Александр Козин - Волжское затмение

По правую руку от него сидел председатель Временного Революционного комитета Константин Бабич, из ярославских ткачей. Он координировал действия коммунистических отрядов, и их командиры, сидевшие по обе стороны длинного стола, обращались в основном к нему. Недавние рабочие, они с ходу осваивали военные премудрости. И выглядели очень броско: солдатские полевые шаровары, начищенные ботинки, лёгкие чёрные кожаные куртки и портупеи поверх. Рядом, справа, у каждого лежала фуражка с длинным козырьком и звёздочкой на околыше. Отряды из Иваново-Вознесенска, Кинешмы, Шуи, Данилова и Костромы прибыли под Ярославль одними из первых. Они заняли наиболее важные подступы к городу, блокировали главные дороги и перекрыли вероятные пути дальнейшего распространения мятежа.

Разговор шёл крупный, резкий, темпераментный. Особенно рьяны были ивановец и костромич. Нервно пыхая самокрутками из махорки, веско и тряско стукая рёбрами ладоней, а то и кулаками по столу, они требовали от комитета и штаба решительности и беспощадности.

— Надо, товарищ Бабич, взглянуть наконец-то правде в глаза! — увещевал хриплым баском широколицый, с рыжими усами под круглым носом, ивановец. — Перхуров измотан. У него кончаются боеприпасы, убывают люди. Он с каждым днём слабее! Пора, давно пора наносить главный удар! Иначе и город погибнет, и Перхуров, не ровён час, драпанёт — и поминай, как звали. На моём направлении, собрав хороший кулак и поддержав артиллерией, можно создать перевес и прорваться. И будем мы, товарищи, последними дураками, если не воспользуемся!

— Так, Михаил Андрианович, — склонил голову Бабич и исподлобья обвёл взглядом присутствующих. — Так. А у вас в отряде не убывают люди? Каковы потери на сегодня?

— Тридцать человек, — буркнул ивановец. И тут же снова взвился. — Да разве в наших потерях дело? Да мы готовы и все погибнуть, лишь бы город отбить. А в разрозненных атаках мы только людей зазря кладём, вот и потери! Кулак нужен! Кулак! А мы бьём растопыркой! — и замолк, жадно затянувшись махоркой.

— Верно говорит товарищ Костров! Верно, — поддержал худой, суховатый, с серым лицом и воспалёнными глазами костромич. Голос был высок и задорен. — Так много не навоюем. Нужен решительный общий удар. И, товарищ Бабич, надо же учитывать и настроения в отрядах! Будет ясность — и боевой дух окрепнет. Да он и сейчас силён. Люди рвутся в бой. В настоящий бой. А мы на месте топчемся. Это расхолаживает. Люди не понимают! Но главный удар лучше бы сосредоточить на моём направлении, товарищи. В нашем отряде и людей больше. Многие воевали на Германской. Так что…

— Ты, Клюкин, хоть раз у меня на позициях был? — раздражённо заворчал ивановец. — Не был? Так и нечего умничать. Ты посмотри! — он вскочил и подбежал к карте. — У меня на линии наступления гарь одна, остатки сами дожигаем, чтобы никто за ними не подкрался. Всё просматривается. Избы одни стояли да бараки, сгорело всё к чертям! А у тебя? Капитальные строения, фабричные корпуса, каменные дома… Да это ж крепости, Клюкин, захлебнёшься ты со своей атакой! Не дури ты, Фёдор Иваныч, не смеши людей!

— Ты, Костров, давай полегче! — взвился костромич. — Не очень-то! Дома да корпуса ему не нравятся! Если хорошенько врезать, это будут наши крепости! Наши! И, опираясь на них, весь город очистим! Товарищ Бабич! Нам бы только объединить наши отряды и артиллерией помочь! Сделаем дело!

— Ага. И Клюкина в командиры. Он наделает делов, — ухмыльнулся ивановец.

