Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях - 2

– А я думала… – Танюша запнулась.

– Что ты думала, душа моя? Что я поскорей вас с рук сбагрить норовлю? Абы кому?

Таня покраснела.

– Знаешь что, дева моя, – уже совсем серьезно продолжала Удальцова. – Может быть, я мало дала вам с братом любви, все-таки не мать я никакая! Хотела, чтобы люди из вас выросли, потому и старалась держать в строгости, не разбалтывать. Не знаю, может я не права… Но я хотела для вас всегда счастья. И сейчас хочу. Если дела в жизни не нашли, то хоть пару себе найдите по сердцу. Если нравится тебе этот брандахлыст, то хоть сейчас вернем, только скажи.

– Что Вы, тетушка! Васенька такой смешной!

– Смешной? – теперь тетка задумчиво вглядывалась в племянницу. – Ничего-то ты в людях не разбираешь, как я погляжу. Да и откуда тебе!

– А Вы? – Таня загорелась любопытством. – А Вы, тетушка, что в нем разглядели?

– Ну, дурак – это наперед всего видно, – легко стала перечислять Гликерия Ивановна. – Но к, тому же, азартен! А это, душа моя, в семейной жизни временами к опасности приравнивается. За тобой сюда, как за призом явился! А получит, и что после? Такие восторгаются, восхищаются, а потом, враз, от одной обиды и зарезать могут. Ну, это, если духу хватит. Этот-то из малохольных вроде…

– Как Вы его припечатали! – Таня больше не улыбалась.

– И, опять-таки, семья, – продолжала вслух размышлять Удальцова. – С кем породниться-то там? Мать умерла как-то странно рано, куда отец делся – никто мне толком сказать так и не смог.

– Вы, что же, тетушка? Про него сведения собирали? – у Тани от удивления округлились глаза. – Вы ж не могли наперед предвидеть, что он женихом явится? Как это?

– А так это! – отвечала ей Удальцова. – Женихом, не женихом, а я каждого должна знать, кто с моими домашними знакомство водит. Тем более тех, кто входит в мой дом! Еще до того собрания все выведала, до сентября. Про дядю его кто что говорит… И, что дом у него – не дом, а замок готический. И что комнаты многие там запертые стоят, а ключей от них он никому не доверяет. И еще много чего!

– Прямо Синяя Борода! – вновь хихикнула Таня, но, вспомнив клюватого барона, утихла.

– В общем, я тебе не советую! – подвела итог беседе тетка. – Если за год состояние наследное не промотает, то я удивлюсь, но тогда уже думать можно будет. А то что-то у него со всех сторон двадцать один! Как бы перебору не было.

***

Лева не передумал, решение свое, в одиночестве размышляя, утвердил, и уже состоялся его разговор с Главным архитектором ярмарки.

– Ну, что ж, голубчик! – начальник его был грустен, но, зная характер Борцова, посулов не делал и на уговоры не разменивался. – Нечто подобное, я еще пару лет назад предвидел, как только Вы взялись за выставочные постройки. Тут-то у нас, хоть и большое хозяйство, да все уж как есть стоит – знай только, латай. С реставрацией вы завершили, за работами и Павел Афанасьевич великолепно проследить сможет. Езжайте с Богом! До весны объявлю конкурс на замещение, найду кого-нибудь. Может Вы там, в Москве, кого посоветуете? Вас, раз решение приняли, уж удержать… Да тут еще и такое дело! Хотя и отсюда могли бы конкурсную работу выставить, и нам бы приятствие сделалось – нижегородец побеждает в московском конкурсе, а?

– Тьфу, тьфу, тьфу! Не сглазьте! – Лева смотрел в окно, быть может, последний раз видя привычный ярмарочный вид. – Я еще и с условиями толком не ознакомился. Но что это место службы укажу как основное свое, можете не сомневаться! Да так оно и есть – последние годы все с этим городом у меня неразрывно связаны, так приемной комиссии и заявлю.

