Дмитрий Барчук - Две томские тайны

Фёдор Кузьмич вытер грязные руки о подол длинной холщовой рубахи и, поглаживая девочку по голове, ответил:

— Обучу, милая. Обязательно обучу. Без ягод и грибов. Просто от чистого сердца. Ты же ко мне по зову души пришла.

— Скажите, дедушка, а почему вы никогда не ходите к исповеди и причастию? — как-то после урока спросила у него ученица. — Отец Поликарп за это на вас сильно обижается. А попадья вообще называет вас безбожником.

Этот наивный детский вопрос застал Фёдора Кузьмича врасплох. Он не сразу на него ответил:

— Я верю в Бога сильнее многих ваших прихожан. Но есть в моей жизни такая тайна, какую я не могу доверить даже священнику. Бог всегда в моей душе. Я делюсь с ним своими помыслами напрямую. Хуже тем несчастным, которые, не имея веры в душе, притворяются верующими. Они забывают, что Господь, великий сердцевед, знает не только наши помыслы, но даже наперёд, что ещё будем думать.

И добавил:

— А к причастию я не хожу, потому что уже отпет.

— Это как же? — удивилась Сашенька. — Вы же живой!

Фёдор Кузьмич улыбнулся, погладил её по голове и сказал фразу, видно, из какой-то очень умной книги:

— И так бывает. А духовник у меня есть. Пусть ваш настоятель не переживает.

Однако отец Поликарп объяснениям девочки не поверил и написал жалобу в епархию. А вскоре сильно заболел и слёг в постель. Из Ачинска вызвали доктора. Тот осмотрел больного и сказал, что тот безнадёжен. И тогда по совету односельчан попадья, забыв все свои дурные отзывы о Фёдоре Кузьмиче, направилась к нему со слезами о помощи.

Старец пришёл к умирающему. Сел подле него и просидел так в полном молчании около часа. А потом сказал:

— Нельзя судить о человеке, не зная его самого. Нельзя выносить скоропалительные приговоры. Всё, что вы делаете и думаете, когда-нибудь вернётся к вам. Я на вас зла не держу и вам не советую того делать, если хотите поправиться.

Уже к вечеру священнику стало легче, и вскоре он встал на ноги.

А через неделю произошло настоящее чудо. В Красную Речку из Красноярска по жалобе отца Поликарпа неожиданно приехал сам архиепископ. Его коляска подкатила к избушке самого еретика. Вся деревня сбежалась посмотреть на такую невидаль. В толпе был и выздоровевший отец Поликарп.

Фёдор Кузьмич встретил владыку, как доброго старого знакомого. Они обнялись и расцеловались.

А потом пошли прогуляться в рощу и о чём-то долго беседовали.

Больше в селе никто дурно о старце не отзывался.

Сашенька стала любимицей старца. Целые дни она проводила у него. Убиралась в домишке, сопровождала в прогулках. А летом иногда даже оставалась на ночлег, ложась спать в телеге с сеном, стоявшей во дворе.

Как много знал Фёдор Кузьмич! Он мог часами рассказывать ей о святых местах и монастырях, о войне с Наполеоном и даже о далёких странах. Сашенька слушала его рассказы как зачарованная. Она, живущая в своём маленьком мирке — глухом таёжном селе, привыкшая к тяжёлому крестьянскому труду, воскресным службам в бедной церквушке и общению с малообразованными людьми — из рассказов старца неожиданно открыла для себя, что мир не заканчивается за околицей, Ачинском и даже Томском. Что есть ещё и другие города, красивые и большие; иные страны, где люди говорят на других языках. В тех городах есть огромные храмы с золотыми куполами, а богатство лавр поражает всякого богомольца.

Как-то вечером по дороге с винокурни проезжали на лошадях хмельные казачки. У сторожки они остановились, чтобы спросить, как лучше проехать в Красную Речку. Сашенька им подробно объяснила дорогу. А дедушка задремал на лавочке, но вдруг встрепенулся, вскочил на ноги и заплакал. Такое впечатление на него произвели слова незатейливой старинной солдатской песни ещё времён войны с Наполеоном, которую затянули казаки перед отъездом:

— Братцы! — взмолился старец. — Христом Богом заклинаю, пожалуйста, не пойте при мне этой песни.

При этих словах Фёдор Кузьмич разрыдался. Казачки вскочили на лошадей и ускакали прочь. А Сашенька отвела расстроенного дедушку в сторожку и уложила на лавку.

Шли годы. Сашенька взрослела и превратилась в статную девицу. И вот однажды она пришла к старцу очень грустная.

— Что случилось, Сашенька? — спросил Фёдор Кузьмич.

Вместо ответа девушка упала перед ним на колени и разрыдалась.

— Встань, встань, родная! Успокойся. Расскажи по порядку. Кто тебя обидел?

— Братья! — сквозь всхлипы произнесла она. — Они хотят выдать меня замуж, дедушка. А я не хочу выходить за нелюбимого. Я одного вас в этом мире люблю…

Он помог встать ей с колен. А девушка возьми и бросся к нему на грудь с поцелуями.

— Дорогой мой, родной мой, только ты есть в этом мире для меня. Ты один. И никто более мне не нужен. Не гони меня. Оставь. Буду рабой твоей навеки, — шептала Сашенька.

Фёдор Кузьмич стоял посередине кельи, не проронив ни слова, и только с силой вдавливал в бока сжатые кулаки.

Сашенька понемногу стала успокаиваться. Она опустила глаза вниз и увидела, что из-под длинной рубахи старца натекла лужа крови.

— О Боже! — вскрикнула девушка и отпрянула в сторону.

И только тогда она заметила, что его лицо белее снега, а рубаха на боках вся в кровоподтеках.

— Вы ранены. Но как? — Александра всплеснула руками. — Раны надо перевязать.

Она едва дотронулась до окровавленного места, как старец перехватил её руку и строго, глядя прямо в глаза, сказал:

— Не надо. Сами заживут.

Но Сашенька успела почувствовать под холстом железный пояс. «Он, должно быть, с острыми шипами», — подумала она.

И ей стало так стыдно, что она отпрянула в сторону и закрыла лицо руками.

— По закону Христа человеку следует любить только одного Бога. Люди не должны привязываться к тому, что имеет конец, или смерть. Их сердца должны любить то, что вечно, то есть Бога. Только его одного искать и только ему одному угождать. Грешно и несправедливо иметь сильную привязанность к людям. Господь говорил: «Кто любит отца и мать более меня, недостоин меня!». А теперь уходи. Я должен побыть один.

У калитки Александра обернулась и увидела через окно, как старец стоит на коленях перед иконой Спасителя и отбивает поклоны.

Но если бы она услышала слова его странной молитвы, то, скорее всего, ничего бы не поняла.

— Господь мой, Бог мой! Помоги мне избавиться от обмана страстей, обрести, наконец, свободу. Помоги выдержать ещё одно испытание, ниспосланное мне Тобой в этой таёжной глуши. Я знаю: всё, что мы желаем и лелеем в жизни, в итоге придёт к своему концу. Страдания порождаются желаниями. Но удовлетворение этого желания — лишь иллюзия, проходящее удовольствие. Я отрину его ради Тебя. Господи, но зачем Ты продолжаешь мучить меня соблазнами? Я стар и болен. Мне осталось жить совсем немного. А Ты искушаешь меня этой страстью. Всё — пустое, всё — обман. Никого, кроме Тебя, у меня в этом мире не осталось…