— А ты, значит, не наделаешь? Если тебя в командиры? — ехидно спросил Бабич.

— Ну, я-то журавлей не ловлю, Константин Александрович! И крепостей штурмовать не зову! Есть у Перхурова слабое место. По нему и предлагаю ударить, — горячо затараторил ивановец. — И если меня поддержат другие отряды… То я взял бы на себя ответственность…

— Ты взял бы… — медленно и раздумчиво перебил его Бабич. — Ясно. И ты взял бы, Фёдор Иванович?

— Ну, если будет надо… — нервно повёл плечами костромич.

— А вы, Сергей Поликарпович? — обратился Бабич к командиру Даниловского отряда.

— Как сказать… Трудно так-то, нахрапом, — добродушно улыбнулся даниловец, пожилой дядька с морщинистым, щедро прожаренным солнцем лицом. — Мы ж люди неучёные, а беляки хитрые. Устроят нам ловушку, как вон недавно конников заманили… Знаете? Отряд человек в двадцать заманили в переулок да и постреляли с крыш вчистую! Нет. Не взялся бы. Образования недостаёт.

— Умный ты, Сибирцев. Осторожный, — иронично покачал головой ивановец. — А невелика умность понять, что созрели люди! Кипят! Готовы драться насмерть! Тут, товарищи, всё и дело, что вот он — порыв. Наука наукой, но и это упускать нельзя! А пока мы сидим да умничаем, наши пушки город утюжат!

— Порыв, говорите? Боевой дух? Оч-чень интересно! — высоким голосом, насмешливо и трескуче, как старый попугай, проговорил Ленцман. Все вздрогнули. Полковой комиссар поднялся со стула во весь свой невеликий рост. — Молодцы! Герои! — с хрипотцой и нервным подрагиванием добавил он. — Но у меня есть несколько возражений, товарищи, — вдруг мигом успокоился он и заговорил ровно. — Вот они. Это донесения из отрядов.

Ленцман подвинул к себе соединённые скрепкой мятые бумажные листки. Поправил очки и, приглушив голос, стал скучно и монотонно читать:

— «Восьмое июля. Костромской отряд. Красноармеец Щёткин заснул на посту и был разоружён неизвестным.

Девятое июля. Иваново-Вознесенский отряд. Красноармеец Чистяков получил пороховой ожог глаз при попытке разобрать винтовочный патрон.

Десятое июля. Иваново-Вознесенский отряд. Красноармеец Барашков неосторожным выстрелом из винтовки, полагая, что она не заряжена, серьёзно ранил своего товарища, красноармейца Ищенко.

Одиннадцатое июля. Шуйский отряд. Красноармейцы Фетисов, Лукин и Остапченко, будучи выпивши, вели несознательные разговоры и пели антибольшевистские частушки.»

Ленцман замолк, пожал плечами и обвёл всех многозначительным взглядом из-под очков. И заговорил снова.

— И вот два совсем уж вопиющих случая. Виновные взяты под арест и ждут своей участи. «Одиннадцатое июля. Костромской отряд. Красноармейцы Дымков, Дрягин и Батов задержаны при попытке мародёрства.

Двенадцатое июля. Иваново-Вознесенский отряд. Красноармейцы Савватьев, Ермилов и Житников задержаны за порчу винтовок, из которых намеревались сделать обрезы. Из обрезов, по их словам, „сподручнее стрелять“».

При такой дисциплине и организации, товарищи, дома надо на печи сидеть, а не воевать с белыми! Ни о каком крупном наступлении речи быть не может. И посмотрите, кто чаще всех фигурирует в сводках! Кострома и Иваново! А товарищи Костров и Клюкин до хрипоты нас тут с вами убеждали в необходимости наступления и прекрасной боеготовности своих отрядов. Не стыдно?! И это Красная армия! — и Ленцман укоризненно покачал ладонью в воздухе, будто пощёчину кому-то влепить хотел, да раздумал. Командиры Костров и Клюкин поникли и обесцветились.