Доминго Сармьенто - Факундо

В чем же тайна одаренности таких людей? Какая невидимая сила за­ключена в их органе зрения, сравнимом с микроскопом? Сколь велико­лепны создания, сотворенные Богом по своему образу и подобию!

ПРОВОДНИК

За следопытом идет Бакеано-Проводник , личность выдающаяся, в чьих руках находится судьба как отдельных жителей, так и всей округи. Проводник — это серьезный и сдержанный гаучо, который на двадцать тысяч квадратных лиг вокруг, как свои пять пальцев, знает все равнины, леса и горы. Он самый сведущий топограф, он единственная карта, ко­торую берет с собой командующий войсками. Проводник всегда рядом с ним, ему, скромному и молчаливому, как стена, известны все военные тайны: судьба армии, исход сражения и всей кампании — все зависит от него.

Проводник почти всегда верен слову, но не всегда генерал полностью доверяет ему — представьте себе положение, когда рядом с военачальни­ком окажется предатель! Проводник обнаруживает необходимую тропку, пересекающуюся с дорогой, знает, к какому заброшенному водопою она ведет; если на их пути встретится тысяча тропинок, как это и бывает в округе в сотню лиг, он знает их все, знает, откуда и куда ведет каждая. Ему известны тайные броды на сотне рек и ручьев, расположенные выше или ниже общего брода; на обширных болотах ему ведома дорожка, по которой можно пройти без неприятных неожиданностей, и он найдет ее на любом болоте.

Во мраке ночи, в лесу или на бескрайней равнине, когда отряд заблу­дился, сбился с пути, он обходит округу, осматривает деревья; если деревьев нет, то соскакивает с коня, нагибается к земле, изучает какие-то кустики, смотрит по сторонам, быстро прыгает в седло и уверенно говорит спутникам: «Напрямки столько-то лиг до такого-то места и столько-то до жилья; надо двигаться на юг»,—и трогается в указанном направлении, не суетясь, не спеша, отыскивая дорогу и не отвечая на возражения, которые страх или недоумение вызывают у его сотоварищей.

Если же эти меры не помогают или если ночь настигла путников в пампе и кругом непроглядная тьма, тогда он вырывает с корнем траву в разных местах, нюхает корни и землю, жует их и, повторив всю про­цедуру несколько раз, удостоверившись, что неподалеку есть озеро или ручей с соленой или пресной водой, отправляется на поиски, чтобы потом точно сориентироваться на местности. Говорят, генерал Росас знает вкус травы на всех пастбищах к югу от Буэнос-Айреса.

Если проводник живет в пампе, где нет дорог, а путник просит доста­вить его в деревню, удаленную на расстояние в пятьдесят лиг, то он останавливается на минуту, бросает взгляд на горизонт, внимательно осматривает землю, устремляет взор в какую-то точку и вот уже несется стрелой, сворачивая вправо или влево по ему лишь известной причине; и так, скача день и ночь, они прибывают наконец к месту назна­чения.

По передвижению спасающихся от опасности страусов [110], ланей и гуанако [111]проводник узнает также о приближении врага, пусть тот находится еще в десяти лигах перехода, указывает, с какой стороны его ожидать. Когда враг подошел достаточно близко, проводник изучает пыль и по тому, насколько она густа, определяет силы врага: «Две тысячи человек»,—говорит он, или «пятьсот», «двести», и командир отряда поступает в соответствии с этими данными, а они почти всегда безошибоч­ны. Если кондоры и вороны летают кругами над каким-то местом, он мо­жет сказать, прячется ли там кто-нибудь, находится ли там недавно покинутая стоянка, или просто они кружат над падалью. Проводнику известно расстояние от одного места до другого, известно, сколько нужно дней и ночей, чтобы туда добраться, знает он и забытую, никому неве­домую тропу, по которой можно достичь этого места незаметно и вдвое быстрее: потому отряды повстанцев почти всегда успешно совершают внезапные нападения на населенные пункты, расположенные на расстоя­нии пятидесяти лиг. Вы думаете, я преувеличиваю? Нисколько! Генерал Ривера [112]с Восточного берега [113]— обыкновенный проводник, который помнит каждое дерево на всем пространстве Уругвайской Республики. Бразильцам не удалось бы захватить Уругвай без его помощи, а арген­тинцы без него не освободили бы эту страну. Орибе [114], поддерживаемый Росасом, потерпел крах после трехлетней борьбы с генералом-проводником, и все многочисленное войско Буэнос-Айреса, что занимает сейчас просторы Уругвая, может не сегодня-завтра прекратить существование, разбитое неожиданной атакой, молниеносным ударом благодаря именно тому, что Ривера знает какую-либо тропу, которая приведет в тыл не­приятеля, или какие-нибудь на первый взгляд незначительные иные осо­бенности местности.

