Сулейман Рагимов - Орлица Кавказа

Совершенно случайно я узнал вчера тайну Наби. Мне удалось выманить поздним вечером из дома дочь армянского купца. Смуглые женщины вообще ко мне неравнодушны, хотя сам я предпочитаю светловолосых. Вначале девушка жеманилась, но потом позволила увлечь себя к берегу реки, к густым зарослям, что находится между лесом и домом, где живет ключник местной тюрьмы.

Луна была прикрыта легкими облаками, ее рассеянный свет смягчил резкие черты лица девушки, и мне очень хотелось поцеловать ее полные губы долгим поцелуем, почувствовать, как трепещет в объятиях ее созревшее для любви тело. Я подбирался к своей цели как искусный вор: читал стихи, поглаживал ее густые волосы. В стихах она, конечно, ни черта не понимала, но в моем голосе было томительное желание, и она стала ему понемногу уступать, наконец мы, точно по сговору, внезапно приблизились друг к другу. Вдруг совсем рядом раздались мужские голоса. Тело девушки напряглось, она с непостижимой силой раздвинула мои руки, оттолкнула, юркнула в заросли — и была такова!

Делать было нечего, я стал прислушиваться. Говорили на смеси татарского, армянского и русского языков, но все три я знал достаточно хорошо и не упускал ни слова.

— Разве нельзя было поговорить в доме? — спросил голос с армянским акцентом. Кажется, это был ключник тюрьмы.

— Я всегда боюсь Айкануш, — возразил властно другой мужчина.

— Как тебе не стыдно, Аллахверди? — сказал ключник, это был точно он, у меня хорошая память на голоса. — Разве моя жена не заслужила вашего доверия, каждый день рискуя жизнью.

— Дело не в этом, Карапет. Женщина, она всегда остается женщиной. Завтра ее задержат на базаре, и она — в отместку ляпнет что-нибудь жандарму, чтобы позлить. И тогда все рухнет.

— Будто бы у вас не было времени, чтобы убедиться в ее преданности!обиженно проворчал ключник.

— Да успокойся ты, не время сейчас глупости говорить! Слушай меня внимательно. Час назад я виделся с Гачагом Наби!

— Он здесь?!

— Да, тише ты, ради бога! Да, здесь! Ему нужен точный план тюрьмы. Со всеми ходами и выходами. Состав тюремного гарнизона, количество оружия а, главное, местонахождение этого сыча — „ока его величества“.

— Для чего это? — и дальше что-то испуганным шепотом, я не расслышал.

— Я всегда говорил, что страх с глупостью брат с сестрой! — повысил голос его собеседник. — У нас мало времени. Ты сейчас должен вернуться в тюрьму, и сегодня же осмотри все внимательно. Утром потолкуем.

— Я одного не понимаю, — обиженным тоном заговорил ключник. — Если Гачаг собирается совершить налет на тюрьму, то зачем нам тогда подкоп. Зачем подвергать ежедневно себя опасности?

— Как раз о подкопе… Гачаг Наби сказал, что мы медленно движемся вперед, и хотел было сам идти сюда. Мы его насилу остановили. Так что надо работать день и ночь.

С гор повеяло свежим предутренним ветром, облака стали рассеиваться, и полная луна озарила все вокруг белым светом. Мне до смерти захотелось увидеть того мужчину, которого ключник называл Аллахверди. Я раздвинул заросли, пробрался поближе к крутому берегу реки, но ветка, за которую я держался, хрустнула, и меня потянуло вниз. На счастье, ударившись об валун, я не попал в воду. Оправившись немного от испуга, раздирая одежду, я бросился бежать вдоль берега и через час, перепачканный, весь в ссадинах, но довольный собой, добрался до дома, разделся, ополоснул лицо и лег в постель.

Назавтра, сославшись на поручение генерал-губернатора, я велел приставу найти хоть из-под земли ключника Карапета и доставить его ко мне. Пристав оказался такой дубиной, что, встретив Карапета возле тюремной ограды, торжественно объявил ему об аресте и приволок полумертвого от страха ключника. Я обозвал пристава болваном — дурные привычки начальства заразительны — и прогнал его.

— Что, ключник? — спросил я. — Видно, нелегкая у тебя служба коль ты так исхудал?

— Где же быть ей легкой, ваше благородие, — ответил Карапет с дрожью в голосе.

— Чего ты боишься? — полюбопытствовал я. — Что тебя могут расстрелять или того, что ты не сумел предупредить своих друзей о твоем аресте?

— Много ли у меня друзей? — пытался усмехнуться Карапет, но губы ему не повиновались. — Я сам да моя жена — все мои друзья на белом свете.

— Так ли? — улыбнулся я. — А капитан Кудейкин, твой хозяин, разве не друг он тебе?

— Как можно, — сказал Карапет, совсем сбившись с толку. — Он большой начальник. Я нахожусь у него в услужении. Завтра будете на его месте, я точно так же буду служить вам. Такова наша доля.

— Послушай, ключник, — сказал я как можно строже, хотя это удавалось с трудом, — не прикидывайся ягненком. Не может быть, чтобы у человека не было друзей, с которыми приятно прогуляться в полночь, поговорить о том о сем, поспорить, посмеяться.

— Ну, какие там ночные прогулки с друзьями, — опустив голову еще ниже, тихо ответил Карапет. — Ночью я на работе, всю ночь бегаешь от одной камеры к другой, днем еле ноги волочишь… А вы говорите, друзья, ночные прогулки.

— Как-то странно, — сделав озадаченный вид, воскликнул я. — Очень странно… Мне вчера ночью показалось. Нет, теперь вижу — это был не ты вчера… Кстати, а кто такой Аллахверди?

Так я его мучал, ожидая, когда, наконец, ему это надоест, и он, сорвавшись, станет посмелее. Я люблю человека, когда ему все надоедает: прежнее платье, прежние отношения, прежние привычки. Я заметил, что самые смелые поступки человек делает, когда ему все надоедает. Благословенно это человеческое качество!

— Что вы играете со мной в кошки-мышки? — заговорил Карапет, когда ему надоела собственная трусость. — Узнали что-то, так хватайте меня, бросайте в тюрьму, расстреливайте. Что вы издеваетесь надо мной? Вы совсем мальчишка, и не думайте, что я побоюсь вас!

— Наконец-то! — улыбнулся я.

— Только об этом прошу вас, — уже тише проговорил ключник. — Вы мою жену не трогайте! Мою Айкануш! Клянусь богом, она тут ни при чем, она ничего не знает.

— Не беспокойся, Карапет, — сказал я грустно, сам не знаю почему. — Я не знаю твоих друзей, не знаю, кто ты сам. Я тебя вызвал, чтобы допрашивать, но ничего так и не узнал, понял ты меня? Это первое. Второе: дай знать своим, что здесь живут русские, которых называют „новыми мусульманами“. Это ваши настоящие друзья. Их не надо бояться! Помогите им перебраться к Гачагу Наби, а то здесь их могут арестовать. А теперь ступай, и никому ни слова о том, что я тебе сказал.

Карапет попятился вначале медленно, потом быстро повернулся и двинулся к выходу.

— Погоди, — крикнул я. — А что ты будешь делать с планом тюрьмы? Ты хоть знаешь, как его чертить? Ключник молчал.

— Послушай, — сказал я раздраженно. — Оставь свое упрямство, а то вместе помощи, закую тебя сейчас в кандалы. Так что будешь делать с планом?