Юлия Андреева - Метресса фаворита. Плеть государева

Кресло было мягким и покойным, от камина исходило приятное тепло, вино показалось Ушакову просто замечательным, голос монаха убаюкивал, сидел бы да слушал, и что ему до пропавшего подростка? За мирным рассказом время пролетело незаметно, и ожидавший в одной из комнат особнячка возница был вынужден напомнить Андрею Ивановичу, что ещё немного — и он опоздает в театр, где ему в этот вечер надлежало присутствовать. Так что, не выяснив ровным счётом ничего, Ушаков только и смог, что условиться с Могильщиком о новой встрече, после чего накинул шубу и прыгнул в сани.

День заметно прибавился, но всё же уже ощущалось, что вот-вот начнёт темнеть. А всем известно, что в вечернее время передвижение по городу из-за плохой видимости сильно затрудняется, так что следовало поспешать.

Итак, в деле о похищении Александра Загряжского картина вырисовывалась на редкость ладная, Загряжский подменил на соревнованиях княжну Меншикову, но, когда его сани перевернулись, в запале он сначала сел в сани Горчакова, а потом заполучил сани цесаревича.

С другой стороны, не стоит исключать возможности, что Загряжский мог пожелать сделать княжне маленький подарок, Мария получила недвусмысленный приказ будущего супруга участвовать в соревновании, но как бы вытянулось лицо цесаревича, выиграй она гонку, да ещё и в его собственных санях!

Так как княжна ждала Загряжского в заранее оговорённом месте, отрок полагал, что смена саней не будет играть роли. Они всё равно узнают друг друга, чай, не на базарной площади назначили встречу.

Неожиданно дорогу Ушакову преградил целый конный отряд.

— Стой, кто едет?

Кто-то попытался остановить лошадей, сани тряхнуло, Андрей Иванович ухватился за борт, боясь потерять равновесие. Незнакомый всадник поравнялся с санями и, взглянув на Ушакова и обшарив взглядом сани, махнул своим.

— Пусто. Тут только старый барин. Езжай давай. Прощения просим.

— Вы меня просите?! — мгновенно вышел из задумчивости Ушаков, поднимаясь во весь свой богатырский рост. — Это я вас сейчас спрошу. Кто такие? По какому праву? Кто распорядился? По чьему приказу?

— Это Ушаков. Тайная канцелярия. Во влипли! — раздалось сразу несколько голосов, от толпы отделился всадник на вороном жеребце и, подъехав ближе к саням, спешился и, сняв шляпу, вежливо поздоровался с Андреем Ивановичем.

— Прошу прощения за беспокойство, — спокойно начал он. — Я командир личного отряда Александра Даниловича Меншикова. Из театра сбежала... или, может, была похищена неизвестным, нет, всё-таки, пожалуй, сбежала девица Люсия Гольдони. Приказано возвратить.

— Девицы стали от Меншикова бегать. С каких это пор? — Ушаков улыбнулся. — Довёл Светлейший оперистку али подарков мало дарил?

Офицер стоял, потупив очи и, по всей видимости, заранее готовый выслушать всё, что Ушакову взбредёт в голову высказать относительно его господина или его самого, не прекословя и не перебивая. Даже неинтересно стало.

Царственным жестом Андрей Иванович отпустил меншиковских ребят и, снова заняв своё место, продолжил размышления о похищении Загряжского, и не думая больше про беглую актрису.

Оставалось догадываться, что же произошло после того, как Александр Загряжский сел в сани цесаревича. Потому как после этого он бесследно исчез и больше его уже никто не видел. Оставалась, конечно, возможность, что норовистый конь наследника увёз мальчика невесть куда. Мария, правда, утверждала, будто Загряжский — отменный наездник, но откуда она могла это знать? Если со слов самого Загряжского, то какой мальчик не рисуется перед красивой девочкой, тем более невестой великого князя? Да даже если бы он с рождения сидел на лошади, как это происходит у иных кочевых народов, одноместные санки с высокими бортами — это вам не осёдланная лошадь. Тут тоже нужен навык.

