Марта Холл Келли - Девушки сирени

– Я была доктором в исправительном женском лагере под Фюрстенбергом.

Герта откинулась в кресле и сцепила пальцы. Это, без сомнения, была Оберхойзер, но она изменилась. Стала более утонченной. Длинные волосы, дорогая одежда. Тюрьма не сломила ее, а сделала более искушенной.

Почему преступники благоденствуют и ведут роскошный образ жизни, а их жертвы ездят в ржавых консервных банках?

– О, Фюрстенберг – чудесный город, – защебетала я. – Озеро и прочие красоты.

– Так вы там были?

Вот он – этот момент. У меня был выбор. Уйти и опознать ее или остаться и высказать все, что я действительно хотела.

– Да. Я там сидела.

Часы пробили половину часа.

– Это было давно. – Герта выпрямилась и начала устранять несуществующий беспорядок на столе. – Если у вас больше нет вопросов, у меня еще пациенты, и я уже выбилась из графика.

Вот она – прежняя Герта. Не способна долго быть вежливой.

– Я – твой последний пациент.

Герта улыбнулась. Это что-то новое.

– Зачем ворошить прошлое? Вы здесь, чтобы вершить справедливость, как вы ее понимаете?

Все мои заготовленные речи вылетели из головы.

– Ты действительно меня не узнаешь?

Улыбка исчезла.

– Ты меня оперировала. Ты убивала молоденьких девочек. Детей. Как ты могла?

– Я делала свою работу. Я годы провела в тюрьме только за то, что занималась академическими исследованиями.

– Пять лет. Тебя приговорили к двадцати годам. И это твое оправдание? Академические исследования?

– Мы пытались спасать немецких солдат. И, к вашему сведению, наше правительство много лет реализовывало право использовать казненных преступников для такого рода экспериментов.

– Вот только мы были живыми.

Она внимательнее ко мне присмотрелась.

– Я отбыла наказание, а теперь, прошу меня простить…

– Моя мать тоже была в Равенсбрюке.

Герта задвинула полку стола, как мне показалось, слишком уж резко.

– Глупо рассчитывать, что я помню всех правонарушительниц.

– Халина Кузмерик.

– Это имя мне ни о чем не говорит, – не задумавшись ни на секунду, отозвалась Герта.

– Ты перевела ее в первый блок.

– Через Равенсбрюк прошло больше ста тысяч правонарушительниц.

– Прекращай называть нас правонарушительницами.

– Я не помню человека с такими данными. – Герта быстро глянула на меня.

Она меня боится?

– Халина Кузмерик, – повторила я. – Медсестра. Работала с тобой в лазарете.

– В лазарете было три смены медсестер из числа заключенных. Вы рассчитываете, что я кого-то из них запомнила? – Герта улыбнулась.

– Блондинка, свободно говорила по-немецки. Художница.

– Я была бы рада вам помочь, но у меня не очень хорошая память. Простите, но я не в состоянии запоминать всех медсестер, которые умеют рисовать портреты.

За окном ветер разогнал облака, и солнечный свет залил стол Герты. Время замедлилось.

– Я не говорила, что она рисовала портреты.

– Вынуждена попросить вас уйти. У меня действительно еще много дел и…

Я встала:

– Что стало с моей матерью?

– Если у вас хватает здравого смысла, вы вернетесь в Польшу.

Я шагнула к столу:

– Да, тебя выпустили, но есть те, кто считает, что ты не понесла заслуженного наказания. И поверь, таких людей много.

– Я отсидела свое.

Герта надела колпачок на свою ручку и бросила ее на стол. Кольцо у нее на пальце поймало солнечный луч и засверкало всеми цветами радуги.

– Какое красивое кольцо, – произнесла я.

– Это моей бабушки.

– Ты больная. Садистка.

Герта посмотрела в окно.

– Я не понимаю, о чем вы.

– Кpaйняя, coзнaтeльнaя и цeлeнaпpaвлeннaя жecтoкocть, цeлью кoтopoй являeтcя нe дocтижeниe кaкиx-либo peзультaтoв…

– Это кольцо было в нашей семье с…

– Хватит.

Герта извлекла из полки стола кожаный бумажник:

– Деньги. Ты за ними пришла? Похоже, все полячки ходят с протянутой рукой.

– Если не расскажешь, что произошло с моей матерью, я пойду к тем, кто меня сюда прислал, и засвидетельствую, что Герта Оберхойзер имеет здесь свою клинику, лечит детей и раскатывает на «мерседесе». А потом я пойду к журналистам и расскажу им обо всем. О том, как ты убивала людей. Детей. Матерей. Старух. А теперь сидишь тут, как будто ничего этого не было.

– Я не…

– И не будет у тебя ни красивых картин, ни книг в кожаных переплетах.

– Ладно!

– Ни чудесных часов…

– Хватит. Дай подумать. – Герта посмотрела на свои руки. – Насколько я помню, она очень хорошо работала. Да, она наладила работу в лазарете.

– И?

С такой скоростью я не успею к назначенному часу на контрольно-пропускной пункт.

Герта склонила голову набок:

– Какие у меня гарантии, что ты не пойдешь к газетчикам?

– Продолжай.

– Хорошо… Она воровала. Все подряд. Бинты. Сульфаниламид. Я отказывалась в это поверить. Оказалось, что фармацевт из города, Паула Шульц, переправляла в лагерь предназначенные для солдат СС медикаменты. Сердечные стимуляторы. Краску для волос, чтобы пожилые женщины…

– Мне все это известно. Дальше.

– Одного этого было достаточно, но я не знала о списке. – Герта искоса глянула на меня.

Я подалась вперед:

– Что за список?

– Список тех, на ком проводились хирургические эксперименты. Медсестра Маршалл обнаружила, что твоя мать имела к нему доступ и пыталась внести изменения.

– Какие изменения? – спросила я, хотя уже знала ответ.

– Она хотела изъять из этого списка тебя, твою сестру и еще одну заключенную.

– И за это ее убили?

Слезы потекли у меня по щекам.

– Сначала посадили в бункер. А потом медсестра Маршалл доложила Зурену про уголь. О том, что твоя мать его воровала, чтобы помочь заключенным с дизентерией. Я не говорила Зурену о том, что она вскрыла шкаф с лекарствами. Но одной истории с углем было достаточно.

– Достаточно, чтобы убить?

Мне казалось, что меня засасывает в дренажную воронку.

– Она воровала у рейха, – напомнила Герта.

– Ты их не остановила.

– Я не знала о том, что происходит.

– Расстрельная стена?

Я принялась искать платок в своей сумочке, просто не могла продолжать. Герта решила воспользоваться моментом.

– Мне действительно надо идти, – пробормотала она и поднялась.

– Сядь. Кто ее расстрелял?

– Я не думаю, что…

– Кто ее расстрелял? – громче спросила я.

– Отто Пол. – Герта заговорила быстрее: – Бинц разбудила его среди ночи.

Она меня боялась, и эта мысль придала мне сил.

– Как это произошло?

– Ты вряд ли захочешь…

– Как? Второй раз спрашивать не стану.

Герта вздохнула и поджала губы.

– Ты действительно желаешь знать? Хорошо. По пути к стене Халина без конца повторяла Отто, что знает кого-то из СС. Какого-то офицера. Кажется, его звали Леннарт. Она просила, чтобы Отто с ним связался, говорила, что он за нее обязательно поручится. Кстати, я переслала ее письмо этому Леннарту. И очень рисковала при этом, чтоб ты понимала.