Борис Тумасов - Не введи во искушение

Показались Носовичи, и вскоре автомобиль запрыгал по булыжной мостовой, мимо одноэтажных домиков, церкви, магазинчиков, пустующего базарчика.

У штаба армии стояли часовые, у коновязей осёдланные кони ожидали дежурных офицеров.

Командарму доложили о прибытии Краснова, которого сразу же пригласили в кабинет. Пётр Николаевич Обратил внимание на то, что Пестрецов выглядел очень плохо: лицо одутловатое, с сетью морщин у глаз, движения вялые.

В кабинет подали чай.

— Присаживайтесь, Пётр Николаевич. Угощайтесь... И я с вами за компанию.

Краснов пил чай, слушал командарма.

— В последнее время меня пугает, Пётр Николаевич, окопная война. Вы, боевой генерал, помните, как в Русско-японскую войну обстановка загнала нашего солдата в окопы. И к чему это привело? Я согласен с вашими соображениями по поводу сохранения казаков как особой военной силы, но что я могу поделать? Наши союзники англичане не хотят победы России. Они опасаются нашего вступления в Константинополь, наших крестов над Святой Софией. Англичане и Побудили нас сесть в окопы. Эта тактика для нас не мёд... В общем, Пётр Николаевич, кажется, Россия Попала в скверную коалицию: наши партнёры хотят загребать жар чужими руками.

— Что же делать, ваше превосходительство?

— Трудный вопрос, Пётр Николаевич. Такой вопрос, пожалуй, стоит перед всей Россией. Мрачные пилы собираются вокруг государя. Как выйти из отоль сложной ситуации? В своё время там, наверху, мне намекали, что нужен, дескать, сепаратный мир с Германией. Я был тогда в корне не согласен. Но сейчас я думаю: нет ли в тех словах истины? — Пестрецов отодвинул стакан. — Однако, Пётр Николаевич, перейдём к делу. Я ведь вызвал вас не для того, чтобы сетовать на жизнь. Сейчас мы формируем новый корпус. В него войдут две пехотные дивизии, которые пополнятся резервом, войдёт и ваша 2-я Сводная казачья дивизия. Я рекомендую вас на должность командующего корпусом. В ближайшее время познакомьтесь с обстановкой в пехотных дивизиях. Полагаюсь на ваш опыт.

— Ваше превосходительство, кто будет начальником штаба корпуса?

— Полковник Давыдов. Штабист он опытный, с трезвым умом, хороший аналитик. Но надо заметить, воспитательной работе среди солдат уделяет мало внимания. Короче, Пётр Николаевич, ознакомитесь, сделаете выводы и готовьтесь принимать корпус...

Покидая Носовичи, Краснов узнал, в каких населённых пунктах стоит его будущий корпус, и велел водителю ехать по этим местам.

На подъезде к первой из деревень, машина застряла в глубокой колдобине. Водитель привёл отделение стрелков, и те, раскачав, лихо вытолкнули автомобиль.

Машина покатила мимо убогих изб, где толпились солдаты в старых, грязных, непригнанных шинелях, многие без погон, на головах измятые серые папахи, на ногах рванью сапоги, опорки [11] Опорки (разг.) — старые изношенные сапоги со споротыми голенищами. , даже лапти.

Провожая угрюмыми взглядами автомобиль, солдаты и не думали приветствовать генерала. Пётр Николаевич почувствовал себя удручённо. Он понимал: чтобы привести эти части в боевое состояние, необходимо, во-первых, восстановить дисциплину, во-вторых, организовать элементарные строевые занятия...

Обо всём этом Краснов и повёл речь на совещании командиров дивизий и полков:

— Господа, в таком состоянии корпус небоеспособен. Я требую от вас научить солдат воевать. Господа офицеры, вспомните, что вы офицеры... В таком состоянии мы не можем выполнить поставленные перед вами задачи.

Краснова никто не прерывал, слушали молча.

— Я требую начать непрерывное обучение людей, я требую физических упражнений, чтобы солдаты почувствовали своё тело, могли разить штыком чучела, могли отбиваться прикладом... Работа с солдатами на местности в любое время дня, в любую погоду... И ещё. Обратитесь к душе русского солдата... Солдаты забыли строевую музыку, пение...

О трагедии, происшедшей с частями будущего корпуса, Краснову сказал ещё Пестрецов, но подробности он узнал от начальника штаба, полковника Давыдова.

Впереди был австрийский укрепрайон с ходами сообщения, окопами, землянками, блиндажами, несколькими рядами колючей проволоки.

— Вот здесь мы и стояли, — Давыдов повёл рукой по местами осыпавшимся окопам... — Знали: нам предстоит выбить австрийцев из их укреплений, но командир проявил беспечность и вместо подготовки сутками не покидал свой блиндаж. Был постоянно навеселе, на все мои предупреждения не реагировал, даже грозил отстранить от должности. — Здесь, — продолжал полковник Давыдов, — в августе—сентябре произросло то, что мы и сегодня пожинаем. Командир заставил части идти на укрепления без артподготовки, не расчистив поле от проволоки. Солдаты шли на колючку под ураганным огнём австрийцев. По нам били из тяжёлых орудий. Обратите внимание, ваше превосходительство, сколько здесь воронок. Мы отошли. Нет, точнее мы убежали и только позже могли посчитать потери... Вот так, ваше превосходительство, за головотяпство одного ответили своими жизнями тысячи. И как результат — случаи дезертирства и отказ идти на передовую.

— Именно это мы и должны переломить, полковник. За первыми единичными случаями может последовать массовое неповиновение, а это развал фронта.

— Я с вами согласен, ваше превосходительство, но есть одно «но». В казачьих войсках ещё сохраняются славные традиции предков. Этого нет среди обычных солдат.

— Наша с вами задача, полковник, если мы хотим сохранить армию и государство, калёным железом выжечь дух вольнодумства и неповиновения. Должен сказать своё слово и трибунал...

— Нелегко это будет, ваше превосходительство.

— Нелегко, но нужно. Интенданты докладывают, что на склады поступают обмундирование и сапоги. Обещают подвезти шинели. Солдатам начали выдавать нормальное довольствие, заработали бани. Люди повеселели. Мы должны достучаться до сердца каждого солдата, чтобы он понял свой долг — воевать до победного конца. Тогда мы можем послать корпус в бой.

В первых числах ноября новый корпус занял своё место на позиции.

Ходами сообщений солдаты растекались по окопам, зло шутили:

— Постоим, братцы, за веру, царя и отечество.

— Государь наш немецких кровей, и государыня немка. Сами в Питере во дворцах рассиживаются, а нашего брата в окопы загоняют.

— Погодь маленько, как мороз прижмёт, так и нам не грех по избам разойтись.

Развязавших языки осаживали унтер-офицеры, фельдфебели, взводные:

— Разговорчики прекратить!

Солдаты постепенно угомонились, выставили наблюдателей. Из землянок послышался густой храп.

Поздно вечером на передовую приехал генерал Краснов. Шёл по ходам сообщений один, без сопровождения адъютанта, шёл не торопясь, всматривался лица солдат, интересовался у часовых, как настроение, который год служит, откуда родом. Возвращаясь, взглянул на походную кухню. Спросил у повара, чем намерен утром кормить людей.