Джеймс Клавелл - Король крыс

Им овладела внезапная слабость. «Почти как перед вылетом на задание, – подумал он. – Нет, совсем не так. Это напоминает то, что ты чувствовал, когда тебя вызывали к директору школы. Полет был связан с опасностью, но в то же время доставлял удовольствие. Как поход в деревню. Это заставляет твое сердце трепетать. Решиться на это просто ради удовольствия или, по правде говоря, в надежде найти там еду или женщину».

Он в тысячный раз гадал, зачем Кинг идет в деревню и какие у него там дела. Но спрашивать было невежливо, и он знал, что ему нужно немного терпения и все выяснится.

Была еще одна причина, по которой ему нравился Кинг. Он не навязывался со своими услугами и не очень распространялся о своих планах. «Это по-английски», – довольно сказал себе Питер Марлоу. Просто выговорись немного, когда у тебя есть желание. Кто ты и что ты – это твое личное дело до тех пор, пока не решил поделиться с другом. А друг никогда не задает вопросов. Или все выкладывается по доброй воле, или вообще ничего не говорится.

Вот так, как с походом в деревню. «Бог мой, – подумал Питер Марлоу, – это говорит о том, как он доверяет мне. Вот так прийти и спросить: не хочешь ли пойти со мной, когда я соберусь туда в следующий раз?»

Питер Марлоу понимал: это безумство – идти в деревню. Но возможно, и не такое уж безумство. Сейчас для этого был повод. Важный повод. Надо попытаться найти деталь для приемника или достать другой приемник. Вот так. Это делает риск оправданным.

Но в то же время он знал, что пошел бы просто потому, что его попросили пойти. Но там могли быть еще еда и женщина.

Он увидел Кинга, скрытого глубокой тенью около хижины и разговаривающего с другой тенью. Их головы соприкасались, а голоса звучали невнятно. Они были так увлечены, что Питер Марлоу решил пройти мимо Кинга и начал подниматься по ступенькам в хижину американцев, на минуту загородив собой луч света.

– Эй, Питер! – окликнул его Кинг, и Марлоу остановился. – Я сейчас подойду к вам, Питер. – Кинг обратился к другому человеку: – Думаю, вам лучше подождать, майор. Как только он придет, я дам вам знать.

– Спасибо, – поблагодарил маленький человечек смущенно.

– Возьмите табачку, – сказал Кинг, и предложение было принято с жадностью.

Майор Праути отступил в тень, но не спускал глаз с Кинга, пока тот шел к своей хижине.

– Я скучал, дружище. – Кинг шутливо толкнул Марлоу. – Как дела у Мака?

– Он в порядке, спасибо. – Питеру Марлоу хотелось уйти со света. «Проклятье! Я чувствую себя неловко оттого, что меня видят с другом. А это отвратительно. Ужасно».

Но он ощущал взгляд майора и вздрагивал до тех пор, пока Кинг не сказал:

– Пошли. Долго не задержимся, потом можем приступить к делу.

Грей отправился к тайнику проверить, нет ли в жестянке послания для него. И оно там было. «Часы майора Праути. Сегодня вечером. Марлоу и он».

Грей сунул жестянку обратно в канаву так же небрежно, как и вынул. Потом встал и пошел обратно к хижине номер шестнадцать. Но все это время его мозг работал с бешеной скоростью.

Марлоу и Кинг. Они будут в «магазине» позади хижины американцев. Праути. Какой? Майор! Тот, что из артиллерии? Или австралиец? «Давай, Грег, – раздраженно говорил он себе, – где твоя способность раскладывать все по полочкам, которой ты так гордился? Вспомни его! Хижина номер одиннадцать! Маленький человечек! Сапер! Австралиец!

Связан ли он с Ларкином? Нет. Мне это неизвестно. Австралиец. Тогда почему не перекупщик-австралиец Тайни Тимсен? Почему Кинг? Может быть, Тимсен не смог провернуть дело? Или вещь ворованная? Вот это более вероятно, тогда понятно, почему Праути не стал пользоваться обычными австралийскими каналами. Это наиболее вероятно».

Грей посмотрел на запястье, где полагалось быть часам. Он сделал это инстинктивно, хотя часов у него не имелось уже три года, он и без них мог назвать время. Как и все остальные, он чувствовал время суток в той степени, в какой оно нужно было пленным.

«Еще слишком рано, – думал он. – Часовые пока не сменились». А когда это произойдет, он увидит, как сменившиеся с поста бредут по лагерю, вверх по дороге, мимо его хижины, по направлению к караульному помещению. «Человек, за которым надо следить, будет в новой смене. Кто он? Кто заинтересован? Скоро я буду знать. Безопаснее подождать нужного момента, а потом броситься на добычу. Осторожно. Просто вежливо вмешаться. Засечь охранника с Кингом и Марлоу. Лучше застать их за передачей денег из рук в руки или когда Кинг будет передавать деньги Праути. И тогда – рапорт полковнику Смедли-Тейлору: Прошлой ночью я явился свидетелем того, как они совершали сделку, – или, что тоже совсем неплохо: Я видел американского капрала и капитана авиации Марлоу (крест „За летные боевые заслуги“, хижина номер шестнадцать) с корейским охранником. У меня есть основания полагать, что майор Праути (саперная часть) участвовал в деле и предоставил часы для продажи».

Такой рапорт сделает свое дело. «Правила, – радостно думал он, – ясные и определенные: „Торговля с охраной запрещена“. Они будут пойманы на месте преступления. Это повод для разбирательства в военном трибунале.

Сначала военный трибунал. Потом моя тюрьма, моя маленькая тюрьма. Никаких дополнительных пайков, никаких бобов с консервами. Вообще ничего. Толька клетка, клетка, вы будете как крысы в клетке. Потом выпустить, разозленных и ненавидящих. А разозленные люди делают ошибки. В следующий раз их делом займется, возможно, Ёсима. Пусть лучше япошки делают грязную работу, помогать им не нужно. В данном случае это, может быть, и стоит сделать. Но нет. Можно просто намекнуть.

Я отплачу тебе, проклятый Питер Марлоу! Может быть, скорее, чем надеялся. А месть тебе и этому мошеннику доставит мне несказанное удовольствие».

Кинг посмотрел на часы. Четыре минуты десятого. Остались секунды. Если дело касалось японцев, можно было с точностью до минуты знать, что они будут делать. Уж если распорядок установлен, то выполнялся неукоснительно.

Потом он услышал шаги. Торусуми обогнул угол хижины и быстро скрылся под пологом. Кинг встал поприветствовать его. Питер Марлоу, который был там же, неохотно поднялся со стула, ненавидя сам себя.

Торусуми – личность среди охранников. Достаточно хорошо известная. Он был опасен и непредсказуем. У него было лицо, тогда как остальные охранники оставались безликими. Он служил в лагере год или чуть больше. Ему нравилось жестоко обращаться с военнопленными, когда он был не в духе, держать их на солнце, орать и пинать ногами.

– Табе, – сказал Кинг, ухмыляясь. – Закурите? – Он предложил необработанного яванского табака.

Торусуми обнажил сверкающие золотые зубы, отдал Питеру Марлоу свою винтовку и сел за маленький столик. Он вытащил пачку «Куа», предложил закурить Кингу, который взял одну сигарету. Потом кореец посмотрел на Питера Марлоу.