Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

Издали дворец казался огромной глыбой белоснежного камня, ибо целиком был построен из белого мрамора. Но впечатление надежности было обманчиво: в отличие от пирамид, он не выдержал испытания временем и бесследно исчез в песках. Возможно, он был разрушен, потому что долгие поиски, организованные современными археологами, ни к чему не привели.

Рассказывают, что в нем были просторные, очень красивые залы с инкрустированными ляпис-лазурью сводами и стенами. В малахитовом полу отражались покрытые золотыми пластинами колонны, понизу и поверху украшенные разноцветными рисунками.

Войдя на крытую галерею, где несли караул две дюжины лучников, четверо рабов-нубийцев поставили паланкин на сияющий полированный камень, и дочь Пепи, легкая, как птица, спрыгнула с него и вошла в просторный зал с мозаичным полом, алебастровыми стенами и золоченым сводом, который поддерживали четыре колонны из яшмы. Зал освещал мягкий свет, струившийся из окон, затененных разноцветными шторами.

Нитокри прошла весь зал и остановилась перед бронзовой дверью, широкой внизу и сужающейся кверху. Перед дверью дежурил стражник с секирой.

– Где мой отец? – сказала девушка.

– В своих покоях.

– Пусть сейчас же придет сюда.

– Он не любит, когда его тревожат, ты же знаешь, Дочь Солнца.

– Мне надо его увидеть, – властно потребовала Нитокри.

Стражник открыл бронзовую дверь и удалился.

Несколькими мгновениями позже в зал вошел Пепи. Он уже снял тот роскошный костюм с золотым передником, в котором его видели на Ниле Унис и Миринри. На фараоне был простой зеленый набедренник-схенти с желтым кругом посередине, завязанный узлом на бедрах и украшенный лентами, и узкая голубая туника без вышивки. На голове красовались сразу два парика, и с них на лоб свешивался маленький золотой урей. Обнаженные руки и ноги были унизаны широкими золотыми браслетами с тончайшей резьбой, а на шее висело ожерелье из розового жемчуга.

– Чего ты хочешь, Нитокри? – спросил он, с нежностью глядя на девушку.

– Я его встретила.

– Кого?

– Того юношу, что спас меня от крокодила.

– Сына Тети? – воскликнул фараон и побледнел.

– Да, Миринри. Его ведь зовут Миринри? И его сегодня арестовали, ведь так?

Пепи не ответил – его словно молнией поразило.

– Он здесь, – снова заговорила Нитокри.

Теперь казалось, что Пепи в грудь ужалила змея. Он отскочил и испуганно взмахнул руками.

– Здесь, в Мемфисе! – воскликнул он. – Так для чего было тогда посылать шпионов, стражников и корабли по Нилу, чтобы его арестовать? Всего и добычи что несколько сотен отрубленных рук, которые вряд ли причинили бы мне много вреда. И что, ни у одного из лучников лука не оказалось, чтобы его застрелить?

– Ты сказал – застрелить? – крикнула Нитокри, с ужасом глядя на него. – Убить сына твоего брата, великого царя, истинного Сына Солнца, который, как и мы, принадлежит к божественному роду? Убить того, кто спас твою дочь, даже не зная, что она его сестра? Что ты такое говоришь, отец?

– А ты чего хочешь? Чтобы я снял с себя урей, что сияет у меня на лбу, и возложил ему на голову? И кем тогда станешь ты?

– Останусь по-прежнему царевной, а может, и больше.

– Что ты хочешь этим сказать? – крикнул Пепи.

– Он меня любит.

– Чтоб мне глаза выжгло огнем, чтоб Апопи, бог зла, обвил вокруг меня свои кольца и сломал мне позвоночник, чтоб Феникс [60] Мифический персонаж, птица, которая, согласно египетской мифологии, возрождалась каждые пятьсот лет, чтобы сжечь тело своего отца в храме Солнца. (Примеч. авт.) выклевал мне печень! – ругался царь, бросив на Нитокри свирепый взгляд. – Чего ты добиваешься? Чтобы я позволил вспыхнуть кровопролитной войне и дал опрокинуть и меня, и тебя?

– Он – сын того, кто двадцать лет правил Египтом и спас страну от нашествия халдеев, – ответила девушка.

– Тети умер, и о нем уже позабыли, – досадливо махнул рукой Пепи.

– Умер! А ты не забыл, что сказал тебе Херхор, великий жрец храма Птаха?

– Ему то ли привиделось, то ли он действительно узнал моего брата в этом старом недоумке.

– И все-таки ты смущен, отец, я никогда не видела тебя таким бледным. А если Херхор не ошибся? Подумай, отец.

– Я не уступлю трон ни ему, ни его сыну… И потом, это невозможно. Мой брат спит вечным сном в пирамиде, которую он сам приказал построить на границе Великой пустыни. Ему воздали положенные почести, на что же он может жаловаться? Он больше никогда не вернется к жизни, его душа уже много лет путешествует на сияющей лодке Ра. Жрецы мне это подтвердили.

– Что же мне ответить Миринри?

– Ему? Мне достаточно сделать знак страже, которая его арестовала, и завтра он отправится отдыхать в некрополь как простой гражданин Мемфиса.

– Убить его? – вскричала Нитокри. – Ты хочешь запятнать себя кровью этого юноши? Ведь он твой племянник!

В глазах Пепи блеснул зловещий огонь.

– А ты чего хотела? Чтобы я принял его как будущего царя Египта?

– Он имеет на это право.

– И ты этого хочешь?

– Да, отец, хочу.

– Ладно, предположим… А как ты думаешь поступить с девушкой, арестованной вместе с ним?

– Ты знал, что Миринри не один?

– Меня предупредил Херхор.

– Верховный жрец храма Птаха.

– Да, он оказался проворнее тебя.

– И ты знаешь, отец, кто эта девушка?

Пепи с досадой отмахнулся, но потом все-таки ответил:

– Знаю.

– Может, любовница Миринри?

– Нет.

– Скажи, кто она.

– Ее называют Нефер.

– Этого мне мало.

Фараон немного поколебался, потом пожал плечами и сказал:

– Когда она была маленькой, вы вместе играли в этом дворце.

– Значит, это Саури?

– Да, загадочная царевна. Но мне вовсе не хочется, чтобы она вошла в царский дворец вместе с Миринри. Я отдам приказ, чтобы ее препроводили в один из домов, которыми мы владеем в городе, и обращались бы с ней с уважением, подобающим ее происхождению. А теперь ступай. Мне еще надо закончить важные государственные дела.

– Ты мне обещал, отец.

– Завтра я приму твоего спасителя, сына Тети, если это действительно он.

– Я сама должна в этом убедиться, – не отставала Нитокри. – Отдай приказ при мне, так мне будет спокойнее.

Фараон повернулся к стражнику, неподвижно, как бронзовая статуя, стоявшему у двери, и сказал:

– Завтра в полдень пусть затрубят в трубы и рога и пусть соберутся все вельможи. Я устраиваю праздник в честь нового Сына Солнца. Этого тебе достаточно? – добавил он, обращаясь к Нитокри.

– Да, отец, – отвечала прекрасная царевна.

– Ступай!

Пепи проводил взглядом выходящую девушку, и его лицо исказила злобная гримаса.

– Как бы ты не пожалела… – пробормотал он.

Назавтра, за час до полудня, когда Нефер уже покинула подземелье, в узилище Сына Солнца вошла Нитокри. Впереди шли двое трубачей, замыкали шествие восемь стражников.