Татьяна Назаренко - Минос, царь Крита

Тяжеловесные, неспешные и рассудительные, во всем подобные своему отцу, они вошли в мой шатер: богоравный Гортин, что привел отцовский флот, мудрый Ритий, басилевс Китноса, и Эритр, чьим уделом был Сирон, лежащий подле отцовских владений. Кроме царей на совете были и те, чья мудрость и благородство снискали им славу великих стратегов.

Когда все расселись по местам, Ганимед отодвинул завесу, являя перед собравшимися анакта Крита. Я обвел взглядом пестрые ряды своих отважных стратегов и произнес:

— Стало известно мне, что Кефал Итакиец идет на нас с войском. Оно движется от Афин, и в нем столько народу, чтобы снарядить четыре десятка кораблей. Славные воины, что были в дозоре, заметили врага загодя. Лишь завтра подойдут его воины к Нисе — а нам уже ведомо об их приближении. Что скажете вы, благородные мужи?

Я протянул скипетр лавагету Гортину. Тот принял его, произнес неспешно, почти равнодушно:

— Кефал, сын Гермеса — не тот стратег, от которого следует ждать хитрости и ловушек. Ему по душе честный, открытый бой! И он его получит!

— Эвоэ! — воскликнул Главк, хлопая в ладоши. — Мои лестригоны уже заскучали! Они дики и не терпят ленивой осады! Пусть встретят врага и, наконец, покажут тебе, отец, на что способны! Дозволь мне выйти против Кефала, мой богоравный повелитель, и я принесу тебе щит и доспехи заносчивого сына Гермеса.

— Мои воины тоже засиделись без дела, — ревниво заметил Нергал-иддин. — Печень их, о, великий анакт, обольется горькой желчью от горя и зависти, если лестригоны покроют себя славой, потешив Ареса, а мы будем смотреть издали.

Я нетерпеливо махнул рукой и подытожил:

— Главк! Нергал-иддин! И ты, славный Амфимед! Ваши воины не будут сидеть без дела. Они встретят врага.

Все трое порывисто поднялись с мест, сияя от радости, и склонились передо мной.

— Сердца наши довольны, что мы можем служить тебе, богоравный анакт, — с гордостью отчеканил Главк.

— На месте анакта Ниса, я бы попытался напасть на нас, когда завяжется битва. Хрисей, и ты, Нефалион — вы со своими воинами станете против акрополя Нисы и встретите войска ее басилевса, коли он пожелает начать бой.

— Да будет по слову твоему! — в один голос отозвались мои сыновья.

— Сам я пойду во главе войска против Кефала, — завершил я.

Собравшиеся в шатре на миг обескуражено затихли, а потом возражающе зашумели. Даже Главк резко подался вперед, воскликнул:

— Разве пристало великому анакту рваться в бой в первых рядах, отец?

— Тем более после того, как ты, о, богоравный, пролежал столько на ложе немощи? — тихо, но твердо подал голос Ритий, второй сын Радаманта.

— Эвмениды владеют мной, — решительно сказал я. — Мое сердце жаждет боя и крови. Оно разорвется, если я не дам ярости выхода.

Поддержал меня, к моему изумлению, рассудительный Гортин:

— Хорошо… Но думал ли ты, анакт, что случится, если смерть оборвет твою жизнь?

— Ничего! Мои лавагеты, мудрый Гортин, сын Радаманта, и отважный Главк, сын Миноса, закончат эту войну, — отрезал я. — Катрей станет царем на Крите.

— Я давно знаю тебя, о, божественный анакт Минос, — кивнул племянник, — и давно понял, что бесполезно перечить тебе. Будь по-твоему, и да хранит тебя Арес, что любит отважных воинов…

…Никто, даже Кефал Красавчик, не упрекнет меня в том, что этот бой был нечестен.

