Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Держава
- Название:Жернова. 1918–1953. Держава
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2018
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Держава краткое содержание
Текст публикуется в авторской редакции
Жернова. 1918–1953. Держава - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Сталин оставил записку у себя, сказав, чтобы ему напомнили о ней через неделю. Неделя миновала, и Тимошенко напомнил — на свою голову.
— Вам не армией командовать, вам говно бочками возить из казарменных сортиров! — прорычал Сталин, и это были не самые сильные выражения, которыми он встретил вызванных «на ковер» первых лиц военной иерархии страны. — Вы-не-по-ни-ма-ете! — снова вскрикнул Сталин и даже пристукнул кулаком по столу. — Нет, не понимаете, что одного этого «юнкерса» хватило бы, чтобы превратить в развалины Кремль и все правительственные здания. Вы… Вы-ыии! — Он ткнул пальцем в их сторону. — Вы своими телячьими мозгами способны хотя бы представить, какой хохот стоит сейчас в Берлине? Да Гитлер и вся его камарилья просто катаются по полу от хохота. Они-то думали, что у большевиков есть армия, а у них не армия, а говно! И не генералы, а говновозы!
У Тимошенко и Жукова тела обдавало то жаром, то холодом, на лбу выступил пот, лица побелели — и от стыда, и от последствий, которые неминуемы после такого гнева Хозяина. Оба покорно ожидали своей участи, глядя прямо перед собой остекленевшими глазами.
То ли выговорившись, то ли утомившись, затих и Сталин в своем кресле. Он сидел несколько боком, нахохлившись и прикрыв глаза. Маленький, обрюзгший, с темными мешками под глазами, отвисшими брылями. Лишь желваки играли на скулах да дергалось веко под нависшей бровью. В этом его оцепенении особенно бросалось в глаза, как он постарел за последнее время, какими неуверенными стали его движения, как быстро меняется его настроение. Но это был все тот же Хозяин, который еще недавно послал на плаху тысячи командиров Красной армии, обвинив их в предательстве и в измене Родине.
Через минуту-другую Сталин зашевелился, протянул руку к лежащей на хрустальной пепельнице трубке, сунул ее в рот, прикусил черенок зубами, долго возился со спичками, которые никак не зажигались или ломались в нетвердых пальцах, наконец раскурил трубку, глянул на стоящих неподвижно Тимошенко и Жукова, произнес сквозь зубы:
— Я отдал приказ арестовать Штерна, Рычагова и Смушкевича. Не удивлюсь, если узнаю, что за ними стоит некая «пятая колонна», давно мечтающая, чтобы обезглавить нашу партию и советское государство. Мерзавцы! — снова вспыхнул Сталин. — Суки недоделанные! Их мало расстрелять! Их надо резать по кускам! То они обстреливают самолет с дипломатами, то не замечают самолет с бомбами! А вы… вы еще смеете соваться ко мне со своими бредовыми прожектами! Недоумки! Кретины! — Вскинул обе руки, безвольно бросил их на зеленое сукно стола, затем, будто спохватившись, кулаком постучал себя по голове, и стук этот разнесся в тишине кабинета и упал на головы маршала и генерала армии оглушительным громом. — И с такими недоумками начинать войну с Германией! — вновь перешел на крик Сталин. — Да еще наносить упреждающий удар в ближайшие месяцы! Я зачем, по-вашему, говорил о новой доктрине выпускникам академий? Чтобы вы кинулись сочинять всякие дурацкие директивы? Вы хоть понимаете, чем доктрина отличается от директивы? Доктрина — это еще когда-то, а директива — это завтра, это приказ, побуждающий к немедленному действию. И я на встрече с выпускниками академий говорил так потому, чтобы командиры Красной армии, которые помнят, как мы обделались с финнами, не считали немецкую армию непобедимой! Чтобы они, в отличие от вас, не испытывали перед ней страха и не строили при этом воздушных замков. Я говорил так потому, чтобы Гитлер тоже задумался, стоит ли начинать войну против Советского Союза. А вы!.. Вы-ыии!.. Чтобы завтра же доложили мне о мерах по укреплению ПВО страны и реорганизации военно-воздушного флота…
Нет, он все-таки еще не выговорился. И это особенно понимал маршал Тимошенко, знающий Сталина давно и уже поднаторевший в кремлевских интригах. И точно, несколько раз пыхнув дымом, Сталин заговорил, но уже вполне спокойно:
— Ведь вот же они вами же подписанные акты проверки готовности Красной армии к войне, — произнес он, постучав пальцем по лежащим перед ним бумагам. — Сами же пишете, что индивидуальная подготовка красноармейца стоит на низком уровне, что красноармеец не готов к борьбе с танками противника, что он плохо стреляет, не может ориентироваться на местности не только ночью, но даже днем, что артиллеристы стреляют из рук вон плохо, взаимодействие родов войск даже в пределах одного воинского соединения не налажено. И хуже всего, что ваши командиры всех степеней — и вы в их числе! да, именно так! — не владеют основами ведения современного боя. А в одном из наших журналов было написано… несколько лет тому назад, если мне не изменяет память, что наши командиры лишены интеллигентности, что, следовательно, могут побеждать исключительно большой кровью. Я знаю, — продолжил Сталин, — что этой самой интеллигентности крестьянским детям взять неоткуда. Но научить их думать можно и нужно: не такие уж они дураки. А если все-таки они не умеют думать, то это означает, что их учат не тому и не так. Куда при этом смотрите вы, главные умники Красной армии? И как после всего вами же обнаруженного вы осмеливаетесь предлагать нам такие прожекты? Надо быть полными идиотами, чтобы направлять свои усилия в эту сторону, а не на исправление выявленных недостатков. А теперь… пшли вон! — прошипел Сталин и отвернулся к окну, брезгливо передернув плечами.
Тимошенко и Жуков, не произнеся ни слова в свое оправдание, повернулись кругом и вышли из кабинета.
В приемной, в уголке, сидел, скромно сложив на коленях руки, генерал Голиков, начальник разведуправления Красной армии. Нарком обороны и начальник Генштаба подумали почти одно и то же: «Голиков подчинен нам, а докладывает нам во вторую очередь. И неизвестно, что он докладывает Сталину, а что утаивает от нас».
Голиков, увидев выходящими из кабинета Сталина своих непосредственных начальников, встал и молча проводил их взглядом.
— О каком самолете с дипломатами он говорил? — спросил Жуков у Тимошенко, имея в виду Сталина, когда они подошли к ожидавшим их автомобилям.
— Да так, старая история, — отмахнулся было Тимошенко, но затем все-таки решил рассказать: — В августе тридцать девятого, понимаешь ли, летел в Москву на переговоры Риббентроп, а его где-то в районе Барановичей обстреляли наши зенитки. Слава богу, никто из пассажиров не пострадал, а то бы… Но самолет был как решето — весь в дырках. Хорошо стреляли, — с гордостью заявил Тимошенко. — А только немцы это дело замяли, не стали раздувать: им договор с нами был важнее. Я тогда, правда, в Киеве сидел, так что подробностей не знаю. Ты еще из Монголии не вернулся, Смушкевич отдыхал в Сочи, Штерн командовал Дальфронтом, Рычагов — Девятой воздушной армией в Ленинградском округе. Так что никто из них к этому инциденту, насколько мне известно, касательства не имел… Но дело не в них, а… как бы это тебе сказать… Дело в том, что на ПВО мы обращали слишком мало внимания. Считали, что есть дела поважней. Ну и наша обычная боязнь вышестоящего начальства. Прошлый раз обстреляли, а в этот раз испугались. Пуганая ворона куста боится…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: