Юрий Трусов - Золотые эполеты

Внезапная перемена ее настроения не ускользнула от Скаржинской.

— Ну что ты вдруг запечалилась? Что с тобой? — обняла ее хозяйка.

— Да так… Не такая я уж важная, чтобы вы обо мне беспокоились.

— Я вижу, что ты меня любишь. Сознайся, тебе стало грустно при мысли, что нас может развести жизнь? — Не поняла причины ее истинной грусти хозяйка.

— Да, грустно, — согласилась Богдана и покраснела. «Какая же я все же нехорошая, что вру мой благодетельнице. Да простит меня Бог за кривду». И она, как только Наталья Александровна отвернулась, незаметно перекрестилась.

Наталья Александровна не знала, как спасти от меланхолии свою воспитанницу. Да и сама Богдана не знала, как избавиться от тоски. На все письма ее Кондратка не отвечал. Она не ведала, что все ее послания из самых добрых побуждений задерживал хозяин. А время шло, и Богдана, очередной раз измеряя свою талию, вдруг обнаружила, что тесемка после измерения как будто стала длиннее. Талия пополнела. Да и платье стало теснее обтягивать ее стан.

Это открытие совпало с получением очередного письма от Виктора Петровича к жене. На последней странице его были приписаны рукой Кондрата строки, адресованные невесте. Кондрат просил ее не беспокоиться и обещал к весне обязательно вернуться из Петербурга. Эта сухая приписка из двух строк больно ранила Богдану. Ее гордость была уязвлена. Вот, наконец-то, на поток ее слезных писем он удосужился написать только две строки. Значит, Кондрат совершенно глух к ее просьбам. Значит, он равнодушен к ее беде и даже не спешит спасти ее от позора. Неужели он так очерствел? У нее зародилось сомнение: может быть, ее послания до него не дошли? Чтобы проверить это, Богданка тут же спросила Наталью Александровну, все ли ее письма получает ее супруг. И та ответила, что почта работает аккуратно и не было случая, чтобы затерялось хотя бы одно письмо.

Ответ хозяйки лишь усилил ее огорчения. Так, значит, Кондрату и впрямь глубоко безразличны ее тревоги и мучения. И, наверно, глубоко безразлична и она сама, и нависший над ней позор. И вправду говорят, что хлопцу все, как с гуся вода. Но как это непохоже на того человека, которого она полюбила. Которому она всегда и во всем верила. Нет, что-то все же здесь не так…

Сомнения, горькие как полынь, обожгли все ее существо. Что может быть горестнее, когда теряешь человека, которого любишь? Все же ей думалось, что Кондрат, прочитав ее письма, не мог не прийти ей на помощь. Ведь она хорошо его знает. Видимо, по какой-то причине ему все еще не ведомо, какая страшная беда грозит ей. Иначе бы он пешком добрался из Петербурга сюда и вызволил ее из беды. Надо, чтобы он непременно узнал теперь обо всем. И Богданка в тот же день решительно поговорила с Натальей Александровной. Куда девалась ее былая робость! В речах молодой женщины вдруг зазвучала почтительная, но волевая настойчивость.

— Я очень прошу вас, очень прошу, вложить в пакет вашего письма вот этот конвертик. И обязательно написать Виктору Петровичу, что бы он его, не вскрывая, без промедления передал Кондрату.

— Так ты, милая, уже не доверяешь нашей почте? — насмешливо прищурилась хозяйка.

На ее слова Богдана не реагировала. Она была слишком озабочена.

— Я верю только моему Кондрату. Только ему! — отрезала она.

Наталья Александровна почувствовала себя несколько шокированной таким ответом. Ей ничего не оставалось, как только придать дерзкой фразе шутливую окраску.

— Браво, браво! Ты, милая, делаешь успехи. Из робкой поселяночки становишься современной эмансипированной девицей.

— Да я просто не могу себе представить, чтобы Кондрат так равнодушно отнесся к моим просьбам поскорее вернуться сюда. Ведь я просила его приехать не позже чем до Рождества… А вот он пишет, что сможет вернуться не раньше, как к весне.

— Ты тут неправа, милочка. Нельзя требовать от мужчин того, чего они не могут… У твоего возлюбленного и моего Виктора Петровича — важнейшие дела в Питере. Они очень заняты. Например, моему мужу необходимо проконсультироваться в столице у известных врачей и так, чтобы поправить его расшатанное здоровье, а на такие процедуры уходит уйма времени. А твоему любезному жениху надо хорошо закончить практикум по механике в мастерской. Ты, надеюсь, понимаешь, что такое практикум?

Объяснения хозяйки для Богданы были мало убедительными. «Весной, когда вернется Кондрат, мне самая пора рожать», — сверлила ее одна и та же мысль.

Но теперь в ее положении после лаконичных строк Кондрата уже многое стало ясно. Она поняла, что должна надеяться лишь на одну себя. Что бы там ни было, а Кондрат просто не сумеет прийти ей на помощь. Она уже рассчитала, что даже если он узнает о ее положении, то не ранее как недели через три. Это при самых благоприятных обстоятельствах, если Наталья Александровна пришлет в своем почтовом пакете к мужу ее письмо. А тот не забудет тут же вручить его Кондрату. Из Питера сюда, в Трикраты, можно добраться месяца через два, и тогда будет уже поздно. К этому сроку ее тайну уже не скроешь. Надо ей уходить от этого срама, что, как черная туча, навис над ней и Кондратом. Ей придется самой незаметно покинуть эту гостеприимную усадьбу, ее добрую хозяйку, уйти от всех — всех, кто живет здесь в поселке. Она должна исчезнуть так, чтобы никто и следов ее не нашел.

Богдана взяла со стола подаренную ей Натальей Александровной повесть «Бедная Лиза». Эта тоненькая книжечка полюбилась ей больше всех иных толстых томов, что читала ей хозяйка. Полюбилась своей правдой и человечностью. Героиня этого сочинения — Лиза, соблазненная и опозоренная любимым, в отчаянии кончает жизнь самоубийством. Она, Богдана, поступит иначе. Ее никогда не найдут, как бедную Лизу. Никто не вытащит из воды ее тело. Она уйдет так, что ее тайна для всех останется неведомой. Отсюда недалеко море. Только огромное море, где так легко потеряться в волнах. Она уедет отсюда к нему. На его берег, в Одессу.

От принятого решения Богдане вдруг стало легко, будто что-то тяжелое, все время давившее ее, сразу было сброшено с плеч. Она нашла выход, теперь ей уже ничего не было страшно.

Теперь она может прямо смотреть в глаза всем. Никто не будет, если по справедливости судить, называть ее или Кондрата скверными словами. Никто и никогда. Она простилась с любимым в письме, вложенном в маленький конверт на его имя. В письме, которое просила хозяйку отослать в Питер.

Она помнит все строчки этого послания.

— «Кондратка, милый мой! С той поры, как ты уехал, я каждый день тебе писала, чтобы ты немедля вернулся, потому что так надобно было. Но письма мои до тебя не дошли. А теперь уже поздно… Когда ты вернешься в Трикраты, меня уже, наверное, там не будет. И меня не ищи, милый. Все равно ты меня не найдешь. Богдана».