Дмитрий Володихин - Смертная чаша

Сегодня вместо семи возов добра, загруженных и приготовленных к дороге со вчерашнего вечера, ты идешь с двумя большими кожаными сумками на плечах. Их ремни, захлестнутые крест-накрест, гнут тебя к земле. Но ты говоришь себе, что золото, серебро и прочие ценные вещи – легкая ноша, когда они твои. Ты мог бы выгнать из Москвы целый табун ухоженных, дорогих лошадей, но огонь с утра отсек тебя от конюшен, и ты пеш, а дворня твоя идет за тобой, возложив кое-какие вещи на плечи и ворча на хозяина, мол, до чего же он дурак, совсем из-за него obeznozheli. В иное время ты отделал бы их так, чтобы навсегда запомнили. Но сейчас тебе следует соблюдать всяческую осторожность: при тебе сабля и две заряженных пистоли, у дворни – топоры, ножи и тяжелые молотки, а кругом огонь и сумасшествие, так не пожелают ли слуги верные среди всеобщего беспорядка открутить тебе голову и поживиться твоей казной? В Москве ныне полное бесчиние, ты видел, как одна знатная семья посреди яростного пламени сводила счеты с другой, и юношу-аристократа пронзили шилом… Неужто тебя, чужака, пожалеют? Нет, нет, ты можешь положиться только на самого себя.

Ты ведешь своих людей по той стороне кривой и неровной московской улицы, которая еще цела. Противоположная сторона уже охвачена огнем, и нестерпимый жар опаляет тебе лицо. Ты прижимаешься к самым оградам…

Куда бежать? У реки Москвы немцы построили вместительный погреб с каменными стенами и крышей; не рассчитали того, что вода стояла здесь под землею слишком высоко, и погреб скоро подтопило; пришлось его бросить, пользовались лишь верхней его частью. Но теперь следовало пробиваться именно туда. Вернее, бежать туда, нестись туда! Ибо на одном из слуг уже загорелась одежда, и пришлось его бросить.

Ты выводишь своих людей к реке. Тысячи горожан искали в ней избавления от мук. Однако дыхание огня, вовсю полыхавшего на берегу, среди многочисленных деревянных строений, уничтожало всякую возможность спастись: даже те, кто высовывал из воды одни лишь ноздри, не могли вдохнуть, ибо им в грудь входил губительно раскаленный воздух, а нос покрывался ожогами.

Речное течение уносило сотни трупов, они были повсюду, словно косяки разжиревшей рыбы!

Тебе надо войти прямо в погреб. Но перед погребом стоит немецкая девушка из Лифляндии, она говорит тебе: «Погреб полон: туда вы не войдете».

Вот несчастье! В погребе укрылись главным образом немцы, которые почти все служили у великого князя, с их женами и детьми. Поверх погреба под сводом ты видишь своего слугу Германа из Любека. Отлично! Вот это идея!

Пришлось, работая саблею, пробиться через толпу русских… Но ты смог, и у тебя появилась счастливая возможность укрыться под сводом.

У этой сводчатой палаты – железная дверь. Кто еще набьется сюда, пройдя ее! Пришлось прогнать за дверь половину стоявших здесь и втиснуть на их место дворню с вещами.

Ты увидел, как пылает Aprisna двор. Занялся Кремль, а вместе с ним – половина города…

На свой собственный счет по воле и указу великого князя ты добыл для него трех горных мастеров. Вот один из них, Андрей Вольф: он пытается тушить пожар, когда вокруг него всё горит. Что за осёл! Но очень ценный осёл, осёл, который еще пригодится… Ты выскакиваешь из палаты, втаскиваешь его к себе и тотчас же захлопываешь железную дверь.

Здесь очень жарко, очень темно, и, кажется, смерть подступает к тебе столь близко, что ее зловонное дыхание обдает лицо…

Бедствие снаружи не утихает час за часом. Железо накаляется, но камень сводов, набирающий тепло не столь быстро, пока еще спасает тебя и твоих людей. Один из слуг, стоящий слишком близко к двери, падает без чувств. Другой склоняется над ним и по дурости касается двери. С криком он отдергивает руку: с ладони слезла кожа, кровоточащая плоть распухла.

– Брось его, придурок! Ему уже не помочь.

Он подчиняется тебе, он присоединяется к толпе, жмущейся подальше от двери.

Вся вода выпита. Ты едва терпишь. Некоторые из твоих слуг кричат. Из погреба, где воздух накалился еще сильнее, доносятся вопли. Люди оттуда лезут наверх, но здесь им нет места. Пускай убираются назад! Они же не захотели принять тебя, когда ты собирался спуститься в погреб?!

…Наконец пожар завершился: зной начал стихать.

Как там дела, в погребе?

Аха, там все мертвы. Что-то загорелось, хотя вода стояла по колено. Обугленные мертвецы выглядят прескверно.

Пора выходить наружу.

Твоего дома нет. Ничего, здесь торгуют готовыми домами: ты купишь такой, и тебе доставят всё необходимое к указанному месту, а соберут в один день. Правда, с печами придется повозиться, но и тут хлопот не столь уж много. Как-нибудь справишься.

Москвы больше нет.

За шесть часов выгорели начисто и город, и кремль, и Aprisna двор, и слободы. Была такая великая напасть, что никто не мог ее избегнуть! Где войско? Ты видел не более 300 боеспособных людей. Всюду горячие угли, всюду обгорелые тела. На задворках еще полыхают мелкие пожары – детки и внучки великого пожарища.

Помимо русских в дыму задохнулось много татар, которые грабили монастыри и церкви.

Через Москву протекает ручей Неглинная в один фут шириной и глубиной. Ручей этот и был границей Aprisna и Zemshi… Zemchi… Zemshchina, вот так это называется. На нем великий князь приказал отстроить такой большой двор, какого в Русской земле доселе не видывали. Он столь дорого обошелся стране, что земские желали: «Zgorel bi!». Великий князь узнал об этом и дал своим опричникам волю всячески обижать земских. Многие рыскали шайками по стране и разъезжали, якобы из опричнины, убивали по большим дорогам всякого, кто им попадался навстречу, грабили многие города и посады, били насмерть людей, жгли дома. Захватили они много денег, которые везли к Москве из других городов, чтобы сдать в казну. За этими делами присмотра тогда не было. И что теперь сталось с Aprisna двор? Всё деревянное сгорело: большой храм, все поварни, погреба, хлебни, мыльни, палаты, выстроенные из превосходного елового леса. Их украсили когда-то искусной резьбой под листву. Палатные мастера пользовались только топором, долотом, скобелем и одним инструментом в виде кривого железного ножа, вставленного в ручку, но возвели отличнейшие постройки… Ныне всё это пепел. В конюшнях издохли великолепные лошади. Большая четырехугольная площадь, где находился Aprisna двор, была окружена стеною, возведенной на сажень из тесаного камня, еще на две сажени вверх – из обожженного кирпича, а выше всё деревянное. Одни только эти камни да почерневшие, разбросанные кирпичи остались от резиденции русского правителя… Северные ворота находились против Кремля и были окованы железными полосами, покрытыми оловом. На воротах красовались два резных разрисованных льва, вместо глаз им вставили зеркала; меж ними возвышался резной двуглавый орел черного цвета с распростертыми крыльями. Один лев стоял с раскрытой пастью и смотрел в сторону Zemshchina, другой смотрел во двор… Где они теперь, деревянные звери московитского царя? А они тоже – пепел.