Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

— Ну-ка, посмотри мне в глаза! А как человек? Как мужчина?

— Тем более как человек, — добавил Алешка. — Только не пойму, Геннадий Эдуардович… зачем меня из «Известий» выгнали?

— Чтобы ты, — Бурбулис мягко улыбнулся, — почувствовал вкус к теневой политике, Алеша. «Известия» от тебя никуда не уйдут. Захочешь — вернешься. Причем с повышением!

— Спасибо за доверие, Геннадий Эдуардович! Даже не верится, что мы об этом говорим.

— Я, Алеша, всю жизнь коллекционирую умных людей. И — красивых людей. Я хочу видеть их в своем окружении. Когда погружаешься в политику, перестаешь ценить красоту.

— Когда мне приступать?

— А ты уже приступил. Теперь скажи… — Бурбулис пристально посмотрел на Алешку. — Тебя ничто не смущает?

— А я не девочка, Геннадий Эдуардович!

— Вот и славно! Вот и славно, Алеша, что ты не девочка… Я сразу все понял, меня это… устраивает. Дураков не держим, воздушные шарики, найденные на помойке, нам тоже сейчас не нужны! Приступай к работе!

— А можно не сразу, Геннадий Эдуардович? — Алешка встал. — Через час у меня интервью с Руцким, а в воскресенье Руцкой летит в Тегеран и берет меня с собой.

Бурбулис задумался. Он долго молчал, минуты две. Потом встал и прошелся по кабинету. Бурбулис ходил тихо-тихо, по-кошачьи; только сейчас Алешка заметил, что на нем не легкие ботинки, а домашние тапочки.

— Опасная дружба, Алеша! — наконец сказал он. — Вице-президент России Руцкой — очень подлая фигура. Батон колбасы. Вроде смотрится. Но быстро портится. А дружить надо с теми, за кем будущее, мой… друг.

— Да… какая там дружба! — удивился Алешка. — Просто я… нигде не был. Даже в Турции. А мне обещали интервью с Хекматьяром.

— Кто обещал? — Бурбулис внимательно посмотрел на Алешку.

— Андрей Федоров.

— Это из МИДа?

— Он сейчас советник Руцкого.

— Опасная дружба! — повторил Бурбулис и вдруг опять улыбнулся.

Он уселся на диванчик из черной кожи и как-то сладко-сладко взглянул на Алешку.

— Могу не ехать, Геннадий Эдуардович…

— Да гуляй, черт с тобой! Текст Руцкого сразу закинь Недошивину Посмотрим… на всякий случай. Хотя ты глупостей не допустишь, я уверен. А как вернешься, — пиши заявление. Еще лучше… — Бурбулис задумчиво барабанил пальцами по собственной коленке, — лучше… пиши-ка его прямо сейчас. Там, в приемной…

Бурбулис вдруг вскочил и подошел к Алешке:

— Учти, Алексей, я ведь… человек преданный, — он смотрел на него как на сына. — И я — человек с тайной. Да и ты, я вижу, человек не простой. Тайна сия, сам понимаешь, велика есть, ибо в своих высших проявлениях любовь затрагивает те же струны души, что и смерть. Ты… ты понимаешь меня?

Вопрос повис в воздухе.

— А как же, Геннадий Эдуардович, — Алешка кивнул головой. — Что ж тут не понять…

На самом деле он опять ничего не понимал.

— Ну а теперь ты иди… Родной…

— До свидания, Геннадий Эдуардович!

— Привет!

Алешку душил смех.

«Интересный дядя…» — думал Алешка, выходя в приемную. Там уже было человек десять, не меньше; Алешка поздоровался с поэтом Евгением Евтушенко, потом еще с кем — то, кого он не узнал.

«Бурбулис — это человек, который еще не решил, что ему больше нравится: собирать грибы или просто с ножом ходить по лесу…»

Случайно или не случайно, но Недошивин тоже сидел в приемной.

