Мишель Рио - Мерлин. Моргана. Артур

— Твой отец сказал: «Вы — Артур Логрский. Так разделил я свое тело за этим Круглым Столом. Вы — смертные члены мистического бессмертного тела». Но ты, Мордред, превосходишь любого пэра Стола, ибо создан плотью самого Артура, и ответственность твоя столь же велика, как его. Он сказал также: «Если вы отступитесь и предадите, то умрете, мы все умрем, и неразгаданный бездушный мир сотрет наши следы». Предать могут все, не исключая и самого Артура. Все, кроме тебя, ибо ты станешь высшим хранителем, неподкупным защитником духа Стола. И любой его пэр, кем бы он ни был, станет злейшим твоим врагом, если поддастся слабости, разврату или измене.

Она внушала ему, что женщины тесно связаны с законом вещей, с телом и похотью, с постоянством природы в душе и в идее — и незаметно превратила женщину если не во врага, то в существо, которому нельзя доверять.

Таким образом, в наставлениях своих она всегда пребывала между истиной и ложью. Ибо она правдиво объясняла Мордреду причины своего мятежа против детерминизма материи, обрекающей людей на жалкое существование и исчезновение. Средство же для исцеления предлагала фальшивое — идеал и веру, которых сама не имела, но надеялась, что порожденный этой приманкой фанатизм окажется более разрушительным, чем ее собственное отчаяние.

В середине 490 года Бан известил ее о том, что на холмах Бадона недалеко от Камелота произошла великая битва между войском Артура и саксонскими захватчиками, которые высадились на землях Логриса с самой большой армией, какую когда-либо видели в Британии. Все саксы до последнего человека были истреблены, но Артур заплатил за победу дорогой ценой. Он потерял большую часть своих воинов, павших в сражении, а из пэров Круглого Стола в живых осталось только двадцать. Среди них, помимо Бана, были его брат Богорт Гонский, молочный брат короля Кэй, сын Моргаузы и Лота Орканийского Гавейн, а также сам Артур. Погиб король бригантов Леодеган — страж Морганы во время ее удочерения. Погиб и Лот, равно как все прочие вожди времен Утера. За Столом оказалось сто тридцать свободных мест. Узнав об этом, Моргана решила ускорить обучение Мордреда и как можно скорее представить его ко двору, где началась бы вершиться судьба, которую она ему предназначила.

Через год после сражения при Бадоне Артур женился на Гвиневере, дочери Леодегана.

Гвиневера была прекрасна. В свои шестнадцать лет она ничем не напоминала ребенка, являя собой все совершенства женщины. У нее были длинные и тяжелые золотые волосы, славившиеся во всей Британии, лицо с чертами правильными и немного холодными, которое более прельщало с первого взгляда, нежели по-настоящему очаровывало. Лицо ее выражало смесь благородства, безразличия, своенравия и скуки, входя в противоречие с той нежностью, грацией и чувственностью, которыми были преисполнены ее движения. Все существо ее внушало мысль о наслаждении — равнодушном и недоступном. Она испытывала удовольствие — не будучи при этом настолько мелочной или простодушной, чтобы показывать это, — чувствуя себя предметом всеобщего внимания и восторженного поклонения. Выше всего она ценила власть, роскошь и богатое платье. Поэтому когда она увидала Артура, соединявшего в себе все эти достоинства и бывшего к тому же самым красивым мужем на всем западе, она полюбила его так сильно, как только вообще могла любить.

Свадьбу отпраздновали в Изуриуме, столице королевства бригантов, которую Артур, в память о Леодегане, избрал одной из своих столиц. Празднества продолжались в Лондоне и наконец в Кардуэле. Здесь Артур, желая пышно завершить увеселения, задал в своем дворце большой пир. Он созвал туда всех королей, вождей и знатных людей Логриса и покоренных земель.

