Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях - 2

Охота на людей продолжалась более двух суток с полнейшего попустительства полиции, которой властями было запрещено вмешиваться в происходящее. Наш друг считает, что только угроза российского посла о применении орудий стоящей на рейде эскадры, возымела действие, после чего был отдан приказ о прекращении беспорядков. Денисов посетил дом, в котором мы с тобой жили, сразу после того, как этот ужас окончился.

Я не буду пересказывать тебе те кровавые картины, которые он застал, переправившись через залив. Скажу лишь, что не щадили и женщин. Во дворе были обнаружены им тела пожилой женщины, двух мужчин и подростка. В доме – еще двух женщин. Тел молодых девушек он не видел ни там, ни по пути к пристани. Так что узнать ни о судьбе нашей дорогой Сатеник, ни о том, удалось ли спастись хоть кому-то еще из этой большой гостеприимной семьи, не представляется возможным. Прости за дурные вести.

Скорбящий вместе с тобой,

твой друг Николай Рихтер»

***

– Что это? – Лиза не могла заплакать, ее лишь слегка мутило, а ум отказывался понимать прочитанное. – Папа! Что это?

– О, Господи! – Полетаев тер лоб. – Я знал, Лиза. Уж несколько дней как знал. Но, когда в газетах, это как-то…

Андрей Григорьевич повернулся и вышел из гостиной, где Егоровна уже подмела осколки, и все собрались здесь, оставив задремавшего после лекарств Митю одного.

– Что за год! Что за многострадальный год выдался нынче! – сетовал Савва. – То давка та у нас весной, то японцы эти несчастные летом. То теперь это вот! Уму непостижимо!

– Вы сравнили тоже, Савва Борисович, – Наталья Гавриловна утирала редкие слезы платком. – В Японии божье провидение, стихия . А тут!

– А! И там и там боль, – махнул рукой Мимозов и, оборотясь лицом к окну, стал взывать неизвестно к кому: – Люди! Опомнитесь, люди!

Вернулся Полетаев с журналом в руках.

– Вот. Перепечатка из русской газеты «Новое время». Где же это? А, вот! Корреспондент пишет: «…европейцы в Константинополе теперь не едят рыбы. И мне босфорская рыба противна: она слишком жирна…»

– О чем это? Причем тут рыба? – снова переспросила Лиза.

– Это о том, Лизонька, что тела сбрасывали прямо в море, – ответил ей за отца хмурый Савва.

– О, боже! – Лиза все-таки расплакалась и убежала к себе.

– Ну, други мои, – Савва вздохнул и встал. – Что бы там ни было, а жизнь не останавливается. Оглашение уж началось. Мне надобно ехать!

– Я остаюсь с сыном, – Наталья Гавриловна посмотрела на Андрея Григорьевича. – А вы поезжайте вместе.

– Нет, нет, – Андрей Григорьевич тоже встал и подал Мимозову руку. – Я позже, с дочкой.

Савва Борисович уехал.

– Как твое сердце, Андрюша? – спросила Наталья Гавриловна, как только они остались вдвоем.

– Хорошо. Все хорошо, Наташа, не волнуйся, – грустно улыбнулся ей Андрей Григорьевич. – А когда ты рядом, мне кажется, что и вообще ничего случиться не может!

Они обернулись на шорох – в дверях стояла Лиза и, облокотившись на косяк, внимательно смотрела на них. Так же беззвучно за спиной у нее возник Дмитрий.

– Митя! Зачем ты встал? – всполошилась мать и вскочила навстречу сыну.

– Мама, мне надо ехать, – чуть слышно произнес он, Лиза обернулась и смотрела на него через плечо.

– Как ехать? Куда ехать? – растерялась Наталья Гавриловна. – Мы же решили остаться тут? Андрей Григорьевич все нам расскажет! Ты слаб сейчас.

– Мама, мне нужно в другой город. Сейчас. Сегодня! – Дмитрий облокотился рукой выше головы Лизы.

– В какой город? – беспомощно посмотрела Наталья Гавриловна на Андрея Григорьевича, будто ища поддержки. – Иди, ложись, у тебя, наверно сознание помутилось от капель? Сейчас пройдет.

– К ней? – коротко спросила Лиза и, увидав ответный кивок, проскользнула под его рукой в коридор.

– Мама, дай мне, пожалуйста, денег, мне надо в Макарьев, – в голосе Мити звучало деланное спокойствие, в любой момент готовое сорваться.

– Митя, Митя, – мать теперь уговаривала его как маленького. – Не надо поспешных решений, сын! В таком состоянии совершаются самые необдуманные поступки. Остынь. Переживи все, а потом…

– Мама! Какие поступки? – Митя снова схватился за виски. – Мне просто нужно быть там, и всё!

Лиза проскользнула у него под локтем в обратную сторону и протянула деньги, взятые у себя из «волшебного конверта».

– На, тебе же понадобится? Ты же за день не обернешься? – спросила она, пропустив весь разговор до этого.

– Лиза! Я ничего не понимаю! – Наталья Гавриловна облокотилась на стул, стоящий у нее за спиной. – Ты разве не видишь, в каком он состоянии? В чем ты ему потакаешь, девочка?

– Лиза, действительно, – вступил Полетаев. – Позволь решать матери.

– Ну, как вы не понимаете! – Лиза топнула ножкой. – Я бы тоже! Мне бы тоже нужно было… Сейчас, когда такой страх! Неужели вы не понимаете, что ему нужно просто увидеть ее. Убедиться, что она есть, что она жива. И всё!

Взрослые переглянулись и одновременно потянулись за кошельками – Наталья Гавриловна обернулась к своей сумочке, лежащей на комоде, а Андрей Григорьевич полез во внутренний карман сюртука. Митя посмотрел на все это, грустно улыбнулся и, поцеловав Лизу в макушку, взял деньги у нее.

– Спасибо! – сказал он, обращаясь ко всем, троим, разом. – Какие вы все… Мы все…

Наталья Гавриловна молча села, а Андрей Григорьевич подошел, встал у нее за спиной и положил ладонь ей на плечо:

– Все будет хорошо, Наташа.

– Папа! – Лиза всхлипнула и улыбнулась одновременно, слезы переполняли глаза и катились вниз, а она совершенно некультурно утирала их пальцами. – Папа, может, встретив человека, с которым тебе хорошо, не стоит искушать судьбу?

– Что ты, дочь? – Полетаев отдернул руку от плеча Натальи Гавриловны и отрицательно покачал головой, как бы желая остановить то, что собиралась сказать Лиза дальше.

Митя, уже было вышедший в коридор, заинтересовался, заинтригованный вернулся и стоял у Лизы за спиной, хотя она его и не видела сейчас.

– Папа, помнишь, ты говорил, что судьба умнее нас?

– Не помню, дочь.

– Помнишь, ты говорил, что не стал тогда Мите крестным, а, значит, мы можем пожениться?

– Ну, Лиза, мы вроде бы закрыли сегодня эту тему? Ну, прости, если это было жестоко. Простите, дети.

– Папа! – Лиза все-таки заметила Митю и, ища у него опоры, взяла наощупь за руку. – Но, папа, если нам можно, то почему вам нельзя? Обвенчайтесь. Вы же расцветаете оба, когда вы вместе! Митя?

– Лизавета! А ты – голова! А что, и вправду – женитесь!

– Бог знает, что ты говоришь, девочка! – воскликнула Наталья Гавриловна и спрятала лицо в ладонях.

– Наташа! – у Полетаева дрожал голос. – Ты же знаешь, что устами младенца… А что бы ты ответила, если б я сказал, что моя дочь мудрей меня?