Эмилио Сальгари - Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

– Свернем ему шею, – сказал папаша Стаке.

– Как думаете, когда мы войдем в залив Хусиф? – спросил Перпиньяно.

– Не раньше полуночи, – ответил Никола. – Бриз не усилится до захода солнца. Я хорошо знаю здешние ветра, я много лет добывал кораллы на этом участке моря.

– А герцогиня? А виконт? Мы сможем их спасти?

– Берег недалеко, на борту есть шлюпки, и доплыть до берега будет нетрудно. И потом, нам на помощь должен прийти Дамасский Лев. Его слуга уже, наверное, до него добрался.

– Вот замечательный человек, – сказал папаша Стаке. – Пошли проверим люк и посмотрим, удастся ли его вышибить хорошим пинком.

Все трое встали, и, поскольку трюм освещался узенькой полоской света, идущей сквозь щель в люке, найти его не составило труда.

Едва папаша Стаке надавил рукой на люк, как тот вдруг открылся.

– Да он не был закрыт! – удивился он.

– Потому что это я отодвинул железную щеколду, – раздался голос.

Моряк, лейтенант и грек разом вскрикнули:

– Отступник!

– Он самый, – с обычной иронией отозвался поляк. – Явился от герцогини, чтобы вас спасти.

Он спустился по узкому трапу и оказался лицом к лицу с тремя людьми, которые были готовы скорее броситься на него и придушить, чем поверить его словам.

– Вы пришли… чтобы нас спасти? – изумился папаша Стаке, уперев руки в бока. – Вы! Да бросьте шутить, синьор! Шутка может вам дорого стоить, предупреждаю!

Поляк пожал плечами и сказал, обращаясь к лейтенанту:

– Поставьте кого-нибудь из своих людей возле люка, пусть постережет. То, что я вам сейчас скажу, туркам знать не надо, на кону моя шкура.

– На барабан бы ее натянуть, – проворчал папаша Стаке. – Небось, пружинила бы лучше ослиной.

Лейтенант жестом велел Эль-Кадуру подняться по трапу и сказал:

– Если кто-нибудь появится, сразу предупреди.

Араб бесшумно вылез наверх.

– Говорите, капитан, – произнес лейтенант.

– Вы тут кое-что замышляете, верно?

– Мы? – Брови папаши Стаке поползли вверх.

– Я слышал, о чем вы говорили.

– Да, мы говорили о луне, точнее, задавали себе вопрос, есть ли у нее глаза, нос и рот.

– Шутки в сторону, – с раздражением бросил поляк. – Сейчас не время. Вы строили планы, как поджечь галеру.

– Вы что, колдун? – подал голос лейтенант.

– Нет: я вас подслушивал за переборкой. О, не пугайтесь, ваша идея полностью совпадает с моей.

– Как! Вы…

– Я задумал поджечь корабль и уже согласовал это с герцогиней.

– Ничего себе! – воскликнул папаша Стаке. – Невероятное дело! Как могут думать в одну сторону мозг отступника и мозг грека-христианина?

Поляк сделал вид, что не услышал, и продолжал:

– Мне известно, что у вас есть огниво и трут, верно?

– Есть, – ответил Никола.

– И вы хотели подобраться к запасным парусам и флагштокам.

– Верно, – сказал Перпиньяно.

– Я полностью одобряю ваш план. Ночью я приду и отодвину щеколду люка.

– Подождите, синьор, – вмешался папаша Стаке, который никому не доверял. – Где гарантия, что вы нас не надуете? Не устроите засаду и не сдадите нас туркам? Это вполне может случиться.

– Я бы тогда сюда не пришел, – отвечал поляк. – И потом, вовсе не трудно было бы подмешать вам яд в еду и отправить вас в иной мир. Но я даю слово чести.

Папаша Стаке прикрыл глаза и вытянул губы трубочкой:

– Гм! Что-то эта честь больно смердит.

Поляк и на этот раз сделал вид, что не расслышал.

– Ну так что? – спросил он, глядя на Перпиньяно.

– Раз вы даете честное слово нас не выдать, мы готовы пойти на любую авантюру, чтобы спасти герцогиню и виконта Л’Юссьера.

– Значит, договорились?

– Да, капитан.

– Минуточку, синьор, – вмешался Никола Страдиот. – Ветер крепчает?

– Нет, все еще держится штиль, и корабль делает не больше двух узлов в час.

– Когда дойдем до рейда Хусифа?

– Если ветер не усилится, то не раньше завтрашнего утра.

– Сколько еще осталось пройти?

– По меньшей мере миль сорок, – отвечал поляк.

– Этих сведений мне достаточно.

– Тебе достаточно, а мне нет, – сказал папаша Стаке. – Я бы хотел знать, есть ли часовые на палубе.

– Никого, – ответил поляк.

– А где хранятся паруса и прочий запасной инвентарь?

– Под рубкой.

Папаша Стаке вздрогнул:

– А мы не сожжем герцогиню, которую держат в каюте под рубкой, насколько я знаю?

– В это время она будет у господина Л’Юссьера. Я все продумал и все рассчитал. Можете поджигать, ничего не опасаясь. Постарайтесь наилучшим образом убить время и не сомневайтесь, что в нужный момент люк будет открыт. Скоро увидимся в шлюпках галеры.

Отступник повернулся к ним спиной, осторожно поднялся по трапу и задраил люк.

– Господин лейтенант, – сказал папаша Стаке, когда Эль-Кадур спустился вниз. – Вы доверяете этому человеку?

– Мне кажется, на этот раз он не врет, – ответил Перпиньяно. – Кто знает? Может, в его душу закралось раскаяние…

– Темное дело, очень темное, – покачал головой старый моряк. – Ладно, посмотрим! Умереть от турецких сабель или в пасти акулы – в общем-то, один черт! Раз-два – и конец, и, как говорят у нас, «спокойной ночи всем, и музыкантам тоже».

Полчаса спустя двое юнг и четверо матросов, вооруженных саблями и пистолетами с дымящимся запалом, принесли пленникам две корзинки с оливками, черным хлебом и кусками солонины.

Ни греки, ни друзья герцогини не обменялись ни единым словом с этими мерзкими типами, которые смотрели на них с такой свирепостью, что даже у папаши Стаке мурашки пошли по коже, хотя его трудно было чем-либо напугать.

Когда мусульмане убрались восвояси, а еда была съедена, лейтенант предложил всем немного вздремнуть, учитывая, что им вряд ли придется поспать после заката.

Они поудобнее улеглись на старых, покрытых плесенью грот-брамселях, которыми был завален трюм, и сразу заснули, несмотря на все треволнения.

Папаша Стаке проснулся первым и принялся будить остальных. В трюме царила полная темнота, и ни один лучик света больше не проникал сквозь люк.

– Черт побери! – вскричал старый морской волк. – Мы дрыхли, как сурки! Правда, после побега у нас была бессонная ночь. Эй, сони, просыпайтесь!

Перпиньяно, Эль-Кадур и греки, зевая, поднялись.

– Что, уже ночь? – спросил лейтенант.

– Солнце, должно быть, село уже давно, – отозвался папаша Стаке. – Скорее, не будем терять время и посмотрим, можно ли уже подпалить неверных.

– Все готовы? – спросил лейтенант.

– Все, – в один голос ответили греки.

– Пошли!

Они на ощупь, держа друг друга за куртки, отыскали трап и поднялись к люку. Папаша Стаке шел впереди, уверяя всех, что он хорошо видит в темноте. Он резко толкнул люк, и тот открылся без малейшего сопротивления.

– Надо же! – пробормотал он. – Неужели этот сукин сын действительно раскаялся? Одной души дьявол не досчитается.