Луиза Кент - Они шли с Васко да Гама

— Не отсылай его! — взмолился Шон. — Разве ты не говорил, что я принес тебе счастье? А как бы я мог принести тебе его без Кона? Разве мы не пришли к тебе в дни каникул, когда поднималась красная звезда Сириус? И ты сказал, что это моя звезда, и назвал Кона Прокионом, а меня — Сириусом, потому что Прокион всегда идет за Сириусом, а Кон за мной.

— Пусть идет, — сказал Жоан. — Король любит собак.

— Хорошо, — согласился Закуто, которому понравились слова Шона о звездах. — Хорошо, пусть он идет, но пусть ведет себя прилично.

Теперь они были под стенами дворца. Жоан провел их мимо главного входа, где в железных кольцах пылали факелы и шагали взад и вперед вооруженные стражи. Низенький человечек и два высоких мальчика обогнули углы и выступы стены и подошли, наконец, к маленькой дверке, полускрытой густыми кустами. Жоан отпер ее ключиком, висевшим на цепочке у него на шее. Закуто и Шон, за которыми по пятам шел Коннамар, последовали за Жоаном вверх по темной винтовой лестнице. Поднявшись, Жоан отодвинул тяжелый кожаный занавес и ввел их в большую комнату, где тускло горели дымные свечи. По стенам висели ковры, и фигуры людей и животных изображенные на них словно шевелились в мерцающем свете свеч. Жоан отодвинул полосу выцветшего пурпура, на которой был вышит португальский герб, и постучал в дверь за нею.

Изнутри послышался сварливый голос:

— Кто там?

— Астролог Закуто, Ваше Величество, и его помощник, — ответил Жоан.

— Не слишком же они спешили!

Дверь распахнулась, и на пороге показался король Маноэль. Шон видел его в великолепной одежде, на прекрасном черном коне. Сейчас он не узнал его, но видя, что Закуто низко склонился, чуть не касаясь пола верхушкой своего колпака, поклонился тоже. При этом ему стали хорошо видны босые ноги короля в потертых бархатных туфлях, его костлявые лодыжки и изъеденная молью оторочка кафтана.

— Ох, встаньте, встаньте… — сказал, зевая, король. — Ваши затылки мне не интересны.

Шон выпрямился и увидел остальной, подъеденный молью мех, лицо с полуоткрытым ртом, короткий, вздернутый нос, узкие голубые глаза и гриву нечесаных светлых волос над выпуклым лбом.

— Собака тоже астролог? — спросил король. — Сюда, песик, поди сюда!

Кон двинулся, виляя хвостом.

— Ложись, Кон, — шепнул Шон, и большой рыжий пес распластался по полу, неподвижный, словно отлитый из меди, устремив свои красно-золотые глаза в лицо королю.

— Эта порода незнакома мне. Откуда он?

— С западного берега Ирландии, государь, где мы охотимся за птицей по болотам. Он приучен ложиться вот так, когда увидит птицу.

— А что ты со своим псом делаешь так далеко от своей страны? — спросил король, наклоняясь и поглаживая шелковистую голову Кона.

— О’Конноры были королями в Ирландии, — ответил Шон. — Мы жили в Коннамаре, и с нами ходили рыжие собаки. Но Диармид Мак-Мэрроу привел в Ирландию саксов, и О’Конноры перестали быть королями. Поэтому мы с братом Деннисом и с собакой отправились искать счастья по свету. Деннис — ученый. В нашей собственной школе в Туаме, построенной Кэталем О’Коннором, его не могут научить больше ничему. С пером и кистью ему нет равных. И когда наши родители умерли, мы поехали сюда, в Лиссабонскую школу.

— Так король — отец твой, скончался? Мы не слыхали о таком короле.

— Мой отец — не король, государь. Прошло уже много времени с тех пор, как Руадри О’Коннор был королем. Лет триста или около того.

Король Маноэль засмеялся.

— Ну, нам жаль, что ты лишился своего королевства, братец, — шутливо произнес он, — когда бы это ни случилось. Но если ты изучаешь звезды, то это хорошее занятие для странствующего школяра, или для странствующего короля, не так ли?

— Да, так как мне удалось найти себе великого учителя, — ответил Шон, указав на Закуто.

Астролог переминался с ноги на ногу, пока король беседовал с Шоном. Закуто не нравилось, что о нем забыли и что король говорит о собаках и об умерших королях, но он знал, что лучше не перебивать. Теперь он важно запыхтел и стал похож на лягушку, если бы только лягушки носили остроконечные колпаки и балахоны, усеянные звездами.

— Послушаем теперь вашу мудрость, — сказал король Маноэль. — Ты Коэльо, и ты, молодой школяр с запада, постерегите здесь. Пусть никто не помешает нам. — И дверь захлопнулась за худой фигурой короля и толстой — Абрахама Закуто.

Жоан Коэльо сказал:

— Боюсь, что я усну. Расскажи мне что-нибудь, чтобы я не спал. Расскажи об Ирландии.

Шон рассказал ему об охоте на бекасов и глухарей по болотам, о голых скалах, похожих на темносиние тучи, о бурях, врывающихся в заливы и выбрасывающих водоросли на берег.

— Где рыжие мальчики с рыжими собаками охотятся на рыжих оленей, — сонно произнес Жоан.

— Я бы рассказал лучше, будь со мной моя арфа. Тогда ты не зевал бы мне прямо в лицо. — Шон и сам зевнул, и начал шагать взад и вперед.

— Или если бы здесь была моя гитара, тогда я не позволил бы тебе спать, — возразил Жоан. — Но рядом с комнатой короля играть нельзя. Когда-нибудь я принесу гитару в дом Закуто, и мы поиграем вдвоем.

— Нет, — ответил Шон. — Я голодал прошлым летом и продал свою арфу. Там, в Сетубало, когда они забрали Денниса…

Жоан хотел спросить, что случилось с братом Шона, но дверь комнаты короля открылась, и тонкий голос Маноэля сказал:

— Погоди. Приди еще раз и скажи, действительно ли звезды требуют, чтобы я снарядил эту экспедицию?..

Голос астролога прогудел длинную благодарность, в которой упоминались Телец, Лев и другие звери, якобы сияющие в небесах. Закуто сунул Шону сумку с чертежами и инструментами, и заковылял прочь, важный, как никогда. Всю дорогу домой он бормотал что-то, чего Шон никак не мог разобрать. Только очутившись в своей лаборатории, астролог заговорил яснее.

Лабораторией была комната на самом верху высокого дома. Она была полна пергаментных свитков с картами неба, земли и моря. На столах, на полках, даже на полу, стояли кувшины всяких снадобий. В конце комнаты был маленький горн для выплавки металлов, а напротив него висел большой чертеж человеческого тела, окруженного звездами и планетами. Шон вынужден был изучать его в то время, когда ему хотелось бы плавать с рыбаками или бродить по верфям, или охотиться с Коннамаром среди холмов. Для каждой части тела на чертеже имелась управлявшая ею звезда или планета, и у Закуто была привычка спрашивать Шона о них, поставив его спиной к чертежу.

Но сейчас астролог даже не взглянул на чертеж. Вместо этого он похлопал Шона по плечу, — ему пришлось тянуться для этого.

— Ты хорошо сделал, Шон. Королю понравились и ты, и собака. Это хорошо настроило его. Теперь мы должны сделать для него пророчество, — одно из лучших.