Игорь Ефимов - Бунт континента

«Племена американских индейцев не управляются законами, у них нет никаких форм принуждения, ни тени правительства. Их поступки контролируются только принятыми у них нормами поведения, моральным чувством, отделяющим правильное от неправильного. Нарушения наказываются общим презрением, изгнанием из племени или в серьезных случаях, как например убийство, возмездие берут на себя родственники погибшего. Такая система выглядит несовершенной, но преступления в их среде крайне редки. Примечательно, что языки разных племен так отличаются друг от друга, что общаться с иноплеменниками они могут только с помощью переводчика... Существует представление, что белые отнимали у них территорию при помощи военной силы. Однако в исторических отчетах и архивах мы находим бесчисленные упоминания о покупке земельных участков у индейцев за деньги и товары».

После разгрома британцев под Йорктауном война ушла из Вирджинии. Доходили известия о военных стычках на юге, мощный британский гарнизон оставался в Нью-Йорке, цепь вражеских фортов на западной границе и в районе Великих озер по-прежнему угрожала американским поселениям. Однако в Париже Бенджамин Франклин и Джон Адамс встретились с представителями Вестминстера, чтобы прощупать возможность заключения мирного договора.

Предварительные условия этого договора, зачитанные в парламенте, вы-звали бурю возмущения. Видные члены Палаты лордов и Палаты общин вставали один за другим и в своих речах объявляли любые уступки бунтовщикам национальным позором. Нет, Британия еще не исчерпала свои ресурсы до конца! Ее армия, ее флот, ее промышленность еще способны противостоять объединенным силам Франции, Голландии и Испании, примкнувшим к восставшим колониям. А что будет с теми британскими подданными, которые в течение семи лет войны сохраняли верность короне? По предварительным условиям мира решение судьбы лоялистов отдавалось на усмотрение законодательных собраний американских штатов. Не означало ли это отдать своих преданных союзников на милость их злейших врагов?

Пожар войны переместился на просторы океана. В апреле французский флот под командой адмирала де Грасса попытался соединиться с флотом испанцев. Но британцы перехватили его на пути, и в районе острова Мартиник завязалась тяжелая битва. На французских кораблях находились десантные войска, поэтому их потери от артиллерийского огня были огромными: несколько тысяч человек по сравнению с несколькими сотнями англичан. Победа британского флота была полной, но теперь ему нужно было спешить на защиту Гибралтара. Вестминстер, похоже, был готов искать мира с американцами.

Джефферсон со вздохом откладывал газеты и возвращался к своим «Заметкам о Вирджинии».

«Монтиселло расположено на возвышенности, и это позволяет иногда наблюдать странный феномен, который редко случается на суше, но довольно часто — на море. Моряки называют его └раздутие“. Ученые отстают от мореплавателей и еще не дали названия этому явлению. Оно заключается в том, что удаленные предметы начинают выглядеть крупнее, чем близкие. Был случай в Йорктауне, когда наблюдатели на берегу увидели вдали лодку с тремя гребцами и она показалась им кораблем с тремя мачтами. В сорока милях к югу от Монтиселло есть гора Виллис, имеющая обычную кониче-скую форму. Но благодаря эффекту └раздутия“ она иногда выглядит полушарием; иногда ее стороны поднимаются перпендикулярно горизонту, а вершина кажется плоской и такой же широкой, как основание. Причем эти перемены могут происходить в течение одного утра».

Джефферсон иногда спрашивал себя: взялся бы он за писание этого труда без толчка со стороны? Вряд ли. Политическая жизнь, семейные заботы, хозяйственные хлопоты так тесно заполняли каждый день, что казалось — времени не могло остаться ни на что другое. Но вот два года назад он, как и все остальные губернаторы штатов, получил письмо от секретаря французского посольства маркиза Барбе-Марбо с подробным списком вопросов о природе и населении Америки. Любознательного француза интересовало все: реки, морские порты, горы, водопады, климат, организация милиции, индейцы, законы, финансы, история. Подробный вопросник, включенный в его письмо, избавлял от необходимости думать о композиции книги, он естественным образом превратился в ее оглавление. К весне 1782 года объемистый труд был почти закончен, теперь надо было работать над стилем, уточнять некоторые детали.

У постели больной дежурили по очереди: Бетти Хемингс — ночью и ранним утром, сестра Марта — днем, Джефферсон — вечерами. Новорожденную кормила одна из дочерей Бетти, у которой недавно родился сын. Марта-жена просила приносить ей младенца Люси Элизабет каждый день, клала рядом с собой на подушку, вглядывалась в личико спящей, трогала пальцем щеки и губы. В те дни, когда болезнь ослабляла свои тиски, она хотела, чтобы Джефферсон читал ей перед сном. Он старался выбирать тексты, не содержавшие ничего печального и горестного, однако замечал, что и чистые комедии — Шеридана, Бомарше, Вольтера — не веселили ее.

— Не старайся угодить моему вкусу, — говорила больная, — следуй только своему. Потому что твой голос звучит гораздо лучше, когда ты читаешь то, что увлекает тебя самого.

Ей нравились знаменитые эссе Бенджамина Франклина, собранные в сборнике, названном «Альманах бедного Ричарда». Их простые и нравоучительные сентенции создавали у читателя иллюзию, что все на свете можно упорядочить, улучшить, закрепить, исправить. «Если ты любишь жизнь, не растрачивай попусту время, ибо это тот самый материал, из которого она ткется». «Налоги правительства уплачивать нелегко, но в пять раз тяжелее налоги, которые налагает на нас собственная лень и тщеславие». «В дом трудолюбивого голод может заглянуть, но войти не посмеет».

Летом пришло письмо от Томаса Пэйна, в которое были вложены стихи молодого шотландца Роберта Бернса. Джефферсон читал их больной с таким воодушевлением, будто это был любовный мадригал возлюбленной, сочиненный им самим:

Любовь, как роза, роза красная,

Цветет в моем саду.

Любовь моя — как песня,

С которой в путь иду.

Сильнее красоты твоей

Моя любовь одна.

Она с тобой, пока моря

Не высохнут до дна.

Не высохнут моря, мой друг,

Не рушится гранит,

Не остановится песок,

А он, как жизнь, бежит...

Будь счастлива, моя любовь,

Прощай и не грусти.

Вернусь к тебе, хоть целый свет

Пришлось бы мне пройти! 1

Слово «прощай» Джефферсон на ходу заменил словом «цвети».

Однажды Марта попросила его почитать ей какой-нибудь отрывок из книги, над которой работал он сам. Джефферсон выбрал главу о религии.