Юлия Андреева - Метресса фаворита. Плеть государева

Корытников склонился над останками, в который раз внушая себе, что никто ещё не доказал, что это именно его отец. Очень трудно работать на убийстве знакомых, тем более родственников. Идеально, когда жертва тебе не знакома, когда нет личных связей, не одолевают воспоминания. Но тут...

Правильнее, нет, профессиональнее было бы дождаться следователя из города, чужого человека, который бы... Нет, чушь, ересь, что сможет чужой заштатный сыскарь сделать такого, чего не оси лит он — один из лучших новгородских следователей? Чушь! И к чёрту личные сантименты, никто ещё не доказал, что это именно отец.

«А кто же ещё? — поинтересовался внутренний голос. — Судя по увиденному, пожар приключился ночью, кто мог оказаться в кабинете отца в столь неурочное время? — Да, кто угодно. Старый слуга, явившийся затушить свечи. Гость, отец был весьма хлебосольным хозяином, он... Ты сам сказал "был"!»

Пётр Петрович попросил ещё воды и протёр лицо, стараясь избавиться от наваждения. Итак, прежде всего необходимо заставить себя хотя бы осмотреть труп. Волосы и кожные покровы лица полностью сгорели, превратившись в чёрную корку, глаза лопнули и вытекли, рот приоткрыт, тело съёжилось в позе зародыша — обычная история, все трупы в огне скрючиваются подобным образом. Одежда тоже сгорела, на пальцах никаких украшений, но да отец и не признавал колец и цепочек, только карманные часы. Но дело происходило ночью, и, если человек встал с постели для того, чтобы что-то спешно записать, вряд ли он будет брать с ночного столика часы и тащить их за собой в кабинет. Зато возле живота трупа обнаружился массивный подсвечник. Корытников обвёл взглядом труп, пытаясь разглядеть, не упустил ли что-либо, и только тут обнаружил, что тело лежит не на полу, а на какой-то столешнице. Да, совершенно верно, сломанный стол.

— Антон Антонович, — не отрывая взгляда от трупа, позвал Корытников, вместе с Шульгиным подошёл полицейский с блокнотом. — Посмотрите, тело лежит на сломанном столе, — указал он.

— Да тут всё сломано: шкафы, стулья, стены... — не понял Шульгин. — Огонь, знаете ли... А вот видели ли вы подсвечник? — Стараясь не смотреть на обезображенный труп, Антон кивнул в сторону находки. — Полагаю, этот человек обронил свечу, огонь попал на занавески или скатерть — и начался пожар.

— И он бы не потушил его? — усомнился Корф. — Не позвал бы на помощь? В доме человек пять слуг.

— Может, стало плохо с сердцем, жертва упала в обморок, свеча запалила скатерть — и...

— Так или иначе, тело упало на стол и сломало его своим весом. — Пётр Петрович обошёл труп с другой стороны и, стараясь ни к чему не прикасаться, осмотрел череп. В затылке обнаружилась дыра с расходящимися в стороны паутинообразными трещинками.

— Полагаю, он был убит вот этим подсвечником, упал на столик, после чего убийца поджог дом. Когда, по вашим сведениям, начался пожар?

— Крестьяне говорят, за полночь.

— Отец ложился спать самое позднее в десять. Есть тут кто-нибудь живой?

В живых остались кучер Филимон, который как раз в этот день был отпущен барином на рыбалку, а следовательно, не застал и пожара, старуха, много лет служившая в доме у Петра Агафоновича нянькой да ключницей, и Лёнька — хворобый мальчонка-подкидыш, которого Корытников-старший держал при себе, для развлечения обучая сиротку чтению и письму и заботясь о нём так, словно тот был его собственным внучком.

Пётр Петрович попытался поговорить с бабкой, но та только плакала и молилась, осмотрел труп, по всей видимости, задохнувшегося в дыму старика садовника. В доме не удалось обнаружить денщика Филимона и старого слуги Михалыча, в стойле не было ни лошадок, ни брички.

— Филимона Васильева в розыск. — Разгадал загадку на свой лад Шульгин: — Убил барина, скорее всего, ограбил, да ещё и на его лошадях укатил. Орёл!

