Михаил Альшевский - Варяги

На семнадцатый день пути Онцифер предупредил:

— Оберегу надо блюсти, воевода. К Белоозеру подходим...

Рюрик велел подтянуть обоз, идти без доспехов, но с луками и мечами наготове.

По озеру Белому шли открыто — тут не спрячешься. Горячили коней, да без толку. За долгую дорогу те совсем выбились из сил — едва тащили розвальни.

Селище открылось неожиданно. Раскинулось оно на невысоком берегу и было, прав оказался Илмарус, беззащитным: ни стен, ни частокола. Завидев обоз, выбегали из изб люди, суетились, сбивались на площади.

Рюрик, довольный, улыбнулся:

— Трувор! Синеус! Стройте дружины! Возьмём весь в кольцо, чтобы никто не ушёл...

Воины цепочкой, затылок в затылок, побежали двумя извивающимися лентами, охватывая селище. Встретились передние, замыкая круг.

Рюрик повернулся к Онциферу:

— Пойдём. Сейчас начнётся самое интересное. Медведь попался прямо в берлоге...

— Нет, воевода, — твёрдо ответил новеградец. Его товарищи согласно наклонили головы. — То дело не наше. Нам посаженный велел при конях быть. А сечься с весью нам не за что...

— Ну, как знаете, — равнодушно бросил в ответ Рюрик и торопливо направился к селищу.

Воины сжимали круг. Голосили женщины, надрывно кричали младенцы. Кто-то из охотников не выдержал и отпустил тетиву лука. Ого, эти дикари смеют поднимать руку на его дружину?

Рюрик крикнул долгожданное:

— Бей!

И тотчас тяжёлые, оперённые боевые стрелы полетели в толпу. Вопль людей взвился над площадью.

— Не стрелять! — раздался голос Синеуса. Воевода удивлённо повернулся к брату. — Всех перебьём, Рюрик, а на что нам мёртвые? — спокойно встретил его взгляд Синеус. — Пусть живут, дань платить будут.

— Тебе жалко этого сброда? Кому они нужны и на что способны? Всех перебить!

— Не горячись, брат. Мне они живыми нужны. Пусть охотятся, как и раньше...

— Тебе нужны? — в запальчивости закричал Рюрик. — Тогда и оставайся здесь, володей ими!

— Я и сам хотел просить тебя об этом, — спокойно ответил Синеус. — В Ладоге нам тесно...

— Ты что? Святовит лишил тебя разума? — опешил Рюрик.

— Не торопись. Прекрати сперва бойню.

— Будь по-твоему. Только потом не пожалей об этом опрометчивом поступке, — успокаиваясь, ответил Рюрик и приказал прекратить стрельбу.

Из толпы вышли два старика и в ожидании остановились перед цепью воинов.

— Пойдём, — бросил Рюрик брату. — Они хотят говорить с нами...

Один из стариков был совсем дряхлым — борода с прозеленью, спина горбом. Он посмотрел на братьев слезящимися глазами и что-то негромко сказал своему спутнику. Тот заговорил на словенском языке:

— Старейшина нашего племени Михолов спрашивает вас, чужеземцы: зачем убили вы людей нашего племени? Зачем пришли на нашу землю? Чего хотите от нас?

Рюрик, пристально рассматривая его, неожиданно спросил:

— Ты новеградец?

— Нет, я с Плескова. Давно уже поселился тут.

— Тогда скажи старейшине, что пришли мы сюда по праву сильнейших. И людей его убили по тому же праву. Можем всех убить, если дань откажетесь платить и не признаете нашей власти.

— Теперь я узнал вас, вы — варяги, — печально сказал старик. — И сюда добрались...

— Ты ошибся. Наверное, вспомнил набег конунга Торира. Не от него ли спрятался в эти леса? Так знай, от моей дружины не спрячешься. И торопись передать старейшине то, что я сказал. Мои воины устали держать луки. Если вы не согласитесь платить дань, я подам сигнал — от вас никого не останется...

На площади стояла тишина. Толпа с ужасом смотрела на воинов. Матери зажимали рты ребятишкам.

Старики обменялись короткими фразами. Старейшина закрыл глаза и стал походить на деревянного идола. Его спутник тяжело вздохнул и тихо сказал Рюрику:

— Сила на твоей стороне. Мы согласны на дань. Повелевай...

— Повелевать будет он, — воевода положил руку на плечо Синеуса. Старик, кряхтя, поклонился. Старейшина стоял неподвижно, не открывая глаз. — А сейчас скажи им, — Рюрик пренебрежительно указал на толпу, — пусть расходятся по избам, готовят угощение и припрятанные меха. Мои воины в гости придут. Чтобы не было им ни в чём отказа...

...Дружина возвращалась из похода довольной. Славно погуляли. Сани нагружены до предела. Будет чем удивить новеградский торг. Пусть пошевеливаются купцы, готовят гривны. Доволен был и Рюрик. Добыча взята знатная. Не думал он в такой глуши золото найти. А оно нашлось. Не так много, правда, но нашлось. Синеус обещал ещё по окрестным селищам поползать. Потому и не пошёл Рюрик дальше по землям веси. Оставил брату часть дружины — сами справятся. Договорились твёрдо: половину дани брат будет присылать ему в Ладогу. Другая половина — его. По справедливости.

...Одно дело сделано. Без промедления другое вершить надо... Как словене об этом говорят? Куй железо, пока оно горячее. Хитрец Олелька сам предложит идти на кривичей. Что-то с их летним походом не чисто. Что ж, это мне на руку, да и новеградцы теперь не отвертятся, заплатят. И, кажется, Трувор сделает то же, что и Синеус. Пусть будет так. Пусть забирает кривичей. Ему, Рюрику, довольно словен и чуди. К тому же братья будут делиться с ним добычей. Об этом он позаботится.

Утром, после бурной ночи, проведённой вначале на пиру в честь удачного похода, а потом в покоях Милославы, Рюрик поднялся разбитый, с тяжёлой головой.

Велев челядинцу вылить на голову две бадейки холодной воды, почувствовал себя несколько лучше. За утренней трапезой выпил кубок дорогого греческого вина, присланного воеводой Щукой. Пришёл в себя.

— Пойду к Милославе, — пробормотал он и с удивлением заметил, что говорит вслух. Такого раньше не водилось, чтобы сам с собой... Наверное, и холодная вода не помогла, всё ещё не протрезвел после вчерашнего. Неожиданно улыбнулся. Милослава должна обрадоваться: самый дорогой подарок — ожерелье из прозрачных переливающихся камней, неведомо как попавшее к весьскому старейшине, — приготовил ей. Не только за любовь молодую и горячую. Помнил — новеградцы всем скопом встречали её.

Ожерелью Милослава обрадовалась, примерила, не надевая, к нежной и тонкой шее, благодарно склонилась перед ним.

— Откуда оно, Рюрик? — спросила, не отрывая глаз от подарка.

— Из похода, — ответил он и улыбнулся её нескрываемой радости.

Она должна открыть ему ворота Новеграда.

— Расскажи о Белоозере. Я там не бывала. Как живёт весь — не знаю.

— Глупые люди, не умеющие держать меч в руках. Мы показали им, как это делается.

— Многих убили? — Грусть и тревога в голосе Милославы.

— В битве, как в битве, — неохотно ответил Рюрик. — Кровь диких не дорого ценится...

— Не говори так. Как ты не понимаешь, что, убивая их, ты одновременно учишь их убивать вас.