Екатерина Мелентьева - Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев

— Мне нужна книга Андреса Бернальдеса «История католических королей», ибо я заканчиваю обработку дневника третьего плавания Кристобаля Колона, — сказал однажды после сиесты Лас-Касас своему секретарю. — Над ними мне пришлось более всего потрудиться. А каноник Бернальдес был очевидцем многих событий в жизни Адмирала. Помогал ему писать эту хронику мой покойный друг Леон… — Лас-Касас помолчал. — Затем мне понадобятся «Декады Нового Света» Педро Мартира, а также карта Америки, изданная Яном Стобницем, профессором Краковской академии. Пожалуй, это лучшая карта Нового Света; мне ее хвалил молодой Эрнандо Колон, а он знал толк в картах. Преждевременная смерть унесла этого скромного и умного человека еще в тысяча пятьсот тридцать девятом году. Жаль, что Эрнандо, закончив «Историю жизни Кристобаля Колона», не успел привести в порядок дневники своего отца. И я обещал ему завершить его труды!

— Я сейчас принесу книги из библиотеки. А хроника Гонсало Овиедо вам не нужна, падре?

— Большего враля и болтуна, чем мой старый недруг Овиедо, я не знавал, хотя он считался официальным хронистом Нового Света и мнил себя ученым. Помню я, как в 1548 году мне пришлось воспрепятствовать опубликованию второй части его хроники. Ему следовало бы начать свой труд с рассказа о том, как он был конкистадором, грабителем и убийцей индейцев… Так иди же за книгами!

Секретарь вернулся с книгами и пакетом.

— Падре, прибыл срочный гонец из Мадрида с письмом от его преосвященства епископа де Тораля.

— Вскрой письмо, Антонио, и прочти мне.

Секретарь сломал печать и сел на маленькую скамеечку у ног Лас-Касаса.

Высокочтимый монсеньор!

Надеюсь, что мое письмо застанет вас в добром здравии, ибо, невзирая на столь преклонный возраст, вы подаете пример всем нам образом жизни вашей, протекающей в неустанных трудах.

Мы — слуги святой церкви, и на нас возложена высокая миссия возвеличения католической религии. Одним из деяний, угодным всемогущему богу, является укрепление и распространение святой веры в наших колониях в Индии ради спасения душ человеческих. Но, к глубокому нашему сожалению, не все отцы церкви придерживаются указаний буллы его святейшества папы Павла III, где он повелел считать индейцев настоящими людьми и не относиться к ним, как к бездушным тварям. Мне нет надобности, высокочтимый монсеньор, напоминать вам об этой булле, ибо именно вы приложили немало усилий к тому, чтобы восторжествовали гуманные принципы…»

— Да, сын мой, — сказал Лас-Касас, — епископ Франсиско Тораль был тогда молодым каноником. И скажу тебе, что успеха добились мы не без труда. Самое неистовое сопротивление пытался оказать тогда кардинал Пьетро Карафа, богомерзкая личность! Это он был главой первого инквизиционного трибунала в Риме. Это он, за свое короткое пребывание на папском престоле посла Павла Третьего, составил и опубликовал список запрещенных книг, среди которых были и мои трактаты! Но читай дальше…

— «Как вы помните, известный вам францисканец Диего де Ланда с 1553 года был приором монастыря в Исамале, на Юкатане. В 1561 году в Мериде собрался капитул и с одобрения францисканского ордена, который там имеет большое влияние, Юкатан и Гватемала были превращены в единую церковную провинцию, а Ланда избран главой ее, то есть первым Провинциалом».

— Ну и дела! — снова перебил чтение Лас-Касас. — Церковная власть усиливается, а светская — наоборот. Помнишь, что нам недавно писал Томас Касильяс из Чиапаса? Гватемалу лишили Аудиенсии, индейцы еще больше страдают от произвола местных властей и колонистов. А Мексика далеко! Я писал об этом в Совет по делам Индий, но, видимо, придется ехать самому в Мадрид, к королю!

— «…Получив высшую духовную власть, Ланда учредил во многих городах инквизиционные трибуналы.

Я знаю, дорогой монсеньор, ваше доброе сердце содрогнется от гнева и возмущения, но я не могу не написать вам о преступных деяниях инквизитора Ланды. Вскоре после назначения его Провинциалом приор монастыря Сан-Бернардо в городе Мани донес, что в одной из пещер под городом найдены изображения индейских богов, окропленные свежей кровью, а рядом останки убитого оленя. И хотя, не будучи епископом, Ланда не имел права вести инквизиционное следствие, это не остановило его.

Приехав из Мериды в город Мани, он приказал схватить всех, подозреваемых в апостасии [63] Апостасия — отступничество от христианства. . Инквизиционные трибуналы добивались признания пытками: схваченных индейцев подвешивали на вывернутых руках, обливали спину кипящим воском, жгли раскаленным железом. Пытки и розыск продолжались почти десять месяцев.

12 июля 1562 года Ланда устроил аутодафе. На кострах были сожжены нераскаявшиеся вероотступники, трупы индейцев, погибших от пыток или повесившихся в тюрьме. Остальные жертвы инквизиторов, одетые в санбенито, подверглись публичным истязаниям и позору.

Когда мне сообщили об этих печальных и преступных событиях, я немедленно прибыл в Мериду и приостановил действия Ланды, отстранив его от управления церковной провинцией. Я произвел самое тщательное расследование. По свидетельству секретаря трибунала, пыткам было подвергнуто всего 6330 мужчин и женщин, из них 157 человек вскоре умерло, а оставшиеся в живых стали калеками на всю жизнь. Кроме того, Ланда приказал сжечь 27 индейских рукописей и множество прочих реликвий. Свидетели также показали, что индейцы были потрясены уничтожением их книг и что на них это очень сильно подействовало. Я опасался после этих событий восстаний среди индейцев.

Францисканцы во главе с Ландой протестовали против справедливо предпринятых мною мер. Сам Ланда отправился в Мадрид, чтобы оправдаться в своих действиях перед его величеством королем и Советом по делам Индий. Но его величество был сильно удручен горестным поражением нашей эскадры при Хельвесе [64] В 1560 году при острове Хельвесе (в Средиземном море) у берегов Туниса произошло сражение испанцев с турками, причем испанский флот был разгромлен. , а потому долго откладывал рассмотрение дела Ланды.

Теперь же его величество соизволил поручить мне назначить суд над Ландой. Виднейшие богословы Испании примут участие в этом судебном процессе.

Дорогой монсеньор! Не только от своего имени, но и от имени всех гватемальских индейцев — ваших духовных детей — обращаюсь к вам с просьбой: покинуть временно ваше уединение в коллегии Сан-Грегорио и прибыть в Мадрид. Вы знаете суровый нрав его величества; быть может, он захочет оправдать действия Ланды, что будет гибельным для наших колоний в Индии. Вы всегда были истинным другом несчастных жителей Америки, их апостолом. Ваш мудрый и убедительный голос на судебном процессе несомненно принесет успокоение нашим сердцам.