Опрошенные крестьяне припомнили, будто в сумерках слышали колокольчик с господской коляски, но никто не мог указать точного времени.

— Отец жив и уехал ещё до пожара вместе с Филькой, — после недолгого раздумья сообщил Корытников полицейским. — Вчера был почтовый день, стало быть, он мог получить какое-нибудь важное письмо. С учётом произошедших в последнее время событий и проведения в Новгороде расследования убийства правильнее всего было бы предположить, что Псковитинов отправил сюда официальный запрос. Если Александр Иванович не сделал этого с курьером или не отправил к отцу полицейских, а такое дело, как официальный визит полиции, не скроешь, стало быть, отец получил письмо. В почтовый день — более чем реальное предположение. А получив письмо, единственное, что он мог сделать, учитывая его темперамент и опыт работы, собрался и поехал на ночь глядя.

— Согласен. Дороги у нас, в Санкт-Петербурге таких нет, хоть днём, хоть ночью, хоть в дождь, хоть в снег разъезжай. Аракчеев Алексей Андреевич за этим делом зорко следит, спуска не даёт. Если всё было, как вы говорите, они должны были спешить на первый паром, — сообразил доктор.

— Следовательно, теперь он уже на пути к Новгороду, и догнать его мне не представляется возможным. — Пётр Петрович с унынием оглядел свой пропахший дымом сюртук.

— Но вы точно уверены, что ваш отец... — Шульгин замялся. — Ну, что он всё же уехал, а не услал одного денщика? Возраст всё же и вообще...

Корытников почувствовал острую боль в сердце.

— Отец ложился спать до десяти, пожар случился приблизительно в полночь. Если бы он вышел что-то написать к столу, у него на ногах были бы мягкие шлёпанцы, а никак не сапоги.

— Вы правы, Пётр Агафонович страдал водянкой, я с неделю назад провёл с ним операцию по откачке воды, стало значительно лучше, тем не менее без чрезвычайной необходимости он не стал бы натягивать сапоги, тем более ночью... — радостно поддержал его Корф.

— А кого в таком случае мы нашли в кабинете? — не отставал Антон.

— Его старого слугу Михалыча. — Пётр Петрович печально вздохнул. — Славный был дед, но жутко бережливый, все деньги складывал, сколько себя помню, отец ему отдавал свою старую одежду, возможно, и обувь.

Остановиться было негде, напоив лошадей, Пётр Петрович определил оставшуюся без крыши над головой бабку в один из домов, пообещав на будущее наградить гостеприимных хозяев за заботу о старухе, выплачивая её содержание. Хуже обстояло дело с мальчишкой. Узнав, что старый хозяин, возможно, погиб, он рыдал и трясся, синея лицом и, как казалось, готовый в любой момент упасть и забиться в падучей. Понимая, что, если с ребёнком что-нибудь случится, отец обвинит в этом прежде всего его, Пётр Петрович забрал Лёньку с собой.

Вместе с закончившим свою работу на месте происшествия и подписавшим все бумаги доктором Корфом они добрались до его дома, где Корытников наконец переоделся и, оставив несчастных лошадей и коляску на попечение докторской дворни, направился на станцию, где при помощи Шульгина раздобыл для себя свежих лошадей. Можно было особенно не спешить, так как на переправе всё равно пришлось бы ждать парома, но только, как говорит мужик, на Бога надейся, а сам не плошай. Это ведь повезло, что есть лошади и их отдают по первому требованию, но стоит только расположиться с удобством за столом, положить в борщ ложку жирной сметаны, налить рюмку, нет, впрочем, после приключения в комендантской роте Корытников не мог даже думать о спиртном. Впрочем, не суть, стоит только сесть за стол, как откуда ни возьмись прикатит какой-нибудь генерал и заберёт твоих лошадей, а сколько потом ждать?.. Конечно, у полицейских тоже есть лошади, но ведь они им, поди, для дела могут понадобиться. Поэтому Пётр Петрович велел запрягать и, прикупив в ближайшем трактире корзину припасов, а также получив от Корфа пару пледов, все трое отправились в обратный путь.