Андрей Иванович, конечно же, отправил человека к родителям Саши Загряжского, в надежде, что тот, как это и предполагала княжна, сбросил дамскую шляпку и смешался с толпой. Но того и след простыл. Нигде не объявился и чёрный жеребец с белой звездой во лбу. Что касается следов на месте преступления, то их было слишком много. Слуги не просто поднимали сани и утешали вынужденных отказаться от соревнования ребят, последних нужно было проводить или довезти до места. Сначала до ближайшего шатра, потом угостив горячим грогом и сластями, до дворца Светлейшего. Кроме того, во время состязаний свидетели видели две кареты: зелёную приметили княжна Меншикова и выигравший гонку Мартын Скавронский, и ещё одна большая на полозьях встретилась ребятам возле рощи на первом круге, учинив там сумятицу и кавардак.

— Ты видел, как цесаревич на старте пересел в другие сани? — допрашивал Ушаков Якова Смольнина. Здоровенный охранник прежде служил в Тайной канцелярии под началом Андрея Ивановича. Именно там его заметил кто-то из царедворцев и сманил большим жалованьем и несложной работой в царские хоромы.

— Так точно, — вытянулся детина.

— Какого чёрта не следил?

— Если бы я не следил, его бы теперь похитили. Цесаревич же жив и здоров, а других я охранять не нанимался.

— Но лошадь и сани похищены! — не унимался Ушаков. — Тебе, рыло, это так просто с рук не сойдёт.

— Я отвечаю только за жизнь наследника престола. То есть не только я, у него несколько охранников, но сегодня именно я был рядом. Наследник здесь, не ранен, не напуган. Так что ещё не так?

Смольнин был прав. Возможно, даже злорадствовал вначале, когда единственный из многих понял, что похищен не наследник престола, а кто-то ещё. Кто? Его это мало трогало. Даже если бы это оказалась дочка его бывшего начальника — Ушакова. Впрочем, кто его разберёт, перебежчика, тёмный лес.

— А если бы ты увидел, как похититель забирает одного из детей?

— Так это, так сразу не ответишь, — расплылся в доброжелательной улыбке Яков, — коли рядом был бы, мог бы дать в морду, подножку подставить, если бы в нескольких шагах — нож бы метнул. Но всё это только в том случае, чтобы не отходить от цесаревича. А если отходить, если одного оставлять, то не помог бы. — Он простовато развёл руками. — Не взыщи, барин. — Коли для спасения другого ребёнка пришлось бы оставлять великого князя, то я бы позволил его, похищенного этого, хоть на куски разрезать.

Охранник делал своё дело, и делал его хорошо, у Андрея Ивановича не было повода на него гневаться, но всё же отчаянно хотелось дать в морду. Ушаков пересилил себя. Всё-таки хорошо, что ему теперь не нужно расследовать похищение внука Петра Великого.

Из-за встречи с Могильщиком он пропустил праздничный обед и теперь сидел в театре, наблюдая извечную историю Дафниса и Хлои, поставленную, должно быть, в честь Петра Алексеевича и Марии Александровны. Во всяком случае, актёр, играющий Ромео, даже внешне чем-то смахивал на наследника, что же до Джульетты, исполняющая её роль итальянка походила на Машу Меншикову только платьем и паричком. Впрочем, уже это совпадение говорило о тщательной подготовке. Ушаков знал эту пьесу, причём достаточно хорошо знал, последнее время дочка учила роль божественной Хлои, то и дело повторяя перед родителями куски из полюбившейся ей роли. Он уже закрыл глаза, ожидая любимый монолог у грота: «О, дивный Дафнис, судьба слепая...», как вдруг актриса начала безбожно врать. Причём её незнание пьесы было очевидным. Нет, она приблизительно представляла, где должна появиться и куда смотреть, но то ли до неё не долетали слова суфлёра, то ли она вообще играла эту роль впервые. Её незнание особенно бросалось в глаза на фоне отлично вызубривших свои слова других актёров. Непостижимо! На спектакле присутствовала императрица, в ложе слева от неё, должно быть, располагались те самые итальянцы. Сухопарый мужчина на вид лет сорока в тёмном скромном паричке, присыпанном серебристой пудрой, и тёмном же костюме с кружевным отложным воротником, остального Ушаков не мог разглядеть из-за бортика ложи. И девица с набелённым и нарумяненным, точно у фарфоровой куклы, лицом. На итальянке был пышный, но, как показалось Ушакову, не слишком подходящий ей парик, в руках она держала массивный веер.