Увидев Алешку, он тут же вскочил:

— Ну как, Алексей Андреевич?

— Нормально, Жора. А можно листик?

— Господи, для вас, — засуетился Недошивин, — за честь почту, за честь…

«Государственному секретарю Российской Федерации господину Бурбулису Г. Э. Прошу согласия на мою работу в пресс-службе Президента РСФСР…»

Недошивин аккуратно заглянул через плечо.

— Поздравляю, Алексей Андреевич!

— Рано пока, — возразил Алешка и вдруг громко, почти истерически захохотал.

— Что случилось? — испугался Недошивин. — Может, водички?

Он привык к тому, что люди от Бурбулиса выходили в разном настроении.

— Ничего, ничего! — Алешка весело взглянул на Недошивина. — Это я от счастья, Жора… от счастья, так сказать…

Шапошников насторожился.

Солнце беспощадно било по окнам, и комната быстро нагрелась. Горбачев редко пользовался кондиционерами; его все время мучил радикулит.

— А где Вадим? — удивился Горбачев.

Только сейчас Евгений Иванович заметил, что стол накрыт на троих. Горбачев потянулся к телефону:

— Вадим пришел?

Комната была такая маленькая, что Шапошников хорошо слышал голос помощника;

— Вадим Викторович Бакатин, Михаил Сергеевич, в десять тридцать вошел в ваш кабинет.

— Погоди, а счас сколько?

— Без четверти одиннадцать, Михаил Сергеевич.

— А… значит, он так там и стоит… Ты пойди… шугани его: пусть сюда, в закрома, идет, чего там-то торчать…

Вошел Бакатин — представительный мужчина пятидесяти лет.

— Разрешите?

— Разрешаем, — сказал Горбачев. — Садись, Вадим. Начинай чай. Мы вот с Евгением — не демократы, водку, видишь, не пьем.

Бакатин за руку поздоровался с Шапошниковым. «Держится уверенно», — отметил маршал.

— А демократы с утра водку не пьют, Михаил Сергеевич.

— Да?.. А что делают?

— Демократ… он с утра интригует. Они ж шалопаи, Михаил Сергеевич. Тех, кто нормальные, жизнь сама выдвигает. А эти внаглую выдвигают сами себя.

— Тебе виднее… — засмеялся Горбачев. — По-моему, просто зеленые еще…

— А я не могу быть демократом, Михаил Сергеевич. — Бакатин неловко уселся за столик; для троих он был маловат.

— Ну?.. — удивился Горбачев.

— Не могу. Сегодня газетка одна написала, что мне в Малом театре надо бы Скалозуба изображать.

— А вот ты не знаешь, Вадим, — Горбачев откинулся на спинку стула. — Я пацаном был, в школе учился, а уже играл Арбенина у Михаила Лермонтова в пьесе «Маскарад». Так девочки, я скажу, стадом за мной ходили, во какой был успех!

Бакатин вел себя подобострастно.

— Вы знаете, Михаил Сергеевич, чем Арбенин от Яго отличается?.. Яго, злодей, у Отелло под боком крутится. А у Арбенина — Яго в душе.

Он выразительно посмотрел на Горбачева.

Президент СССР поднял глаза:

— Ты хоть сам-то понимаешь, что говоришь?..

— Я так читал, Михаил Сергеевич, — вздрогнул Бакатин. — Люблю, значит, на ночь читать…

Воцарилась тишина.

— А я Крылова люблю, — поддержал беседу Шапошников. — Баснописца Крылова…

Теперь уже молчали все. Бакатин догадался, что он сказал глупость, и сделал вид, что пьет чай: выпил стакан одним глотком.

— Ладно! — Горбачев резанул ладонью воздух. — Теперь к делу. Принято решение, мужики: мы возвращаем пост вице-президента Советского Союза. Премьера — нет, значит, должен быть вице-президент.

«Это Бакатин», — сообразил Шапошников.