Луиза Кент - Они шли с Васко да Гама

Деннис целыми днями переписывал для сеньора Пауло истории путешествий и приключений, так как его господин любил книги, и любил также звуки арфы, на которой Деннис играл великолепно. Не было ничего, — так думал Шон, — чего Деннис не умел бы делать. Он умел писать и говорить на шести языках. Он умел чертить и рисовать золотом и красками. Рукописи, которые он писал, были всегда разукрашены узорами из виноградных лоз, птиц, цветов, словно осыпаны драгоценными камнями.

Деннис научил Шона играть на арфе и чертить. Арфу Шон продал в один голодный день. Счастье было, что он умел чертить. Не будь его пальцы искусны с пером и кистью, он и сейчас бродил бы голодным вокруг каменных верфей над Таго. Он чертил карту для одного моряка, когда Закуто нашел его и взял в свой дом на улице Крыс.

Это было через несколько недель после стычки. Они ехали через Сетубал, когда это случилось. Пауло да Гама был впереди, за ним Деннис; Шон был позади, вместе со слугами. В узкой улочке подле тюрьмы они встретили сетубальского судью, — костлявого старика с бородкой, как серая веревка; его звали Нуньо Кальвес.

В эту самую тюрьму, с толстыми стенами и узенькими прорезями окон, Нуньо Кальвес посадил когда-то отца Пауло и Васко да Гама. Старый да Гама был посажен несправедливо, — это знал каждый в Сетубале. Но он умер раньше, чем пришло королевское письмо, говорившее, что он свободен.

А сейчас Нуньо Кальвес оттеснил Пауло да Гама к стене и смеялся смехом, похожим на ржание мула. Шон слышал, как судья крикнул противным, издевательским тоном:

— Приятно видеть вас, сеньор! Мы всегда рады видеть в Сетубале преступников.

Лунный свет блеснул на мече Пауло да Гама. Нуньо Кальвес обнажил свой, и лезвия лязгнули друг о друга. Над звоном стали, над стуком подков о камни, Шон опять услыхал голос судьи. Люди Кальвеса были позади него, но не могли обойти его на узкой улочке и напасть на слуг Пауло, так что он продолжал звать стражей тюремных ворот. Голос его звучал громко и сердито, меч звякнул о камни. Пауло обезоружил его и ранил в руку. Теперь Пауло да Гама мог бы убить судью, но он, вместо того, повернул коня и помчался обратно к Лиссабону, сзывая за собой своих людей. За ним хотели следовать Фернан Мартинес, огромный негр-повар, и двое конюхов, но тут выбежали тюремные стражи с большими пиками и изранили лошадей. Сзади напали слуги судьи. Шон увидал, как лошадь Денниса попятилась, когда стражи кинулись на него. Деннис упал, и его утащили в тюрьму. Шон бросился вслед, но железные ворота захлопнулись у него перед носом. Один из слуг судьи, рябой и краснолицый, стащил Шона с седла.

— Швырнуть и этого туда же? — крикнул он Нуньо Кальвесу, но судья только поглядел на него и ответил со своим ослиным смехом:

— Выкупа за него большого не получить, а вид у него голодный. Он и прокорма не стоит.

Шона отпустили, но лошадь у него отняли. Он побежал по пыльной дороге на север, куда уехал Пауло да Гама. Юноша уснул в чаще кустов и проснулся, услышав стук подков поблизости. Это были солдаты. Дорога здесь разветвлялась, и они остановились, споря о том, какую дорогу выбрать. Один из них сказал, что правая дорога лучше.

— Говорю вам, она проходит мимо двери да Гама! — крикнул он. — Я знаю эти дороги, как свои пять пальцев!

Отряд проехал по правой дороге. Шон посмотрел им вслед и отправился по левой. «По крайней мере, — подумал он, — надеюсь, что этот хвастун показал им не ту дорогу. На правильном пути — я сам. Может быть, я обгоню их, если побегу быстрее». Он побежал быстро, как только мог, но сбил себе ноги, и пока дохромал до дома Пауло да Гама, вовсе выбился из сил. Дом был темен и пуст. Сеньор да Гама проехал здесь вчера, сказали соседи. Он уехал, должно быть, ночью, и никто этого не видел. Да, прибавил кто-то, здесь были сетубальские солдаты, с час назад, они искали его, но уехали, ничего не узнав. Если сеньор Пауло порезал Нуньо Кальвесу руку, как сказали солдаты, то этот старый негодяй еще и не того заслуживает. Пусть он сам ловит своих мышей и сажает их в свою мышеловку, а потом требует с них мешки золота за выкуп. Никто, из знающих сеньора Пауло, ему не поможет.

Шон подумал, что Пауло да Гама мог уехать на каком-нибудь корабле. Он был прекрасным моряком. Шон заходил на каждую верфь по Таго, но не нашел следов своего господина. Таскать арфу было тяжело, и он, наконец, продал ее, чтобы купить еды. Через некоторое время он перестал спрашивать о сеньоре Пауло. Он никогда не говорил о нем с астрологом, начиная с того дня, когда Закуто нашел его, за черчением карты в обмен на жареных сардин н кусок масла. За все эти месяцы астролог никогда не упоминал о Пауло да Гама. Неудивительно, что имя сеньора Пауло заставило Шона раскрыть рот и воззриться на Закуто.

— Можешь закрыть рот, если хочешь, Шон, — произнес тот. — Ложись лучше спать. Но не спи с открытым ртом, иначе начнешь храпеть. Или тебе туда заскочит мышь. Проснуться с мышью во рту будет неприятно.

Он засмеялся и взял свечу.

— О, погодите! — взмолился Шон. — Вы знали сеньора Пауло все время?

— Конечно. Почему бы иначе я взял тебя сюда? Он прислал мне письмо с просьбой разыскать и кормить тебя. И он не раз посылал денег твоему брату в тюрьму.

— Я думал, вы взяли меня потому, что я умею чертить.

— Поэтому-то я и узнал тебя. И еще по рыжей голове. Ты был хорошим мальчиком, Шон. Если не считать того, что ронял всякие вещи. И если не считать пса, который ест за целого человека и оставляет за собой грязные следы, — об этом часто говорит моя жена, и не в очень-то смиренном тоне. Я знаю, где находится сеньор Пауло; ты тоже скоро узнаешь. А теперь спи.

Шон развернул свой соломенный матрац, разложил его на полу среди кувшинов со снадобьями и свернулся на нем, накрывшись бараньей шкурой. Коннамар примостился у ног своего хозяина. Шон думал, что никогда не уснет. Нужно было обдумать так много. Жоан Коэльо, с бровями, похожими на черную шелковую ленту поперек лба, когда хмурится. Сердитый голос короля Маноэля и его тощие ноги. И сеньор Пауло… может быть, он скоро увидит его… Увидит Денниса… Шон размышлял, как может выглядеть брат сеньора Пауло. Он никогда не видел Васко да Гама, так как тот был в плавании, пока Шон жил в доме его брата. «Надеюсь, он похож на сеньора Пауло», — подумал он, зевая. Следующим его впечатлением было то, что в окно льются яркие солнечные лучи и что Закуто трясет его, чтобы разбудить.

Три дня вслед за этим Шон просидел за столом, чертя карты. Одна была картой небес в момент рождения короля Маноэля. На другой были изображены звезды, как они были в ту ночь, когда король посылал за Закуто. Третья показывала, как можно обойти вокруг Африки и попасть в Индию. Она показывала также, по словам Закуто, насколько легче было бы доставлять пряности в Лиссабон на одном и том же корабле, чем везти их в Венецию то кораблем, то караваном по суше, то опять кораблем.