Любовь Овсянникова - Птаха над гнездом Том 1. Дарители жизни

Немцы практически сразу после расстрела запустили в население слухи о том, что они вынуждены были пойти на крайние меры из-за деятельности партизан и из-за того, что славгородцы надругались над трупами воинов вермахта, погибших при подрыве поезда. Дескать, кто бы их умными назвал, если бы они за это не постреляли людей, не отомстили.

Что послужило причиной этой циничной лжи?

Ну, во-первых, психология каждого преступника, у которого нет ни малейшей морали, такова, что в преступлении виновата жертва. Самыми характерными в этом смысле являются утверждения педофилов, что растерзанные ими дети сами соблазняли их; домушники обвиняют обворованных, что те плохо закрывали свои дома; карманники говорят, что пострадавшие от них люди плохо стерегли кошельки, и т.д.

А во-вторых, каждый преступник понимает, что он преступник и что рано или поздно ответит за свои преступления. Поэтому и готовит загодя оправдательные аргументы.

Рассмотрим, какой в конце февраля была обстановка на фронте, проходящем вблизи Славгорода.

Во второй половине февраля 1943 года войска Юго-Западного фронта продолжали выполнять операцию «Скачок» по освобождению Северного Донбасса. 6-я армия (командующий Ф. М. Харитонов) должна была овладеть переправами через Днепр на широком участке от Кременчуга до Запорожья. В авангарде двигалась 14-я гвардейская танковая бригада В. И. Шибанкова. Успешно пройдя часть пути, 11 февраля она вышла на позиции, удобные для обстрела железной дороги Днепропетровск — Павлоград. 17 февраля, после взятия советскими войсками Павлограда, 25-й танковый корпус нацелился на Запорожье. Основные силы 6-й армии подошли к Синельниково. К 18-му февраля войска Юго-Западного фронта (командующий Н. Ф. Ватутин) вышли на рубеж Новомосковск, Синельниково, Павлоград, Красноармейское, Краматорск, Лисичанск, Славяносербск, Лутугино, Ровеньки. В полосе 6-й армии (командующий Ф. М. Харитонов) фронт практически отсутствовал. Войска 6-й армии вели бои за узлы сопротивления в Новомосковске и Синельниково, а передовой отряд 25-го танкового корпуса (командующий П. П. Павлов) встал в 20-ти километрах от Запорожья в связи с отсутствием горючего.

В самом Запорожье в это время заканчивалось военное совещание с участием высшего командования Третьего рейха, и выход советской танковой группы на подступы к Запорожью произвел на Гитлера неизгладимое впечатление. Если раньше он настаивал на контрнаступлении на Харьков, то теперь согласился с наступлением против войск Юго-Западного фронта — захват советскими войсками Синельниково им был очень невыгоден.

20 февраля 267-я стрелковая дивизия и 16-я танковая бригада должны были овладеть Новомосковском, 25-й танковый корпус наступать на Запорожье, а 1-й гвардейский танковый корпус — на Синельниково. Во исполнение соответствующего приказа 267-я стрелковая дивизия вышла в район Новомосковска, сюда же приблизились части 4-го гвардейского стрелкового корпуса. 41-я гвардейская стрелковая дивизия и основные части 25-го танкового корпуса завязали бои за Синельниково.

Из этой исторической справки видно, какой запутанной, сложной и динамичной была часть фронта, прилегающего к Славгороду {30} 30 Об этом также можно прочитать в книге Д. И. Рябышева «Первый год войны»: М.: Воениздат, 1990. — 255 с. — (Военные мемуары). . Вот так и получилось, что 18 февраля 1943 года на его околицах неожиданно показались танки Красной армии — со звездами. Их было не более десятка, и шли они вдоль железной дороги со стороны Запорожья. На подъезде к Славгороду, у мостика через речку Осокоревку {31} 31 Возле Кирпичного завода. , они увидели одинокого юношу. Это был Николай Федорович Бачурин {32} 32 Об этом написано в книге «История городов и сел Украинской ССР». . Танкисты остановились и спросили у него, что это за местность и какая тут обстановка. Николай сообщил численность и расположение вражеских войск, а также предупредил, что ехать по впередилежащему мостику опасно — немцы на днях его заминировали.

— Спасибо, парень, — усмехнулся танкист. — Но, похоже, нам туда и не надо. Мы чуток сбились с маршрута, — он повернулся назад и подал команду следовавшим за ним товарищам, стараясь быть услышанным через гул моторов: — Разворачиваемся! — затем сделал отчетливый жест рукой, подчеркивающий слова.

Боевые машины дружно тронулись, повернув на восток. Там, на железнодорожном перегоне Славгород – Новогупаловка, не удержались и пустили под откос попавшийся под руку немецкий эшелон с авиационной техникой. И то сказать: как можно было допустить, чтобы на твоих глазах столько вооружения перло на фронт, если уничтожить его было делом плевым? На шум выстрелов и грохот взрывов нагрянули фашисты. Завязался бой, в котором гитлеровцам пришлось поджать хвост: потеряв несколько танков, они драпанули вон. А советские танкисты, исправляя свой маршрут, развернулись и ушли в обратном направлении.

Гитлеровские вояки были изрядно напуганы инцидентом, так что без задержек оставили поселок, и славгородцы полмесяца жили свободно, наслаждаясь иллюзией, что война окончилась. Но к 4-му марта захватчики опять явились, прояснив обстоятельства внезапного происшествия. Оказалось, что его причиной послужило не приближение фронта, не наступление и не партизаны, а след от продвижения группы советских танков, пробивавшихся к Днепру, которые промахнулась и по ошибке зашли слишком далеко в тыл противника {33} 33 Получается, что советские танкисты по ошибке углубились в тыл противника на 13 км. Конечно, им надо было срочно уходить назад, иначе их окружили бы и уничтожили! . После этого оккупанты уже отчетливо знали, кто поверг их в паническое бегство.

Тем не менее они все равно врали и выдумывали такое, чего местные запуганные и измученные оккупацией люди и вообразить не могли. Вот, дескать, трупы со взорванного эшелона славгородцы по сговору с партизанами поставили раком, оголив им задницы. Других положили навзничь и нагадили им на физиономии. А еще, дескать, вытащили у погибших из карманов фотографии родных и повыкалывали им глаза.

Борис Павлович рассказывал: «В 1943 году, когда начал приближаться фронт, немцы вообще резко изменились, потеряли прежнюю уверенность, держались с опаской, на любое непредвиденное событие реагировали болезненно. А тут — взрыв поезда! Он просто потряс их. И они стали видеть в Славгороде партизанское погселение, этим и объясняли расстрел 8 марта. Дескать, они расстреливали и партизан, но и заложников из мирного населения — в отместку и в назидание на будущее. И люди в это верили, люди не считали немцев жестокими по натуре, это их Гитлер такими делал.

А немцы понимали, что за расстрел им тоже могут мстить, и больше никогда тут не ночевали».