book

Л’ский М [141] Ленинский мавзолей. См. сцену в Мавзолее ниже.

строгая пирамидальная композиция из блоков; нечисто математическая игра граней: не вполне жестоко кубическая работа мозга — столь же безроскошная, сколь и явная, не без инфантильности… вроде архитектурный эквивалент «бу, я напугал тебя тогда!» (рядом похороненные мученики [142] Имеется в виду некрополь у Кремлевской стены за Мавзолеем Ленина с похороненными там известными коммунистическими деятелями. )

глыба заканчивается у Чего-то сказочного [143] Имеется в виду Храм Василия Блаженного, который в романе также фигурирует под «кодовым» названием Тысяча и одна ночь. См. ниже сцену посещения Каммингсом этого храма.

буйство скрученных соцветий — пучкообразное невозможное завихряется вместе в одном шприцеподобном экстазе: сумасшедшая вещеобразная греза торжественно зазывающая из пространства-времени, фатальная жестикуляция, акробатическая (пронзающая рывок завтрашнего яркой запредельностью вчерашнего) — начисто Субъект, катастрофический; отчетливый, неземной и без страха.

Отрыв меня сущего и этого чуда друг от друга требует усилий со стороны выходящего из строя благодетеля («да, это впечатляет — но Вам стоит увидеть и интерьер, превращенный в Музей Революции [144] В Храме Василия Блаженного в советское время находился Музей. ; я, честное слово, должен вернуться в гостиницу, пожалуйста, не покидайте меня сейчас; интересно, я отравился? — боже мой, Вы можете поглядеть на это в любое время: тут столько других вещей поважнее»), который все больше смахивает на ходячий труп. Если соединение лучших (бормочу я) частей спирального столбика и ананаса порождает опиум, дай бог! Мы съеживается, держится за живот. «Где я могу отправить телеграмму?» спрашиваю я; опрометчиво добавляя «— моей жене». Он вздрагивает: пошатывается «Ах да — конечно: преданный муж…» «Из гостиницы?» преданно настаиваю я. «Да, но секретарь не будет знать, сколько с Вас брать — лучше идите прямо на почту за углом; там обаятельная женщина, говорящая по-французски и по-немецки и (думаю) немного по-английски — ай! — что ж, мы почти пришли, слава Богу!» «Не тревожьтесь; я не сообщу республике о Вашей ереси» обещаю: на чем Вергилий приходит в себя чтобы выдохнуть «как там в пословице… “как прихватит — молится, а отпустит — и не крестится” — бог ты мой!» «Вот Вы говорите: кстати, у пролетариата есть какие-то отношения с психологией?» «Психологией? А что, Вы не знаете работы Павлова? Одного из столпов —» «Или как у Папы Уотсона [145] Джон Бродес Уотсон (1878–1958) — американский психолог, основатель бихевиоризма. , звоните змее и показываете колокольчик ребенку. А что Господь Наш Зигмунд Фрейд?» «Ой, а Вы из тех людей? ? Надеюсь, не будете меня анализировать? Пожалуйста, не надо!»

<���…>

Подлинный хаос нечеловеческих запахов, веселая беспорядочность шумов, не являющихся словами, милостивая сложность алогичных форм и иррациональных цветов, живое безумное замысловато свободное ощущение дерева и камня, трогательности и земли, приветствую вас мои одинокие ноздри уши плоть дух. Блуждая осторожно среди плотников каменщиков канавокопателей (и подобного рода товарищей, замаскированных под рабочих) мы идем навстречу гибели по направлению к злачноподобной двери — и сталкиваемся с уныло неунывающим гражданином, который тотчас же оказывается личным другом того выдающегося русского-в-Париже прозаика [146] Речь вновь идет об Илье Эренбурге. Перед отъездом Каммингса в Россию из Парижа Эренбург рекомендовал ему своих знакомых в Москве. , чья (мной лично отправленная) телеграмма не вспугнула брата по литературному цеху. И тут у меня первая незадача; и тут, спрошенный про адрес выдающегося, я спонтанно отвечаю Не знаю но он всегда в Coupole [147] Кафе в Париже, в котором в 1920-1930-е гг. собирались многие друзья и знакомые Каммингса по художественной богеме. — слова лучше бы оставшиеся не- (сказанными Джоном Бойлом [148] Имеется в виду Джон Бойл О'Рейлли (1844–1890) — ирландско-американский поэт. Каммингс намекает на его стихотворение «Несказанные слова» (Unspoken Words). ) возвращаются для создания грусти в достатке когда мы считаем их благополучно покинувшими сей мир

— несмотря на это если не однако, вскоре начинаю говорить с кем-то кто мне сразу понравился, кем-то кому я, возможно, понравился и кто определенно любит говорить по-французски, кем-то кто приглашает меня поговорить несколько минут прямо как если бы разговор был совершенно признанной формой отчаянной храбрости; а Вергилий, к его вечной чести я записываю это, наталкивает меня почти зверски на склонного к разговорчивости товарища («увидимся позже: подходите к моему номеру около шести; пойдем на Gahlstook [149] «Галстук» — комедийная пьеса Анатолия Глебова (1899–1964) о проблемах классовой борьбы, социалистического строительства и буржуазного общества. Впервые поставлена в 1930 г. на сцене Московского рабочего театра Пролеткульта. — Галстук, то есть —» и завершая кульминацию «à bientôt» [150] До скорого! (франц.). ).

Что Вас больше всего интересует? крохотный председатель (он и есть, не фотография) спокойно спрашивает, спрашивает почти миролюбиво. Небольшая нечистая комната замечательно беззнаменная (хотя бюст Ленина подслушивает тут же, снаружи). Разнообразный шепот инструментов, как же непохожий на типовой грохот машин, просачивается сквозь Незатвор. — Вы хотели бы увидеть огромные промышленные заводы, с помощью которых Россия пытается занять свое место в мире? Россия борется; целая нация, огромная часть земли… — Понимаю: Вам интересна культурная жизнь. Особенно театр? Дайте знать, если Вы захотите как-нибудь посмотреть пьесу; мне только доставит удовольствие позвонить в театр и заказать билеты для Вас — и это бесплатно. Завтра приезжает наш великий писатель Горький [151] С Максимом Горьким (1868–1936) Каммингсу несколько раз обещали встречу, но советский писатель так и остался, по его словам, «призраком-невидимкой» для американского странника. : давайте я организую Ваш визит в клуб писателей [152] По-видимому, имеется в виду либо Всероссийский союз писателей (Московское отделение), либо Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП), располагавшиеся в доме Герцена на Тверском бульваре, 25. Как раз накануне приезда Каммингса в Москву, в начале мая 1931 г. руководство РАПП приняло резолюцию, призывающую всех пролетарских писателей «заняться художественным показом героев пятилетки». С авторами таких «литературных героев» пятилетки Каммингс неоднократно сталкивается в Москве. на следующий день и встречу с ним! Я покажу Вам теперь наш клуб — Вам как писателю эти двери всегда открыты