Николай Таратухин - С гитарой по жизни

Но что интересно, гитарное братство распространялось не только в кругу отечественных гитаристов. Зарубежные гитаристы, гастролировавшие у нас в стране, тоже всегда были доброжелательны к своим советским коллегам. Владимир Славский постоянно общался после концертов с гастролирующими гитаристами, выпрашивая у них ноты для гитары зарубежных изданий. По его примеру я тоже приобщился к такой практике. Для этого я приобрел разговорник испанского языка и через некоторое время мог хотя коряво, но доходчиво изъясняться с испаноговорящими гастролерами. Помню, у нас в Краснодаре гастролировал парагвайский гитарист Балтазар Бенитос. Его концерт в зале краевой филармонии прошел с большим успехом. Публика долго не отпускала артиста за кулисы. Он играл блестяще как классические пьесы, так и народную свою музыку.

После концерта я проник в его гримерную комнату и представившись студентом местного музыкального училища, попросил уделить мне внимание. Поняв в чем дело, Балтазар через переводчицу пригласил меня утром на следующий день прийти к нему в гостиничный номер для беседы. Самолет у него только вечером и он располагал временем.

Утром следующего дня я пришел в гостиницу «Интурист» и позвонил в его номер. Администратор, получив разрешение, пропустил меня к нему. Балтазар принял меня хорошо. Его гитара лежала на неубранной постели, видимо, он как раз музицировал. Я достал свой разговорник и начал что-то лепетать, но он прервал меня и жестами показал, что идет принимать душ, а мне в руки дал свою гитару, показывая, чтобы я играл на ней.

Такого инструмента я в руках никогда не держал. Как он мне позже сказал, что это гитара мастера Флета (на гитарах которого играл Сеговия). Струны располагались близко грифу, натяжение их было очень мягким. Играть было очень легко. Когда Балтазар захотел меня послушать, то я сыграл свой коронный номер: «Фандангильо» Х. Турины. Вскоре пришла переводчица и мы беседовали около часа. Наш разговор превратился в мастер-класс, который дал мне гитарист очень высокого уровня. На прощанье Балтазар подарил мне несколько сборников гитарных пьес со своими автографами.

Кстати, со своим автографом мне дарил вариации на тему украинской песни «Ехал козак за Дунай» и украинский гитарист Петр Полухин. Он гастролировал в Краснодаре и давал мастер-класс студентам нашего училища. Позже он уехал в Аргентину. Совсем недавно я установил по интернету с ним связь. Оказывается, он там работал несколько лет по контракту в филармонии солистом оркестра. Затем пять лет жил в США, занимаясь педагогической деятельностью. А теперь девять лет живет в Канаде. Он мне рассказал, что когда приехал в Канаду, в город Эдмонтон (это промышленный город на севере Канады), то вопрос о заработке для него был непростым. Это в СССР он был известным гитаристом, а в Канаде его мало кто знал. Пришлось ему дома записывать компакт-диски со своим исполнением и торговать ими в супермаркете города. Гитаристу-виртуозу удавалось таким образом зарабатывать 200—300 долларов. в день. В дальнейшем он стал известным в Канаде преподавателем гитары.

Стоит ли говорит, что у меня тоже постоянно гостили молодые гитаристы, приезжавшие поступать в наше музучилище. А однажды из Баку приехало пятеро. Все они поступили учиться и, конечно, все они приходили ко мне, и мы устраивали домашние концерты.

У меня вновь появился ученик. Он хотел мастерить гитары, но решил, что сначала нужно изучить предмет досконально и уметь играть хотя бы не очень сложные пьесы. Я начал обучать его игре. Анатолий, так звали моего ученика, работал столяром-краснодеревщиком и тонкости обработки дерева знал в совершенстве.

В то время я начал переписку с В. М. Мусатовым, гитаристом из города Орджоникидзе. Он прислал мне чертежи гитары известного испанского гитарного мастера Рамиреса. Я помог Анатолию изготовить необходимые приспособления для гибки обечаек, так называемые шаблоны, а также еще массу других инструментов. И вскоре, месяца через два, он принес мне свое первое детище. Столярка была великолепной, но звучание гитары оставляло желать лучшего. «Первый блин комом», — успокоил я его. Скажу сразу, второй тоже был не очень. Но зато третий экземпляр мне очень понравился. Эту гитару Анатолий мне подарил, и я играл на ней очень долго.

Попутно скажу, что с древесиной у нас проблем не было. В горном Апшеронском районе Краснодарского края был небольшой заводик, снабжавший скрипичных мастеров Союза древесиной волнистого клена. Там всегда можно было купить несколько досок, а на Краснодарской фабрике пианино «Кубань» — выдержанной ели и даже эбенового дерева, благо там мастером работал мой ученик Коля Панов, бравший у меня уроки игры еще в Интернациональном клубе сельхозинститута.

Анатолий загорелся желанием изготовить скрипку. Я довольно скептически отнесся к этому. Через три-четыре месяца приходит ко мне и с загадочным выражением лица разматывает укутанное в плед чудо.

— Вот, посмотри. Я ее делал по образцу, взятому у сына своего товарища по работе.

— Толик, но это же не скрипка. Это альт. Хотя, конечно, это тоже скрипка. А чем лакировал?

— Лак шеллачный. Как в учебниках. Я прочитал это в книжках.

Альт выглядел превосходно. Тогда в продаже еще было можно купить шеллак и сварить лак. Но смычка он не сделал, да и струн тоже не поставил. Пошли мы с ним в наше музучилище. Преподаватель класса скрипки долго вертел детище Анатолия, заглядывал внутрь.

— Давно увлекаетесь изготовлением скрипок?

— Это первая.

— Не может быть. Пропорции очень правильные.

Заметив, что у него в классе нет комплекта струн, добавил:

— Оставьте мне инструмент. Я натяну струны и опробую.

В следующую нерабочую субботу мы с Анатолием пришли в училище. Преподаватель пригласил ученицу, скрипачку, и они сыграли дуэтом. К моему удивлению, альт не портил музыку, хотя звучал резковато.

— Ну, что я могу сказать, это, конечно, не Амати, не Добрянский, но не так уж и совсем плох. На инструменте нужно поиграть, чтобы он начал звучать прилично. Если хотите, оставьте и приходите через месяц, — сказал он в заключение.

В конечном итоге альт был куплен училищем для учащихся. Анатолий вскоре уехал в загранкомандировку на работу в Ирак, и связь с ним я надолго потерял.

В то время в Краснодаре начал свою работу клуб любителей бардовской песни. Меня пригласили поиграть там классику. После концерта несколько человек захотели расширить свои знания помимо «трех аккордов» и попросили меня дать им несколько уроков, чтобы более качественно аккомпанировать себе в пении. Я согласился. Один из моих новых учеников, геолог, узнав, что я работаю мастером на ХБК, предложил перейти работать в его организацию: