Камен Калчев - Отважный капитан

Хаджи Анастасий остановился и со вздохом посмотрел на исписанный лист.

— Длинно выходит? — спросил Стойко.

— Длинновато, но ничего. Пускай он знает обо всем, что у нас тут творится… И муки наши, и страдания. Может, смилуется. Погоди, я еще раз заострю перо.

Пока хаджи Анастасий старательно очинял перочинным ножиком гусиное перо, Стойко задумчиво глядел в окно. Наконец он снова вернулся к письму:

— А теперь про капитана Мамарчева! Берович опять склонился над бумагой.

…Ввиду этого мы покорнейше просим милостивого государя военачальника Дибича во имя его величества государя Николая освободить нашего брата и соотечественника Георгия С. Мамарчева и позволить нам, несчастным, попытать счастья в это столь благоприятное время освободиться от турок.

Поставив точку, Берович взял из деревянной мисочки щепотку мелкого песку, посыпал им исписанный чернилами лист бумаги, затем покачал его вправо-влево и ссыпал песок обратно в мисочку.

— Теперь давай поставим подписи и скрепим печатью, — сказал Стойко Попович.

Внимательно осмотрев письмо, Стойко Попович поставил внизу свою подпись и личную печать. Поставил свою печать и хаджи Анастасий и тоже расписался.

— Давай теперь отнесем это воеводам, пускай и они поставят свои печати, — предложил Стойко Попович. — А завтра я оседлаю коня и отвезу письмо в Сливен, чтоб и там его подписали, а тогда уж посмотрим, как нам быть дальше.

— Как быть? Отсылать Дибичу, — добавил Берович.

— Известное дело. Только было бы не худо, если бы наше послание отвезла делегация.

— Верно, такие важные послания обычно вручает делегация, — сказал Берович, пряча в дивит [37] Дивит — особого рода чернильница, которую носили на поясе. свое гусиное перо.

Попович и хаджи Анастасий с чувством удовлетворения вышли на улицу и пошли по домам видных болгар собирать подписи.

К исходу дня весь лист был испещрен подписями. Расписывались кто по-гречески, кто по-церковнославянски. А те из болгар, которые были неграмотны, ставили крестики или отпечатки пальцев. Затем были собраны подписи в Сливене. И только после этого послание отправили Дибичу Забалканскому.

Дибич переместил на зиму свою главную квартиру в Анхиало, на побережье Черного моря. Там он и принял делегацию, доставившую послание. Внимательно выслушав ходоков, он сказал:

— Бедные болгары, где же вы были раньше, до подписания мира? Уполномоченные европейских государств уже разъехались, и теперь мы ничего не можем для вас сделать. [38] Реплики воспроизводятся по книге Г. С. Раковского «Лесной путник». (Примеч. автора.)

— Милостивый государь, — сказали ходоки, — мы надеемся на ваше благоволение. Иначе мы бы и спрашивать не стали, что нам делать.

— Болгары, сидите пока смирно! Придет и ваш черед. Пока речь идет о Валахии, Молдове и Сербии. А в другой раз и вас коснется.

— Милостивый государь, — возразили болгары, — нам больше невмоготу жить на этой земле! Стоит уйти вашим войскам, как турки начнут резать всех подряд… Ведь, как вы знаете, многие наши болгары тоже воевали против них, а раз так, то турок не пощадит и других.

— Не беспокойтесь, — ответил им Дибич. — Будет издан фирман об амнистии, и никто вас трогать не станет.

— О какой амнистии вы говорите, милостивый государь? Разве турки станут кого слушать? Они всех нас перебьют до последнего. А потому нам лучше сейчас подняться да избавиться от них. Мы сами с оружием в руках завоюем себе свободу! Вы только не препятствуйте нам!

— Болгары, — рассердился Дибич, — сидите смирно, иначе мне придется повернуть пушки, и тогда худо вам будет! У нас с Европой договор: ни один подвластный Турции народ не должен браться за оружие.

Тогда болгары сказали ему в ответ:

— Уж лучше вы, наши единоверные братья, перебейте нас, вместо того чтоб турки убивали нас и бесчестили наших детей…

Сказав эти слова, ходоки склонили головы и долго молчали.

Взволнованный их словами, Дибич тоже долго не мог ничего сказать. Наконец он нарушил молчание:

— Вот что, болгары, я отправлю ваше послание в Россию, государю императору.

Ходоки поклонились.

— Однако, — продолжал Дибич, — вам придется остаться при моей главной квартире и ждать до тех пор, пока я не получу ответ, чтоб знать, как мне с вами поступить.

— Пусть будет так, ваше сиятельство! — ответили болгары и снова поклонились земным поклоном. — А что же теперь станет с нашим соотечественником капитаном Мамарчевым? Безо всякой вины он уже несколько недель находится под арестом. Мы покорнейше просим выпустить его на свободу!

Генерал Дибич вышел из себя:

— От чьего имени вы просите?

— От имени народа, ваше сиятельство.

— Капитан Мамарчев прежде всего наш офицер, а потом уже болгарин.

— Нет, ваше сиятельство, для нас он перво-наперво болгарин! Если он и совершил что-либо, то лишь ради одной Болгарии! Выпустите его, успокойте народ. Ежели он сделает что-нибудь плохое, тогда судите его по всей строгости ваших законов.

— Дайте мне подумать.

Ходоки поклонились и вышли.

На следующий день им сообщили, что капитан Георгий Мамарчев освобожден и находится на пути в свой родной край.

Ходоки очень обрадовались. Начало было неплохое.

Ответ императора пришел на сороковой день. Болгарские посланцы с бьющимися сердцами пошли к генералу Дибичу, чтобы услышать окончательное решение.

— Бедные болгары, — начал Дибич. — Очень сожалею, что не в состоянии вам помочь.

Болгары, глядя на него, онемели.

— Придется вам дожидаться нашего нового прихода. А пока все останется по-прежнему. Его императорское величество не желает ухудшать отношения с Европой, в силу этого нам придется свернуть свои боевые знамена.

Генерал Дибич вздохнул и, помолчав немного, добавил:

— А болгарам, которые не захотят оставаться в Турции, мы предоставим подводы и корабли для переселения в Россию.

Болгары поглядели на генерала вопросительно — для них это было нечто новое, какая-то надежда на спасение, какое-то утешение.

— Однако я вам советую оставаться в своем отечестве, — продолжал генерал. — Разумеется, это мое личное мнение. Переселение в Россию будет для вас делом очень трудным. Пока вы со своими пожитками да с малолетними детьми доберетесь до России, половина вас перемрет… Вам и по морю плыть не в привычку, да и тамошний климат может оказаться неподходящим. А потом, что вы станете делать, когда приедете на место? Лучше оставайтесь в Болгарии. Тут как-никак вы в своем отечестве.

Болгары заплакали.

— Таков мой братский совет вам! А если вы решите переселиться в Россию — воля ваша.

— Ваше сиятельство, — обратился к нему самый старый из состава делегации, — решение императора окончательное?