Мишель Кентская - Ртуть

Но всякий раз, когда король заговаривал о сыне с Агнессой, та просто открещивалась от него – из смешанного чувства страха как за себя, так и за короля. И у нее имелась на то веская причина: даже если бы дофин не захотел избавиться от отца, он бы наверняка попытался избавиться от нее. Агнесса была тверда в своем мнении: Людовику лучше оставаться в Дофине и возвращать его ко двору не стоит. Однако Пьер служил Короне, а не мадам Боте. А поскольку выбирать ему пришлось между Агнессой и благом государства, неразрывно связанным с его собственной карьерой, решение оказалось не слишком трудным!

У Жака уже ум за разум заходит, а Рене продолжает:

– Другим мотивом была будущность Пьера. Он сознавал, что, став королем, дофин избавится от королевского совета отца – Людовик об этом часто заявлял во всеуслышание. Если бы Пьеру удалось устранить после смерти Агнессы и тебя, Жак, у него появился бы шанс войти в новое правительство – только не сразу. И Пьер, и дофин готовы были подождать – чтобы не дать никому повода заподозрить, будто они всегда находились в хороших отношениях. Ведь Пьера все знали прежде всего как человека, подавившего мятеж дофина. А вот по прошествии некоторого времени уже король Людовик мог спокойно призвать Пьера ко служению снова. И дело тут не только в честолюбии и амбициях Пьера. Бризе действительно – блистательный государственный деятель. Более того, Пьер ведь мог за прошедшие годы собрать достаточно сведений, дискредитирующих дофина. Так что он мог не бояться того, что Людовик передумает.

«Смогу ли все это понять и принять? – думает Жак. – Весь мой мир переворачивается с ног на голову. Я всегда полагал, что хорошо разбираюсь в характерах людей, и я убежден в верности своего первоначального суждения о Пьере. Но, судя по всему, он сильно изменился после кончины его покровительницы, королевы Иоланды».

А Рене все продолжает говорить:

– Оказывая помощь дофину в решении « проблемы с фавориткой », Пьер обеспечивал себе будущее, не опасаясь при этом, что его посчитают виновным. И, скорее всего, он даст понять дофину о своей причастности к этому делу лишь после смерти Карла, иначе он рискует вооружить дофина оружием против себя самого.

– Еще бы! А может, и доктор Пойтвин был соучастником этого преступления? – спрашивает Жак. – Нет? Но ведь он мог убить Агнессу случайно, дав ей слишком большую дозу лекарства, содержащего ртуть? И еще, сир: я думаю, вам известно, что последнюю огромную дозу какого-то снадобья Агнессе дала Антуанетта – тому есть свидетели. Быть может, ей кто-то сказал, что это снадобье спасет ее кузину? Или она тоже была в сговоре с убийцами-интриганами? С Антуанетты всё станется – такая дьявольская красота!

Рене отпивает глоток вина:

– Кончина стоявшей на ее пути Агнессы открывала Антуанетте возможность стать официальной фавориткой короля, что, собственно, и произошло, причем довольно скоро.

– Да, я прослышал об этом еще в своей темнице. Но неужели Пьер де Бризе решился посвятить Антуанетту в те планы, которые они с дофином вынашивали для блага Франции? Нет, быть такого не может! Они никогда бы не открылись ни ей, ни ее продажному муженьку, Андре де Вилликье.

Рене улыбается:

– Ты, пожалуй, удивишься еще больше, услышав то, что я сейчас тебе скажу.

Король прекращает прохаживаться по террасе и, держа в руке кубок с вином, присаживается рядом с Жаком.

– Пьер убедил свою невинную жену Жанну в необходимости вернуться в Жюмьеж из Руана, чтобы дежурить у постели больной подруги. И он же уверил ее, будто бы именно ты, Жак – человек, способный достать все что угодно и для кого угодно, – сказал ему, что лекарство возымеет свое действие, только если лекари увеличат его дозу! И именно Жанна де Бризе, жена Пьера и по-настоящему преданная подруга Агнессы, попросила Антуанетту добавить в снадобье побольше той ртути, которую она якобы получила от тебя . Конечно же, ты не присылал эту ртуть. Но Пьер так сказал Жанне, а она ему верила. Затем, по прибытии Жанны в Жюмьеж, Пьер сказал своей невинной и ничего не подозревавшей жене, что ты прислал то снадобье Агнессе еще до своего приезда в Жюмьеж, что лекари не давали больной нужной дозы, а вызвать желаемый эффект могла только очень большая доза. На этот раз ртутное соединение, присланное Пьером для добавления в микстуру (и полученное якобы от тебя, мой друг), было намного более сильным, чем прежде, а доза намного больше.

– Антуанетта – особа неглупая, и она должна была понимать: раз ни один из двух докторов не советовал ей добавлять больше ртути, значит, увеличение дозировки не могло пойти на пользу Агнессе. Но раз ее попросила об этом Жанна де Бризе, явно верившая в целесообразность увеличения дозы, то в случае неблагоприятного развития болезни она всегда могла переложить вину за это на жену Пьера. Возможно, Антуанетта даже убедила саму себя в том, что она просто избавляет Агнессу от невыносимых мучений. И той же Антуанетте принадлежала идея втирать препарат в ноги больной – от доктора Пойтвина она слышала, что именно так лечили в свое время дофинессу Маргариту.

Хотел бы я знать, а спрашивал ли кто-нибудь у Пойтвина, кто внушил ему, будто лекарство подействует лучше, если его втирать в кожу ног дофинессы? Кто-нибудь интересовался методами, которые применял для лечения дофинессы личный лекарь королевы и невзирая на которые она все-таки умерла? Признаюсь, меня давно гложет маленький червячок сомнения относительно этого доброго лекаря. Он принимал роды у королевы, когда та разрешилась от бремени Людовиком; дофин рано или поздно станет королем; дофин ненавидел свою жену; дофин ненавидел Агнессу. Обеих этих женщин лечил наш добрый лекарь, и обе они умерли. Это наводит на размышления, не так ли? – и Рене снова начинает ходить по террасе, потягивая из своего кубка вино и зажав в горсти засахаренные фрукты. – Во всей этой истории мне жаль только Жанну де Бризе, но ее сладкоречивый муж, обладающий даром внушать – а точнее было бы сказать вводить в заблуждение – наверняка убедил ее в том, что она сделала для спасения подруги все от нее зависевшее.

Жак настолько потрясен и расстроен услышанным, что ему становится физически плохо. Он уже не в состоянии ни впитывать информацию, ни оценивать ее. Слишком много всего. И он должен все это обдумать. Впереди у него достаточно времени, чтобы поразмыслить над этими тревожащими фактами.

Но, судя по всему, эта ужасающая история еще далека от развязки – Рене продолжает рассказ:

– Мне думается, что повелительница красоты умерла бы естественной смертью после своих тяжелых родов, но Пьер не желал рисковать. И я уверен: он намекнул де Вилликье, что Антуанетту ждет хорошее вознаграждение, если она будет заботливо ухаживать за Агнессой и потчевать ее волшебным снадобьем, присланным Жаком Кером.