– Ну, Бог в помощь!

Получив расчет, Лев Александрович, как в былые времена, прилип к Савве, и теперь все время с утра и до позднего вечера они проводили вместе. Лева ездил по делам друга, своих у него почти не осталось, вместе они посещали банки и другие деловые заведения. Обедали и ужинали они тоже вместе. В тот день они уже подъехали вплотную к Саввиному нижегородскому дому, когда наперерез их повозке бросилась тщедушная фигура, нетерпеливо ожидающая тут хозяев.

– Нет! – отмахнулся Савва, как от привидения. – Это же уже раз было со мной, прости-господи! Снова Вы, молодой человек? Только не говорите, что новости у Вас и в этот раз такого толка, что…

– Савва Борисович, выручайте!

– Что? Опять? Ну, пройдемте!

Они быстро миновали камердинера и втроем прошли в Саввин кабинет.

– Лева! Налей молодому человеку сразу рюмочку! Он так будет быстрее соображать.

– Нет-нет! – Алеша Семиглазов, а это был он, весь находился в нервическом возбуждении, мял в руках фуражку и все порывался что-то рассказать. – Я не могу. Это лишнее вовсе. Совсем нет времени, Савва Борисович! Надо спешить! У нас обыск уже закончился, меня не взяли, а Ольгу Ивановну, Петра, Лиду и кое-кого из проживающих – их всех замели! А я тогда сам слышал, как она ему говорила! Она долго не выдержит, расколется! Надо бежать к Лизе.

Лева был хмур с самого начала, признав «лупоглазого» ухажера Лизы Полетаевой. Но, когда он из его уст услыхал ее имя, то подскочил к худосочному юноше и схватил за грудки.

– Какой обыск! Что вы сделали с Лизой? Где она? – орал он, отчего юноша только растерялся еще больше.

– Левка, отойди! – оттер его Савва своим большим телом и расспрашивал теперь визитера сам, держа того за плечи. – Давайте, вьюноша, по порядку. «Заметут», «расколется» – так понимаю, у вас кружок организовался. Так? Отвечайте кратко – да или нет!

Алексей кивнул.

– Собирались под крылом Ольги Ивановны? В ее доме?

Кивок.

– Надеюсь, без ее ведома? Ах, ты ж! А Лидия, значит…?

Кивок.

– Это она долго не выдержит? Та-аааак! Э-эээ… Давайте теперь вразумительно – кто кому что говорил, кто что слышал, и при чем тут Лиза Полетаева?

И Алексей поведал двум допрашивающим его не хуже жандармов мужчинам, что недели две назад, стал он свидетелем возвращения откуда-то Лиды, которую на дому у них ожидал некто… Нет, фамилии он назвать даже им не может, да то роли не играет! Просто гость, что иногда заходил к ним. Нет, с ними не жил. Да, часто бывал. Да, брошюрки носил. Читали. Спорили, да. Не знает на каком, но на городском заводе недавно устроился. Нет, не скажет. Нет, не знает.

– Этак ты с ним до вечера провозишься! – срывался от нетерпения Лев Александрович. – Давайте к сути!

Перешли к сути. В тот день Лида вернулась возбужденная и радостная, так что даже бросилась Хо… Тому хорошему человеку на шею, он кружил ее. И Лида ему, захлебываясь, рассказала, что была дома у Лизы, что сумела остаться там какое-то время одна, что машинку нашла, что очень трудно было вытащить ленту, но она справилась! Что все боялась, что вот-вот вернется Лиза, но что успела отпечатать то, что он велел обязательно. Сначала выходило медленно, потом приноровилась. Потом решила успеть и то, что он сказал во вторую очередь. Что успела все! Вот только Лиза испорченную машинку, конечно, потом заметила, потому что обратно собрать у нее уже не получилось. И что вся перепачкалась.