Генерал Ривера начал изучать местность в 1804 году, сначала он был контрабандистом, а потом нанялся ловить своих сотоварищей; затем он участвовал в сражениях с войсками короля на стороне патриотов; позднее был против патриотов на стороне партизан-монтонерос; с аргентинцами бился как командир бразильского отряда, с бразильцами — как аргентин­ский генерал, с Лавальехой [115]— как президент, с президентом Орибе — как полководец в изгнании, наконец, с Росасом, союзником Орибе,— как генерал Восточного берега —у него было вполне достаточно време­ни, чтобы немного изучить искусство проводника.

ЗЛОЙ ГАУЧО [116]

Подобный тип людей нередко встречается в некоторых местностях: это «outlaw» [117], «squatter» [118], своего рода мизантроп. Это он — Соколиный глаз или траппер из романов Купера с их доскональным знанием бескрайних равнин, презрением к городам белых, но без их природной морали и союза с дикарями. Такого человека называют Злой гаучо, при­чем этот эпитет не бросает на него тени. Правосудие преследует злого гаучо долгие годы; его боятся, и даже имя его произносят, понизив го­лос, но без ненависти, а скорее с уважением. Это таинственная личность: живет он в пампе, пристанищем ему служат поросшие чертополохом пу­стынные просторы, питается куропатками и броненосцами, а если вдруг вздумается полакомиться бычьим языком, то один, без чьей-либо помо­щи, заарканив быка, он повалит его, убьет, вырежет лакомый кусочек, а остальное бросит на поживу стервятникам. Злой гаучо неожиданно по­является в каком-нибудь селении, откуда только что ушел отряд сель­ской полиции, беседует с мирными селянами, которые, окружив его, взирают на него с восхищением, запасается всякими пакостями [119], а за­метив отряд, спокойно садится на коня и удаляется в пампу, не спеша, не рисуясь и ни разу не оглянувшись назад. Полиция редко бросается за ним в погоню: пришлось бы напрасно загнать коней, ведь под злым гау­чо — быстроходный напарник , вороной в яблоках, столь же знаменитый, как и его хозяин. И если случайно правосудие настигнет злого гаучо, то, врезавшись в самую гущу отряда, размахивая направо и налево ножом, тремя-четырьмя несущими смерть ударами в лицо или тело прокладыва­ет он себе путь и, слившись с конем, чтобы избежать пули преследова­телей, устремляется в просторы пампы, скача во весь опор, пока не уда­лится на значительное расстояние, и тогда, опустив поводья, спокойно следует дальше. Местные поэты присовокупляют этот новый подвиг к биографии героя пампы, и слава его летит во все концы необъятной рав­нины. Порой злой гаучо появляется на сельских танцах вместе с девуш­кой, которую он умыкнул, вступает с ней в круг, путая фигуры, танцует съелито и исчезает так же неожиданно, как появился. На другой день он является в дом оскорбленной им семьи, спускает с коня соблазненную де­вушку и, не обращая внимания на несущиеся вслед проклятия родите­лей, спокойно направляется в свое жилище — бескрайние просторы.