Томас Костейн - Серебряная чаша

— Вы еще очень молоды, и перед вами вся жизнь, — продолжал старик. Лицо его вытянулось еще больше. — Вы станете свидетелями больших изменений на земле, вам предстоит преодолеть много трудностей, вас будут подстерегать многие опасности. Но что-то говорит мне, что радостей на вашем пути будет гораздо больше, чем несчастий. У вас будут сыновья и дочери, вы будете растить их, и они станут отрадой вашей старости. Они помогут вам в создании новой церкви. — Настроение его снова изменилось. Он подошел к молодому человеку и положил ему руку на плечо. — Только не возвращайтесь в Иерусалим. Страсти разгорелись… Восстание против римлян непременно разразится… и скорее чем вы думаете. Когда точно? Не знаю… но час уже близок. В небе был знак. Большая кровь, большие страдания и мучения ожидают Иерусалим… Но вы оставайтесь здесь, в Антиохии. Господь отвел вам другую роль. И вы обязаны выполнить ее.

В свободной руке Лука держал сверток. И сейчас он принялся разворачивать его.

— И так как в ближайшее время я должен уехать, то не вижу никаких причин тянуть с подарком. Вот, это… к рождению вашего первенца.

Молодые люди переглянулись. Девора покраснела, но не стала останавливать Василия, когда тот решил рассказать Луке о приятной новости.

— Теперь мы можем принять этот подарок. Дело в том… в том… что сейчас он ко времени.

Лицо Луки засияло.

— Теперь я точно уверен, Господь милостив к вам.

Подарки оказались настолько замечательными, что молодые люди были поражены. Девора получила прекрасный веер из ярких перьев и тонкого пергамента. На ручке горел драгоценный камень. Еще ей достался очень красивый перстень, выполненный в виде свернувшегося дракона. Вместо глаз у него сияли два рубина. К тому же Лука подарил ей двенадцать очаровательных чашек.

Василию были подарены перстень с кошачьим глазом и пояс с бронзовыми пластинами. Пояс был разукрашен драгоценными камнями.

Имелись еще два подарка. Они были тщательно завернуты в верблюжью кожу.

— А это для вашего первенца, — сказал Лука и принялся разворачивать.

В первом свертке оказалась одежда из черного шелка. К ней прилагалась маленькая хорошенькая шапочка с павлиньим пером. А во втором лежала страшная маска, искусно сшитая из очень прочного, но легкого материала. Василий повертел ее в руках, но так и не определил, из чего она сделана.

Девора тут же надела перстень и подняла руку к свету. Глаза дракона забавно блеснули красными искрами. Потом она развернула веер и махнула им несколько раз. Но тут же отложила свои подарки, чтобы рассмотреть те, которые были предназначены будущему ребенку. Она погладила шелк костюма, затем взяла шапочку и в восторге уставилась на нее.

— Как он будет прекрасен в этом наряде! — сказала она. — У него будет вид маленького мужчины. И какое красивое перо! Я думаю, малышу он очень понравится. А от маски он будет просто в восторге. Он будет надевать ее и пугать своих сверстников.

И она взглянула на мужа. Ее круглые глаза светились гордостью и нетерпением.

— Мне так хочется, чтобы он сразу родился большим! Чтобы мог скорее воспользоваться этими подарками.

— Сейчас мы узнаем, где Лука прячет чашу, — сказал Василий.

Было по-прежнему очень холодно, поэтому в каждом углу комнаты стояло по жаровне. Они тихо светились красным огнем.

Трое стариков, которые стояли подле Луки, казалось, промерзли до самых костей. И хотя они подошли вплотную к одной из жаровен, лица их все также оставались синими от ледяного ветра. Они переминались с ноги на ногу и зябко кутались в плащи. В центре комнаты был установлен стол. На одном его конце лежала оправа, недавно законченная Василием. Рядом стояли бюсты, с которых были выгравированы лица на оправе. На другом конце были расставлены блюда, ложки, чаши… После разговора гостей предполагалось пригласить к столу. В комнате также находились молодые охранники. Они молча стояли у дверей.

— Да, сейчас мы узнаем его тайну, — ответила Девора.

Они вдвоем сидели на лавке, которую специально принесли сюда и поставили у стены. На Деворе в этот раз было надето много одежды. А сверху был накинут плащ цвета зрелой сливы. Но все было бесполезно. Ей по-прежнему не удавалось согреться. Правила вежливости запрещали встречать гостей в обуви, поэтому она была боса. Холод стелился по каменному полу, и ноги женщины скрючились и посинели.

Девора обратила внимание Василия на нового гостя. Он только что вошел в комнату и сурово посмотрел на молодых охранников. Они непроизвольно подтянулись.

— Это Хархас, глава пресвитерианцев [85] Пресвитерианец — или священник. В Апостольской Церкви так назывались священники и епископы без особого различия. Назывались так и апостолы. Антиохии. За ним закрепилась слава очень строгого и жесткого человека.

Хархас был очень стар и может быть именно поэтому его морщинистое лицо казалось еще более строгим. Он был хром, и когда пересекал комнату, опираясь на длинный посох и приволакивая ногу, бросал направо и налево проницательные взгляды. Сразу становилось ясно, что от такого взгляда не могло ускользнуть ничто. Он видел все, все знал, все замечал. Время от времени он энергично хмыкал, прочищая горло. Казалось, Хархас готов в любую минуту стереть в порошок любого, кто попробует ему возразить. Один вид этого старца вызывал трепетный страх.

Он подошел к столу и на несколько минут остановился, разглядывая работу Василия. Ни единого слова не сорвалось с его губ. Он лишь нахмурил брови, повернулся и зашагал в угол, где Лука беседовал со старцами.

— Говорят, что Хархас очень тяжелый в общении человек, — сказала Девора. — Чуть что не так, он тут же начинает злиться, а потом заявляет: «Лично я, умываю руки». Лука как-то сказал, что он умыл руки от стольких разных дел, что сейчас они у него, должно быть, самые белые на свете. Но вообще-то, — добавила она быстро, — он святой человек.

— Когда они решат, что делать с чашей, как ты думаешь они поинтересуются нашим мнением?

— О! Конечно же нет! — Девора была буквально шокирована таким вопросом. — Хархас очень строг насчет этих вещей. Он сказал, что это дело касается только старейшин. Я даже боюсь, что наш друг сам не будет иметь права голоса. Если они будут обсуждать этот вопрос здесь, то нам придется удалиться. — Она с опасением посмотрела на Василия. Девора сомневалась, говорить ли ему то, что она собиралась. — Луке и так с большим трудом удалось уговорить их, чтобы тебе разрешили посмотреть, как они будут примерять твою оправу к чаше.

— Этот старик, наверное, ощущает себя таким же важным и могущественным, как главный священник, как царь иерусалимский или как все цезари вместе взятые.