим, милости просим! — наперебой приглашали женщины.

Гости вошли на галерею, сели на мягкие миндеры [35] Миндер — широкая лавка вдоль стены, обычно застланная ковром. и откинулись на лежащие вдоль стен пестрые подушки.

Хозяйка с дочерью засуетились вокруг софры, а мужчины, попивая белую ракию и закусывая свежими огурчиками, вели разговор о политике, о войне, о повседневных делах. Меднику не на что было пожаловаться. Заказов у него хватало. Сыновья его поженились, дочки повыходили замуж, осталась одна Рада. Но бог милостив, может, и ей выпадет счастье… Слово за слово, Стойко Попович подвел разговор к цели их прихода.

Не мудрствуя лукаво, он сказал, что капитан Георгий решил жениться и что в невесты себе он избрал Раду.

Медник придал своему лицу некоторую важность, но тут же заулыбался и сказал, что он не возражает.

— Посмотрим, что-то скажет баба, — вставил он и кивнул жене.

Хозяйка присела подле гостей и выслушала мужа.

— Я согласна, — сказала она. — Но давайте-ка спросим и девушку — ведь без ее согласия нам не обойтись!

Позвали Раду.

Покрасневшая и смущенная, Рада подошла к родителям.

— Скажи, Рада, согласна ли ты, чтоб капитан Георгий был твоим мужем, или нет?

Девушка зарделась пуще прежнего.

— Я согласна, папа, если вы с мамой не против…

Медник поднял руку, благословил дочь и отослал ее, чтобы она занялась приготовлением ужина. Хозяйка тоже удалилась.

Мужчины заулыбались, и разговор их заметно оживился.

Рада была рослая, крепкая, смуглолицая девушка; черные брови красиво изогнулись над ее карими глазами. В разговорах отец не раз вспоминал капитана Мамарчева, но ей и в голову не приходило, что в один прекрасный день она станет его женою.

Даже намеки матери, после того как та побывала в Котеле, она принимала за шутку. И вот эта шутка оказалась истинной правдой! Сказочный герой сейчас у них в доме и беседует с ее родителями! Господи! Она будет женой прославленного капитана Георгия Мамарчева!

Пока гости за ужином беседовали о том о сем, Рада заперлась у себя в комнате, открыла сундук, опустилась перед ним на колени и с волнением стала перебирать свое приданое: белые сорочки с оборочками, ситцевые блузки, пестрые наволочки, шелковые платочки и полотенца, целый кусок полотна, вытканный ее руками, связанные на пяльцах скатерки, большие покупные розовые и голубые платки на голову, красный пояс, отделанные шнуром жакетки, лиловые чулки с крестиками и цветочками… Все это Рада с помощью матери собирала и готовила с трепетным чувством, радостно вздыхая и мечтая о любимом соколе, которого она не знала и не видела. И вот он теперь здесь, в соседней комнате, разговаривает, смеется… У нее сердце замирает от радости и волнения.

Весь вечер Рада приводила в порядок свое приданое, затем присела возле сундука и долго предавалась сладким мечтам. Ей очень хотелось встать, пойти в соседнюю комнату, еще раз взглянуть на капитана, но девичья стыдливость удерживала ее, и потом, существующий издавна старинный обычай не позволял девушке присутствовать во время сватовства… Лишь в полночь, когда гости ушли, Рада легла в постель и, скрестив на груди руки, затаила дыхание.

— Мама, — тихо позвала она, повернувшись лицом к двери.

— Я тут, доченька. Ты еще не спишь?

— Не спится мне, мама. Неужто это правда?

— Правда, доченька. А теперь спи, а то завтра раненько вставать. Свадьба на пороге…

Старая присела к дочке на кровать, положила руку на ее пышущий жаром лоб и спокойно, неторопливо начала рассказывать ей про капитана Мамарчева, который очаровал ее своими речами и красотой:

— Эх, как тут не радоваться, дочка?! Благодари бога, привалило нам счастье — и тебе и нам!.. А теперь спи, а то уже скоро петухи запоют!

Уходя из комнаты, мать еще раз наказала дочери, чтобы та спала, хотя сама хорошо знала, что в такие минуты сердце и сон гонит прочь, и покоя не признает.

Через неделю сыграли свадьбу.

Капитан Мамарчев пока остался со своей женой в доме медника.

В это время он усиленно готовил восстание. Ежедневно встречаясь со сливенскими патриотами, он обсуждал с ними детали плана действий, договаривался о сроках.

Именитые горожане во главе с Иваном Селиминским зорко следили за каждым его шагом. Им было явно не по вкусу, что он нашел поддержку и содействие в среде «голодранцев», то есть среди городской и сельской бедноты.

Чуть не каждый день капитан Мамарчев устраивал в городе собрания, разъяснял людям цель восстания, обязанности каждого, кто примет в нем участие.

В то время в Сливен стекался народ со всей округи: пахари, землекопы, пастухи, ремесленники, гайдуки… Все они с оружием в руках сновали по улицам, сея страх среди турецкой части населения. Революционный дух Сливена день ото дня становился все внушительней.

Сторонники Ивана Селиминского неустанно наблюдали за поведением «голодранцев» и с тревогой ждали приближения развязки.

Несмотря на оскорбительный выпад городских толстосумов, Мамарчев старался не порывать с ними. Он несколько раз наведывался к Селиминскому, призывал идти рука об руку, но Селиминский, так и сяк изворачиваясь, отклонял его предложение. Он все ждал заключения мира, полагая, что свобода Болгарии будет провозглашена без Мамарчева и без его «голодранцев».

Тем временем русско-турецкая война близилась к концу.

Ранним августовским утром победоносные войска шестого и седьмого корпусов генерала Дибича Забалканского вступили в город Адрианополь.

Пала и эта последняя турецкая твердыня. Местный паша в сопровождении двенадцати старцев вынес навстречу победителям ключи от города. Генерал Дибич и его свита встретили пашу и старых турок с гордым презрением. Сколько пролилось невинной крови!

— Ваше сиятельство, — сказал паша, — от имени его императорского величества я коленопреклоненно прошу засвидетельствовать наше смирение и подчинение и покорнейше молю о милости и снисхождении к населению города, который добровольно раскрывает перед вами ворота…