В разгар праздничной трапезы в залу вошли двое гостей и приблизились к самому королевскому столу. Оба были одеты в дорожные накидки, лица их были скрыты под широкими, низко опущенными капюшонами. Тот, что был выше, откинул свой капюшон, и все узнали Моргану. Ее красота была столь ослепительна, что все присутствовавшие там замолчали, затаив дыхание. Рядом с ней другие женщины казались уродливыми, словно уничтоженные этим прекрасным сиянием, и даже великолепие Гвиневеры, которая была вдвое ее младше, потускнело. Сильно побледневший Артур поднялся, пристально глядя на нее с выражением ужаса и несказанной радости на лице. И Мерлин понял, что внезапное появление Морганы было для него мигом райского блаженства, разжегшим с новой силой адскую пытку разлуки.

Моргана откинула капюшон со своего спутника. Шепот восхищения пробежал по зале. Это был ребенок лет двенадцати, и по красоте его стана и лица все догадались, что он — сын Морганы. Но Мерлин, перенесясь мыслью на двадцать лет назад, вдруг увидел перед собой короля в этом возрасте.

— Это Мордред — мой сын, — сказала Моргана Артуру. — Он вырос и был воспитан в Беноике, в стране короля Бана, посреди Броселиандского леса, в уединенном замке, который дал мне Мерлин и который народ в страхе называет Замком В Долине Откуда Нет Возврата, потому что из всех, кто заблудился в тех местах либо отправился туда по своей воле — из похвальбы, любопытства, надеясь предаться сладострастию или страдая от любви, — ни один, кроме разве что Мерлина, не вернулся оттуда. Между тем именно в этом проклятом месте Мордред узнал от меня все то, что ум возвышенный и могучий может только пожелать узнать, и даже то, чего он, может быть, совсем и не желает знать, ибо истина нераздельна, она включает в себя в равной мере добро и зло, а знать наполовину — невозможно. Теперь настало время ему закалить свое тело и — поскольку он тебе родня — научиться у тебя боевым искусствам, равно как искусству войны и искусству власти. Я хочу, чтобы он служил тебе и стал членом Круглого Стола.

— Почему же отец не научил его всему этому? — надменно и гневно спросил ее один из вождей. — Рожден ли он в согласии с нашим законом или же тот, кто его породил, — одна из бесчисленных жертв, навсегда сгинувших в твоем волчьем логове? Этот вопрос не должен смутить тебя, раз ты пришла сюда прилюдно похваляться своими преступлениями — как если бы стояла над законом. Но берегись — хотя бы ты и была королевской крови. Никто в Логрисе, даже король, не стоит выше закона — так постановили Мерлин и члены Круглого Стола.

Артур взялся было за рукоять меча, но Мерлин удержал его и подошел к Моргане и Мордреду. И обратился к тому, кто только что говорил:

— Отец Мордреда и Моргана были связаны узами родства, если это известие может успокоить твою потревоженную добродетель. Я самолично пожелал разрушить эти узы и осудить этого человека на вечное забвение. Это означает, что его имя не будет произнесено. Тебе придется удовольствоваться тем, что сказано. Что же до того, что ты сказал о законе Логриса, — это вполне справедливо, и ты прав, пусть ты и кажешься мне взбесившимся псом, который вдруг набрасывается на своих хозяев. Вот мое решение. Мордред будет принят при дворе, с ним обойдутся в соответствии с его положением и воспитают так, как хочет его мать. И он станет впоследствии пэром Круглого Стола, если окажется достойным этого. Ты, Моргана, навсегда отправишься в изгнание. Я даю тебе Авалон. Отныне этот остров не является более частью Логриса, но переходит в твое полное владение и будет подвластен лишь твоему закону. Таким образом ты будешь защищена от правосудия Логриса, потому как не следует допускать, чтобы с сестрой короля обходились как с простой преступницей, а Логрис будет избавлен от твоих злодеяний и от позора, который ты навлекаешь на него. Но у тебя не будет больше права покидать это место, под страхом немедленной смерти без суда, потому что, когда ты, движимая дерзновенным и греховным желанием, приняла на себя одну всю ответственность за совершенные тобой дела, ты уже сама вынесла себе приговор.