Андрей Караулов - Русский ад. Книга первая

И он заплакал…

Какие люди! Есть же они, такие люди, в России… — да?

Не уставал, не уставал отец Тихон любоваться старцем: как светел был он в эту минуту! Если такие люди входят — вдруг — в твое сердце, их можно забыть?..

Отец Иоанн, отец Иоанн… — он ведь принял Ельцина, поверил в него, поверил в демократию, поминал Ельцина в своих молитвах.

Были дни, точнее ночи, когда отца Иоанна одолевала бессонница. Тогда («Чего ж время тратить?..») он вообще не ложился в постель, принимал паломников круглые сутки. В первую очередь тех, кто тяжело болел или тех, кто пришел сюда, в монастырь, с грудными детьми на руках.

Молодая женщина просила благословения на аборт.

— Я отвечаю единственным доводом против всех ваших… — отец Иоанн говорил тихим-тихим голосом; он всегда был ласков, даже если сердился, — знайте, что за каждого нерожденного по воле матери младенца, те, другие, которых она родит на «радость» себе, воздадут ей скорбями, болезнями и тягой душевной…

Женщина будто бы застыла: слезы стояли у нее в глазах, но и слезы вдруг застыли, и глаза были как стеклянные…

— После детоубийства, — тихо продолжал отец Иоанн, — глупо ожидать благополучия на земле. А о жизни в вечном и помыслить страшно, ведь это касается не токмо женщин, но и их мужчин, которые либо подталкивают женщин к страшному греху, либо согласны с ними…

Одно слово — ад. Ад на земле и ад за гробом. Знаете, почему все так, а не иначе? Да потому, что, совершая страшное злодеяние, вы будете в ведении, сознательно убивая ангельскую младенческую душу…

Молодая женщина разрыдалась. Запричитала громко, по-бабьи… А отец Иоанн встал вдруг со своего места и долго-долго гладил ее по голове…

Женщина хотела было поцеловать его руку, отец Иоанн отстранился, не позволил. А проводил до самых дверей…

Много, очень много людей в русском мире, но не все они — Его люди. И тех, кто не от Него, кто от другой силы… их все больше и больше.

Неужели древняя европейская нация снова возвращается сейчас к кошмару Николаевской эпохи? Сегодня, в конце XX века, Россия завершила — вдруг — некий круг своей эволюции? На той же точке, с которой он когда-то и начинался?

В России много великих имен: ученые, поэты, писатели, полководцы, врачи, инженеры, композиторы… И почти нет великих политиков.

Петр Первый, Екатерина Вторая, Витте, Столыпин, Сталин…

Немка, немец, грузин…

Патриарх Алексий пишет письма чиновникам, «печалуется», как говорят священники, но молодые чиновники не отвечают Патриарху.

Это ниже их достоинства.

Почти все страны Центральной Европы потеряли на самом деле свою суверенность. Давняя идея американского бизнеса: создание глобального (мирового) правительства.

Речь идет о правительстве широкого наднационального бизнеса, единого (все решает доллар!) «мирового порядка».

Это крайне выгодно крупному капиталу: единая денежная система, полное (внутри каждой страны) разрушение национального единства, возможно — и национального самосознания, широкое распространение идей «религиозного освобождения»: мусульманский фундаментализм, ваххабизм, «братья-мусульмане», «сикхизм» и, конечно, католическая «теология освобождения»…

Цель — подрыв всех существующих религий. В первую очередь христианства.

Религия — всегда препятствие. Главный барьер. Кроме того: искусственное сокращение населения планеты (через локальные войны) до трех миллиардов человек, легализация наркотиков, например — метадона. Централизованные поставки афганского героина (прежде всего — по воздушному коридору, хотя у Кабула нет, как известно, своей авиации), создание всемирного террористического аппарата, организация всеобщей поддержки ООН, Международному валютному фонду, трибуналу в Гааге — и т. д.

Весь мир — в один кулак. Железный кулак. «Я буду хорошо спать, если я буду уверен, что я остался один на земле», — говорил великий Морган о своих конкурентах.

Зачем, кстати, нужен рубль, если есть доллар? Зачем нужна церковь, когда есть Бог?

А лучше, чтобы и Бога не было, ибо Бог это величайшая сила…

Однажды на монастырской площади к отцу Иоанну бросилась молодая женщина с грудным ребенком на руках:

— Батюшка, благословите на операцию! Врачи настаивают, в Москву повезу!

Отец Иоанн мельком взглянул на ребенка:

— Ни в коем случае, женщина. Твой ребеночек умрет на операционном столе. Молись, лечи, вымаливай его у Господа, но операцию не делай, да и не нужна она… молись, и ребеночек поправится!.. Его ведь… Павликом нарекли?

Мальчика звали Павел.

Как, откуда он знал его имя? И кто эта женщина? Прежде она не знала отца Иоанна, а отец Иоанн не знал эту женщину.

А если ошибся отец Иоанн? Если мальчик умрет?..

Перекрестив ребенка, отец Иоанн вошел в храм, где начиналась служба. Ошеломленная женщина еще долго-долго стояла на монастырской площади…

Через месяц выяснилось: Павлик выздоровел, врачи, сами врачи, отменили операцию, объяснив матери, что ребенок не выдержит наркоз…

Священник готов принять на себя ответственность за… человеческую жизнь — отец Иоанн, кстати, не любил, когда его называли старцем.

Сколько же в них детского, в этих людях! И великого! Что они совсем не умели, так это судить людей. Почти библейская картина: отец Иоанн обходит больных монахов и помазывает их освященным маслом. Его пальцы в масле, салфеток нет, он вытирает их о густую бороду отца Корнелия, своего добровольного помощника, — не о рясу же вытирать пальцы.

Все в порядке, никто не обижается. И отец Корнелий доволен: он помогает больным исцелиться.

— Старцы в России, — говорил отец Иоанн, — это Божье благословение людям. Только нет у нас старцев больше! А время сейчас такое: «Двуногих тварей миллионы, мы все глядим в Наполеоны!». Но нам бы усвоить, что все мы есть существенная ненужность. То есть никому, кроме Бога, мы не нужны. Человек всем мешает, всему миру, потому что хочет сделать все по-своему, не считаясь с природой! А Господь пришел и страдал — за нас, за меня, за тебя. Мы же ищем виноватых: евреи виноваты, правительство виновато, наместник виноват. «Примите, ядите — сие есть Тело Мое», из-за меня Он был распят. «Пейте — сия есть Кровь Моя», из-за меня Он ее пролил. И я во всем участник. Зовет, зовет нас Господь к покаянию, восчувствовать меру своей вины в настроениях жизни…

Тюрьмы и лагеря, которые прошел отец Иоанн, невероятно укрепили его духовные искания. Каясь, отец Иоанн обязательно благодарил своего духовника за исповедь. И на его глазах выступали слезы.

В лагерях отец Иоанн никогда не плакал; палачи и мучители не дождались его слез. А в алтаре, перед Господом, отец Иоанн плакал часто. «От темницы дух крепчает, но от света преображается…» — говорил он.