Николай Таратухин - С гитарой по жизни

Захожу в кабинет первого лица города. Помимо Валерия Александровича Самойленко, тогдашнего мэра, там было еще человек пять. Встретили меня хорошо. Смотрю — моя заметка лежит перед мэром, и вся исчеркана красным карандашом.

— Статью Вашу я прочитал, — начал мэр, — она соответствует действительности. Мы сейчас же создадим комиссию по определению объема ремонтных работ здания в кратчайшие сроки, а для лечения детей подыщем другое здание. Большое спасибо Вам за статью!

Мэр свое слово сдержал. Надо сказать, что несмотря на отдельные отрицательные моменты в его деятельности на этом посту, которые я впоследствии критиковал, это был настоящий хозяин города, для которого он сделал и собирался еще сделать много полезных дел. Я до сих пор жалею, что после В. А. Самойленко город так и не получил второго такого мэра. Когда я проезжаю по мостам улицы Северной, которые были построены при нем, то не могу не задаться вопросом: «А что было бы сейчас в городе, не будь этих мостов? Или подземных переходов на перекрестках дорог, которые тоже построены были при нем?». А был бы транспортный коллапс! Он это предвидел. Он предвидел, что в городе наступит еще и канализационный коллапс. После моей статьи о состоянии городской канализации и очистных сооружений он опять вызвал меня к себе и посвятил в свои планы по реорганизации этой системы:

— Силами и средствами городского бюджета эту работу выполнить невозможно, в связи с чем я предложил образовать консорциум из крупнейших предприятий города, которые в течение пяти лет вносили бы свои средства в фонд модернизации очистных сооружений и канализации города. Эту работу ни в коем случае нельзя откладывать на более длительный срок.

Его планы я опубликовал в своей статье. Консорциум был создан и начал работу, но политические события не оставили мэру шансов остаться на этой должности, а вскоре и все предприятия разорились и обанкротились.

Если кто-то подумает, что за двадцать лет, прошедших с того времени, хоть что-то изменилось в системе городской канализации и очистных сооружений, то он жестоко ошибется. Ничегошеньки не изменилось! Самое интересное — это то, что последняя перепись населения города, проведенная до революций 1991—1993 годов, показывала численность населения около 700 тысяч человек. За более чем 20 лет город разросся чуть ли не вдвое, появились новые микрорайоны с высотными домами, а недавняя перепись показала прирост населения всего на каких-то 150 тысяч! Но как проводилась эта перепись? Очень бегло. В нашем пятиэтажном доме переписчики зашли только в несколько квартир, да и в остальных домах они не очень старались.

Почему городские власти боятся признать тот факт, что город давно уже стал миллионным? Наверное, есть какая-то выгода считаться «большой деревней»? А если «деревня», то зачем ей современные очистные сооружения и канализация? Вот и строятся новые микрорайоны без ливневой канализации, а очистные сооружения, которые были сооружены еще в далекие 60-е годы прошлого века, вполне устраивают власть города, благо есть река Кубань, которая принимает все городские фекалии! (У нас установилась практика совмещать в одном и том же канализационном коллекторе и ливневые и фекальные стоки и тем самым на очистные сооружения поступает лишь часть фекалий, а их львиную долю принимает в себя река Кубань). Правда, после проливных дождей или даже непродолжительной грозы город напоминает Венецию: перегруженные коллекторы уже не в состоянии принять такое количество воды. В реке городская санэпидстанция запретила населению купаться, а почему бы ей не запретить дальнейшее строительство объектов, пока не будет наведен порядок в канализации города?

Это не единственная тема, где я своими публикациями вроде бы чего-то добивался, но политические перемены в стране, а также вмешательство мафиозных структур, разрушало благие намерения героев моих газетных статей. С глубокой печалью я вспоминаю Наталью Анатольевну Ветлицкую. Детский хирург-онколог с 25-летним стажем, кандидат медицинских наук, она имела большое количество запатентованных изобретений и методик в медицине. Совместно с доктором медицинских наук Р. А. Ханферяном, профессором, директором Краснодарского филиала института клинической иммунологии Сибирского отделения РАМН, она возглавила Инновационную городскую клинику по лечению детских лейкозов.

Коллектив клиники принял в аренду муниципальную детскую больницу №1. На свои и спонсорские средства отремонтировали помещения, закупили необходимое оборудование и объявили войну самому грозному заболеванию детей — раку крови. Применяя новейшие разработки и свою методику в лечении, она добилась резкого снижения смертности детей. За два с лишним года деятельности клиники смертность детей сократилась в три раза. Я несколько раз через стекло коридорной двери смотрел (в палатах поддерживалась строжайшая стерильность и туда никого не пускали) на деток и сердце мое сжималось от понимания того, что кто-то из них неизбежно от болезни умрет.

— Детский организм обладает огромной реабилитационной способностью, —рассказывала она мне, — и мы это учитываем. Теперь к выздоравливающим детям применяем разработанные нами программы иммунологической коррекции. Лечим каждого ребенка индивидуально. Во всем мире уже делают операции по пересадке костного мозга, и мы тоже готовы к этому, но у нас нет возможности для этого. Нет современной базы, нет современной операционной. Нас поддерживает РАМН в строительстве здания операционной. Дело за малым — дать нам возможность нормально работать.

Увы, в клинику зачастили комиссии, по телефону в адрес Ветлицкой сыпались угрозы, а краевой бюджет задолжал клинике за пролеченных детей около 10 миллионов деноминированных рублей. Дело доходило до того, что кормить больных детей было нечем. Продукты покупали работники клиники за свои деньги. Кому-то очень хотелось завладеть территорией больницы, расположенной в центре города. К сожалению, это удалось.

Я написал несколько статей в защиту клиники. Но все было тщетно. То, что произошло с нею в дальнейшем напоминает детективные сюжеты наших фильмов о том времени. Произошла цепь нелепых случайностей: сначала, погиб ее единственный сын, упав с какого-то этажа высотного дома, а затем, я так думаю, и она попала в автомобильную катастрофу, примерно такую же, как Михаил Евдокимов, губернатор Алтайского края. И нет у нас в городе больше ни «Инновационной клиники», ни выдающегося детского хирурга-онколога Натальи Анатольевны Ветлицкой. Не стало и замечательного поэта: она писала чудные лирические стихотворения.

Однако надо сказать, что у меня после такого трагического финала «Инновационной клиники» желание писать о нашей бедствующей в то время медицине обострилось еще в большей мере. Сейчас я уже не помню какими путями меня занесло в Краснодарский краевой клинический госпиталь ветеранов войн — быть может это было письмо в редакцию или просто мое журналистское чутье беды. Но я оказался там. Огромное здание, построенное во времена СССР снаружи смотрелось даже импозантно, но внутри это было печальное зрелище. Обшарпанные стены, разбитые плитки пола, неработающие лифты — все прямо так и кричало: «Забудь надежду всяк сюда входящий!»