Томас Костейн - Серебряная чаша

— Вы видели то, что видели! — провозгласил он срывающимся голосом.

Но тут раздался вопрос человека, который требовал Симона совершить это чудо:

— Ты, Симон из Гитты, только что показал нам, что это возможно. А теперь ответь: как тебе это удалось? Помогали ли тебе божественные силы или мы видели фокус?

Если вся сценка, как уверял Лука, была тщательно спланирована заранее, то теперь Симон явно собирался отойти от сценария. Ответ его был явно не тем, на который рассчитывал храмовник:

— Друг мой, я понял твой вопрос. — Он сделал паузу, смакуя взволнованное нетерпение расстилавшейся перед ним толпы. — Каждый сам должен ответить на него для себя. Возвращайтесь по домам и хорошенько подумайте, что вам показал сегодня Симон, прозванный Волшебником. Ответьте себе — фокусник я или нечто большее.

Лука, тяжело опираясь на плечо Василия, молчал, пока Симон и его помощники покидали помост. Боясь быть узнанными, они тоже тут же поспешили уйти из этого переполненного людьми места. Большинство зрителей не торопилось расходиться, а топталось на месте, обсуждая увиденное. Лука и Василий быстро удалялись от площади. Оказавшись на безопасном расстоянии, Лука, наконец, заговорил:

— Все это надувательство. Прекрасно подготовленный и ловко выполненный трюк. Не больше! Только я никак не могу понять, как он это делает. — Лука с грустью покачал головой. — Что будут думать люди после того, что они увидели сегодня вечером?.. Как бы то ни было, нашему делу нанесен страшный удар. Теперь все будут считать, что Иисус из Назарета был простым фокусником, или решат, что Симон из Гитты наделен божественной силой.

Василий ничего не ответил. Первый раз за все время их дружбы он был не согласен с Лукой. Только что увиденное произвело на него сильнейшее впечатление. Ужас парализовал его, когда меч отсек Елене голову. Он никак не мог понять, как можно было, отняв у человека жизнь, с такой легкостью вдохнуть ее в бездыханное тело обратно. И при этом не прибегнуть к божественной силе! Невозможно!

Одно, по крайней мере, было очевидно: Симон Волшебник не был обыкновенным злодеем. Он был велик и могуществен.

Евреи и самаритяне люто ненавидели друг друга, но, увы, торговые отношения им приходилось сохранять вопреки всему. Маленькая местность, затерянная среди гор, носившая имя Самарии, была исключительно плодородной. Там выращивались известные во всем мире фрукты и разводился замечательный скот. Иерусалим, а особенно богатые кварталы, примыкавшие к Храму, были отличным рынком сбыта для товаров из Самарии. И почти все торговые соглашения, которые заключались между Иерусалимом и Самарией, проходили через контору Кокбека. Человек этот был самаритянином, женатым на уроженке Галилеи. Он решил поселиться в Иерусалиме, потому что выгоды и доход от его деятельности перевешивали обиды и оскорбления, которые ему приходи лось терпеть.

Кокбек держал большой дом, а работы было столько, что ему пришлось нанять шесть помощников. Все они были молодые самаритяне, чем-то похожие друг на друга. У всех были узкие лбы, носы с горбинкой и плутоватые глаза. Секретари редко испытывали судьбу и почти не выходили на улицы города, потому что им в след всегда неслись оскорбления, прохожие норовили плюнуть в лицо, а дети гнались, кидая в несчастных навоз и камни. Они предпочитали проводить целые дни в убежище — высоком, но узком доме Кокбека, который располагался напротив улицы торговцев маслом, — и без устали скрипели перьями. Их местом была душная комната позади вывески. Вывеску прибил сам хозяин, который с удивительным упрямством соблюдал все правила торговли. На вывеске было написано: «Самаритянин». Хорошо воспитанные молодые люди считали своим долгом хотя бы раз в день пройти мимо и швырнуть камень в эту надпись. Поэтому секретари работали под постоянный треск ударов и злобные крики: «Собачьи дети! Отродье жен, которые грязнее свиней!» У окна было самое опасное место в комнате, потому что ловко брошенный камень мог случайно залететь в комнату. Тем не менее у сидящего там было и преимущество — больше свежего воздуха и возможность наблюдать за тем, что происходит на улице. Время от времени этот счастливчик (или в зависимости от обстоятельств — неудачник) гордо сообщал товарищам: «О! Вот это девица! А походочка-то, вот это да!»

Именно у Кокбека остановился Симон Волшебник во время своего триумфального посещения Иерусалима. В тот вечер он отдыхал после выступления на террасе.

Рядом на кровати лежал его магический плащ, и любой посмотревший на этот предмет одежды мог увидеть все его волшебные секреты: потайные карманы, откуда Симон доставал необходимые ему предметы и тонкие веревки, которые помогали ему переносить предметы из одного рукава в другой, даже такие большие, как картонная голова Елены или длинный окровавленный меч, который он использовал в трюке с отсечением головы. Под широкий плащ Симон надевал облегающие штаны, доходившие ему до щиколоток. Такие штаны были нововведением римских солдат, которые участвовали в северных компаниях — покорении Галлии и Британии. Сидя на террасе в одних штанах, он казался старым, тощим, хрупким, как кость, которую иссушили ветер и солнце пустыни.

Хитрец ликовал. Ему удалось поразить иерусалимскую публику и добиться большого успеха. С удовольствием отведав самарийской говядины, съев целое блюдо фиников, фиг и гранатов, политых душистым вином, он сидел, расслабившись, глядя на Елену поверх чаши, которую держал в руках.

Девушка ужинала вместе о ним, но старалась есть мало, потому что отлично знала, какую угрозу для женского тела таит в себе обильная еда. Сегодня она тоже хотела слегка расслабиться — сбросила сандалии и растирала ухоженные пальцы ног. Ее черные волосы были в некотором беспорядке, а глаза прикованы к ярким огням ночного Иерусалима. Огни придавали городу сказочный вид. Мысли Елены были далеко, настолько далеко, что она даже забыла о присутствии Симона.

— Сегодня на моем выступлении присутствовал сам главный священник. Никто этого не знает, потому что он сидел на одной из террас, — с гордостью сообщил маг. — А я все видел. Я говорил тебе, что он послал в толпу своих храмовников и левитов [39] Левиты — потомки Левия, служители культа в древнем Израиле. Их обязанности отличались от обязанностей священников. ? Они выполняли указания главного. Как все рады тому, что я — Симон из Гитты — сделал для того, чтобы уничтожить Назарянина.

Казалось, девушка даже не слышала его слов. Она о чем-то вздыхала, играя прядями своих прекрасных волос.

Зачем я так долго ждал, не решаясь выступить в Иерусалиме? — продолжал Симон. — Я мог бы сделать это сразу после той беседы с Павлом в Самарии. Жалкий упрямец! Ты знаешь, что он мне ответил, когда я предложил купить у него за очень хорошие деньги дар языков и возможность творить некоторые их другие чудеса?