Томас Костейн - Серебряная чаша

— Как — это ты? Мне просто в голову не могло прийти, что ты найдешь меня. Я думала, что брат твоего отца продал тебя в рабство.

— Меня выкупили.

Вдруг Василий пожалел о своем приходе. Он сделал несколько нерешительных шагов вперед, чувствуя на себе, как тяжесть, взволнованный взгляд девушки. Вблизи она была еще прекрасней, чем он ожидал.

— Так ты тот самый мастер! — вдруг вскрикнула она. — Тог, кто зарыл бюст во время волнений у Храма. Я много слышала о тебе!

Василий с опозданием понял, что он совершим очень опрометчивый шаг. Придя сюда, он нарушил данное обещание. Теперь, когда помощница Симона узнала, какую роль он сыграл во время беспорядков, ситуация могла сильно осложниться. И все же он не пытался ухватиться за спасительную ложь.

Девушка одобряюще улыбнулась:

— Не волнуйся, я сохраню твою тайну. Конечно, если Симон что-нибудь заподозрит, то сразу бросится к главному священнику, чтобы донести на тебя. Но я ничего ему не скажу. Ты правильно сделал, что не назвал своего имени.

— Да, как ни странно, у меня хватило ума подумать об этом… — он запнулся, сомневаясь, ведь теперь ему не очень хотелось говорить с ней о цели своего визита. — Ты, наверное, спрашиваешь себя, зачем я явился, да еще в такой поздний час? Я слышал, как люди говорили, что Симон умеет изгонять алых духов, а мне… мне кажется, что один из них вселился в меня.

Елена посмотрела на Василия с явным интересом. Да, она бы узнала его где угодно и при любых обстоятельствах. Узнала бы по глазам, которые совсем не изменились за эти долгие годы.

— Симон изгоняет злых демонов, но он берет за это большие деньги. Нужно ли тебе это?

Василий согласился, что стоит подумать. Ему еще не заплатили за работу, поэтому у него не было и гроша за душой.

— А с чего ты решил, что нуждаешься в помощи Симона?

Василию не хотелось вдаваться в подробности.

— Мои поступки перестали быть поступками нормального человека. Голова полна черных мыслей. Иногда я выделываю такое, что сам не в состоянии ни понять, ни объяснить.

— А что это за мысли?

— Я думаю только о мести. Хочу отплатить за зло, которое мне причинили. Я пытаюсь забыть о нем, но не могу. Я не могу контролировать свои мысли. Они словно рок, который преследует меня.

— Месть — такая естественная вещь. — Глаза девушки стали жестокими, в них читался холодный расчет. — Я никогда не забываю оскорблений и не прощаю врагов. Так что ж — во мне тоже сидит демон, которого надо изгнать? — Она засмеялась. — Мои мысли принадлежат только мне, и нечего за них краснеть.

Она старалась поменьше двигаться, чтобы не испортить красивые складки туники. Но тут все-таки протянула руку Василию, чтобы он помог ей подняться. Опираясь, она сжала пальцами его ладонь и задержала ее в руке несколько дольше, чем это требовалось. Для женщины она была довольно высокого роста, поэтому теперь ее глаза оказались на уровне глаз молодого человека.

— Ты был добр со мной, — прошептала она на одном дыхании. — Когда ты впервые вошел в дом, ты улыбнулся мне, До этого никто из тех, кому я служила, не замечал меня. Очень нелегко служить людям, которые смотрят сквозь тебя, будто тебя не существует на свете. Наверное, ты тоже испытал это на себе, но позже. Ну так вот! Я отплачу тебе за эту улыбку. Симон сделает все, что в его силах, чтобы помочь тебе. Он прочтет свои заклинания, и, может быть, тогда злой дух покинет тебя. Он убежит, опрокинув на своем пути вазу, полную воды. Ты не знал, как это бывает? Тогда тебе предстоит увидеть много интересного. Тебе это не будет ничего стоить. Если ты когда-нибудь узнаешь, сколько Симон берет за это чудо, то ты поразишься, какая дорогая у тебя улыбка.

— Когда мне прийти?

Глаза, улыбка, голос Елены — все говорило о том, что теперь они стали настоящими друзьями. Она явно чему-то радовалась.

— Скоро, — уверила она его заговорщицким тоном. — Я тут же, не откладывая, поговорю с Симоном, но нам надо быть очень осторожными. Он не должен узнать, кто ты такой. Вот что: мы скажем, что ты ученик из Антиохии и тебя зовут… Александром. Ты драчун и лунатик и в приступе бешенства ранил раба. Да, Василий, мы должны нарисовать довольно мрачную картину. Ты хочешь, чтобы Симон изгнал из тебя духа жестокости…

— Неужели такой человек, как Симон, обладатель такой великой силы, не поймет, что эта история — выдумка от начала и до конца?

— Симон не умеет читать мысли. К тому же у него не будет никаких причин, чтобы не верить тебе. Приходи послезавтра. Я не знаю, сколько времени мы пробудем в Иерусалиме, поэтому лучше не затягивать. — Девушка взяла Василия за руку, и он отметил про себя, что ладони и кисти у нее белые и холеные. — Бедная маленькая рабыня, которая была такой своенравной, очень счастлива видеть тебя и будет рада тебе помочь.

— Когда я приду, я увижу тебя? — спросил Василий взволнованно.

— Конечно! Я помогаю ему во всем и буду рядом, когда ой станет изгонять твоего демона. А теперь тебе надо идти. Симон не должен заподозрить, что мы знаем друг друга и что… мы старые друзья.

В доме Кокбека вставали рано. Привратник занимал свой пост с первой утренней зарей, а часом позже, позевывая, появлялись секретари. Они торопливо поглощали более чем скромный завтрак, дожидаясь, когда Кокбек позовет их на молитву. Симон и Елена завтракали на час позже всей остальной семьи. Глядя на огромное блюдо фруктов, которое стояло перед ними, маг плотоядно облизнулся.

— Ничто не может сравниться с самарийскими яблоками. А вот если попадаются твердые, как камень, гранаты или засушенные фиги, то можешь не спрашивать, — они выросли на каменистых холмах Иудеи или в знойном Иерихоне.

Тут раздался стук первого за день камня, ударившего в вывеску у двери, и ясный молодой голос прокричал:

— Самаритяне! Пусть каждая капля пота в вашем теле превратится в уксус! А вода в ваших колодцах станет мочой!

Елена в это время лакомилась медовым пирогом.

— Есть магические заклинания, в которые я, несмотря ни на что, верю, — заявила она. — Например, любовный приворот.

— Да, это одно из самых сильных заклинаний, — подтвердил Симон, важно кивал головой.

— А ты можешь его составить?

Симон засиял от удовольствия:

— Я могу составить такое, от которого сам сфинкс впадет в любовный раж.

Он громко расхохотался, а Елена, не поднимая глаз, тихо сказала:

— Я хочу, чтобы ты его составил.

Смех прервался — настроение Симона сразу упало. Он оторопело смотрел на свою помощницу поверх разделявшего их стола.

— Я давно знаю тебя, чтобы догадаться, что ты хочешь его использовать не для того, чтобы возбудить меня самого.

— Ты тут и вправду ни при чем.

Маг покраснел от злости.