Мы успели прийти на поле битвы раньше, чем кефалонцы. Я выбрал хорошее место и расставил колесницы и копейщиков, сообразно порядку и их храбрости. Уважая обычаи предков, врагу тоже дали время построить воинов, и когда они, подобные сияющей стене, выстроились, я не стал торопиться. Кефалу хотелось поединка со мной.

Он выехал вперед на медноокованной колеснице. Возвышаясь за спиной возницы, светлый, в начищенном панцире, легком шлеме из кожи и кабаньих клыков, не по годам моложавый, он казался юным Фаэтоном. Золотистые, сверкающие на солнце кудри и короткую ухоженную бороду развевал легкий ветерок. Кефал сжимал в руке дротик — тот самый, что я когда-то подарил его супруге, — не знающий промаха. Так что он мог не тревожиться, что солнце бьет ему прямо в глаза. Я тоже был спокоен. Что же, Красавчик, дротик Артемиды не поможет тебе, сегодня ты встретишься со своей женой…

— Ты здесь, критский скорпион?! Выйди на поединок со мной, подлейший из смертных! — восклицал Кефал, выезжая вперед. — Или у тебя сердце оленя? Или ты робок, словно девица?

Мой возница обернулся, ожидая приказа. Нергал-иддин рядом весь напрягся, готовый ринуться в бой.

— Я буду сражаться с ним один на один! — спокойно ответил я, поудобнее перехватил щит и тихо бросил вознице:

— Сейчас мы выедем ему навстречу, отважный Икиши. Дротик этот страшен, но все же не должен пробить щита и доспеха. Когда он застрянет в них, выдерни его и сбереги. Пусть дар Артемиды вернется ко мне.

Икиши невозмутимо кивнул.

— Полно браниться, Кефал! — крикнул я. — Я буду биться с тобой!

Сын Гермеса взметнул руку, в которой держал дротик, и потряс им.

— Где ты, недоросток?! — крикнул он, делая вид, что ищет что-то под ногами. — Я не могу разглядеть тебя!

Кефалонцы захохотали. Мои варвары зарычали от ярости и принялись колотить копьями о щиты. Лестригоны, не понимая нашей перебранки, порывались кинуться в бой, подобные своре гончих псов, которых едва сдерживают охотники. Но в поединок двух вождей нельзя вмешиваться, и дикари, рыча и потрясая оружием, оставались на месте.

— Полно тратить слова! — отозвался я. — Ты хочешь поединка? Вот я!

Икиши тронул поводья, и мы, грохоча колесами, выехали навстречу Кефалу. Солнце било моему сопернику в глаза, но дар Артемиды лишал меня всяких преимуществ. Тем временем Кефал, издав яростно-радостный вопль, метнул в меня дротик.

— Получай за смерть моей жены!!!

Смертоносное оружие Артемиды со свистом пронеслось в воздухе, миновав Икиши, с силой врезалось в мой щит, пробив все девять толстых дубленых кож, и застряло в них. Его наконечник оказался не далее, чем на ладонь от груди. Возница тотчас выдернул дротик из щита, сжал в могучей ладони и, взревев победно, поднял над головой, дразня Кефала. Я метнул свой дротик. Кефал ловко уклонился от удара и, схватив новое копье, велел вознице гнать на меня упряжку. Я последовал его примеру, и вскоре мы сшиблись. В пылу боя Кефал слишком открылся, и мне удалось ранить его в плечо, чуть выше медного браслета, охватывавшего могучий бицепс. Однако этот одержимый Аресом безумец не ушел с поля боя, и я метнул еще один дротик, метя не в него, а в возницу. Удар оказался удачным. Кефал все же успел перехватить вожжи, а умирающий возница грузно шлепнулся в пыль. Кони шарахнулись, и у кефалонца не осталось выбора, как только спасаться бегством. Его воины, не в силах терпеть позора своего басилевса, устремились на нас. Тотчас же в бой ринулись, рыча, как потерявшие детенышей медведицы, лестригоны, за ними — мои разноплеменные варвары.