Эдвард Резерфорд - Королевский лес. Роман об Англии [litres]

– Нас скоро освободят, Клемент.

«Освободят», а не «захватят» – так считает его мать.

– У вас есть достоверные новости?

– Дон Диего, – (это был муж Кэтрин), – взлетел высоко. Он станет выдающимся капитаном в армии, которая придет. – Она удовлетворенно улыбнулась. – Она придет, Клемент, под знаменем истинной Церкви. И тогда поднимутся английские праведники.

Он не усомнился в ее вере в это. Вдохновленный преимущественно такими, как леди Альбион, испанский посол заверил своего господина, что как минимум двадцать пять тысяч вооруженных англичан примкнут к армии католиков, как только та ступит на английскую землю. Иначе и быть не могло. Разве это не Божий промысел? Сама же королева Елизавета, что бы она ни говорила, ни в коей мере не была уверена в лояльности своих подданных-католиков. Тот факт, что некоторые береговые укрепления могли находиться в руках людей, симпатизирующих католикам, уже вызывал известную тревогу у ее верного секретаря Сесила.

Однако восстанут ли они? Альбион оценивал положение иначе. Английские католики могли не сильно жаловать королеву Елизавету, но уже прожили под ее правлением тридцать лет. Мало кто из них хотел стать испанским подданным.

– Английские католики мечтают о возвращении своей религии, матушка, – сказал он. – Но лишь немногие хотят стать изменниками.

– Изменниками? Мы не можем быть изменниками, если служим истинному Богу. Они боятся.

– Без сомнения.

– Значит, их нужно ободрить. Их надо вести. – (Он промолчал.) – Клемент, ты возглавишь часть сил Нью-Фореста. Ведь так? – (Людей поднимали во всех приходах по всем южным прибрежным районам – это была милиция, которой предстояло дать отпор испанцам, если те высадятся.) – А место сбора для Нью-Фореста ограничивается батареей береговой обороны?

– Да. – Он весьма гордился своей работой, проведенной с мобилизованными этой весной, пусть даже они все еще были плохо вооружены.

– Но ты же, конечно, не собираешься противодействовать испанцам, когда они высадятся?

– Я? – Он уставился на нее.

Неужели она вообразила, что он станет предателем – присоединится к испанцам – ради веры?

Но тут она улыбнулась:

– Клемент, у меня есть новости, которые тебя порадуют. Тебе письмо. – Она сунула руку в свое черное платье и извлекла из какого-то тайника маленький пергаментный свиток, который вручила ему со спокойным торжеством. – Это письмо, Клемент, – предписание от твоего зятя дона Диего. Он дает тебе указания. Весной могут поступить новые. Они непременно прибудут следующим летом. Божья воля будет исполнена.

В ошеломлении он взял у нее письмо.

– Как к вам это попало? – хрипло спросил он.

– Через твою сестру, разумеется. Есть купец, который передает мне ее письма. И не только их.

– Но, матушка, если это вскроется… У Сесила и совета есть шпионы… – (И очень неплохие, это было общеизвестно.) – Такое письмо… – Он умолк.

Такое письмо, будучи перехвачено, означало смерть.

Она молча рассматривала его пару секунд, но когда заговорила, ее голос был на удивление ласков.

– Бояться могут даже самые верные, – негромко сказала она. – Так нас испытывает Бог. И все-таки, – продолжила она, – именно страх перед Богом и придает нам отвагу. Ибо, видишь ли, Клемент, нам не укрыться от Него. Он повсюду. Он знает все, судит всех. У нас нет выбора, кроме как повиноваться Ему, если мы веруем. Поэтому лишь недостаток веры тянет нас назад, не позволяет нам устремиться в Его объятия.

– Вера не всегда легка, матушка, даже для верных.

– Вот потому, Клемент, – продолжила она серьезно, – Он посылает нам знаки. Наш благословенный Господь совершал чудеса; святые, их мощи творят чудеса даже сейчас. А разве здесь, в Нью-Форесте, Бог каждый год не посылает нам поразительное чудо?

– Ты говоришь о дубах?

– Конечно, о чем же еще?

На протяжении вот уже многих поколений было отмечено, что в Нью-Форесте есть три волшебных, или удивительных, дерева. Все они находились севернее Линдхерста, все три были стары. И в отличие от прочих дубов в Королевском лесу или, насколько знал Клемент, где-либо еще в христианском мире, на всех трех в середине зимы, в Рождество, когда остальные деревья стояли голыми, распускались зеленые листья. Их называли Рождественскими зелеными дубами или Зелеными деревьями.

Никто не знал, как и почему это происходило. Зеленые листья противоречили природе. Поэтому не приходилось удивляться тому, что набожная леди Альбион и многие ей подобные усматривали в этом напоминание о распятии Господа нашего, Голгофе и воскресении мертвых, знамение, оповещавшее о Божественной вести и свежих побегах, даваемых Святой церковью в любое время года.

– Ох, Клемент… – Ее взгляд вдруг затуманился. – Божьи знамения повсюду. Бояться нечего. – Она смотрела на него, переполняемая чувствами. Сколько он помнил, они ближе всего напоминали материнскую любовь. – Когда нас избавят от ереси и править станет король Филипп, это лишь приведет тебя к славе. – Она улыбнулась нежнее некуда. – Но если – о чем я не в силах помыслить – Бог пожелает, чтобы дело обернулось иначе, я предпочту увидеть тебя, мой дражайший сын, на плахе, пусть даже разорванным надвое, чем отвергнувшим твоего Бога, твоего Небесного Царя.

Он знал, что она говорит серьезно и каждое слово – правда.

– Вам известно, в чем заключается предписание?

– Возглавить свою милицию, Клемент, обезвредить береговую охрану и помочь испанцам высадиться.

– Где?

– Между Саутгемптоном и Лимингтоном. Берег Нью-Фореста будет нелегко защитить.

– Вы ждете от меня ответа на это письмо?

– Это ни к чему. – Она просияла. – Все уже сделано. Я послала письмо твоей сестре, а дон Диего передаст его самому испанскому королю. Я написала, что на тебя можно положиться. Вплоть до того, что ты умрешь, но не подведешь.

Он устремил взгляд на юг, за Нью-Форест, к Саутгемптону и далекой голубой дымке на побережье. Быть может, ее письмо уже в руках шпионов Сесила? Доживет ли он до Рождества?

– Спасибо, матушка, – сухо пробормотал он.

Но мать не услышала. Она уже подавала знак слугам поднести паланкин.

Дуб стоял возле самого леса.

День был теплый.

В лесу гладкие, стройные буки вздымались ввысь, чтобы разделить сень с древними дубами. Почва была мшистой. Все пребывало в безмолвии, если не считать слабого шелеста листвы и еле слышного стука, когда то там, то тут падал зеленый желудь.

За деревом на пологом склоне, поросшем молодыми дубками, была зеленая опушка, которую на закате поглощали тени.

Альбион подъехал к дереву в одиночестве.

Дуб: род Quercus, священный с древних времен. На планете насчитывается пятьсот видов дубов, но на Британском острове со времен окончания ледникового периода росло в основном два: quercus robur – обыкновенный, или черешчатый, дуб, желуди которого прорастают маленькими стеблями, и quercus petraea – дуб скальный, у листьев которого меньше долек, а желуди растут бок о бок с листьями. На песчаной почве Нью-Фореста произрастали оба вида. Обыкновенный дуб приносит больше желудей.