Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

«Они сошли с ума», — подумал Арнау, удаляясь от беснующихся горожан.

Судя по всему, никакой пользы от всех этих проповедей, произнесенных в многочисленных церквях города, не было. Булла Климента VI не успокоила души людей, которым нужно было выплеснуть свой гнев.

— В еврейский квартал! — кричали они. — Еретики! Убийцы! Покайтесь!

Бичующиеся тоже были там, продолжая хлестать себя по спине, брызгаясь кровью и возбуждая своими воплями окружающих.

Арнау прибился к тем, кто плелся в хвосте этой орды.

Среди орущих людей он увидел и зачумленных.

Вся Барселона сошлась к еврейскому кварталу, наполовину окруженному стеной, и обступила его. Одни подошли с севера, со стороны дворца епископа; другие расположились в западной части, напротив старой римской стены; третьи толпились на улице Бисбе, которая ограничивала еврейский квартал с востока; самая многочисленная группа, где был Арнау, подошла с юга, с улицы Бокерия, и остановилась напротив Нового замка, у входа в квартал.

Крик стоял невыносимый. Люди призывали к мщению, ограничиваясь пока яростными возгласами и размахиванием перед воротами палками и арбалетами.

Арнау удалось занять место на крутой лестнице церкви Святого Жауме, той самой, откуда их с Жоанетом однажды вышвырнули, когда они искали Святую Деву, чтобы Арнау мог ее назвать мамой.

Церковь Святого Жауме высилась как раз напротив южной стены еврейского квартала, и оттуда, сверху, Арнау мог видеть все, что происходило.

Гарнизон королевских солдат под предводительством викария был готов защищать еврейский квартал.

Прежде чем атаковать, группа горожан вышла на переговоры с викарием и потребовала, чтобы он убрал оттуда солдат.

Бичующиеся кричали и пританцовывали вокруг переговорщиков, а толпа продолжала угрожать евреям, которых не было видно.

— Они не уйдут, — услышал Арнау женский голос.

— Евреи — это королевская собственность, — заметил какой-то мужчина. — Если евреи умрут, король лишится всех налогов, которые они выплачивают.

— И всех кредитов, которые он берет у еврейских ростовщиков.

— И не только это, — добавил еще один. — Если еврейский квартал будет разгромлен, король потеряет даже мебель, которую евреи оставляют ему и его двору, когда он приезжает в Барселону.

— Знати придется спать на полу! — крикнул кто-то, и все засмеялись.

Арнау невольно улыбнулся.

— Викарий будет защищать интересы короля, — сказала женщина.

Так и вышло.

Викарий не уступил, и, когда переговоры закончились, он поспешно заперся внутри еврейского квартала. Это послужило сигналом, и люди, которые находились ближе к стене, бросились на нее. На стену обрушился шквал палок, стрел и камней.

Штурм начался.

Арнау видел, как толпа горожан, ослепленных ненавистью, беспорядочно и тупо ломится в ворота еврейского квартала. Никто не руководил людьми, и своим поведением они напоминали бичующихся, которые продолжали истязать себя у крепостных стен и подбивали горожан идти на штурм и убивать еретиков. Многие из тех, кому удалось взобраться на стену, падали под мечами королевских солдат. Однако еврейский квартал подвергался массированному штурму со всех четырех сторон, и некоторые из нападавших сумели отбиться от солдат и вплотную подступиться к евреям.

Арнау оставался на лестнице церкви Святого Жауме в течение двух часов. Воинственные крики сражающихся напоминали ему те дни, когда он был солдатом и сражался в Кастель-Россельо. Лица дерущихся горожан вдруг стали казаться ему лицами тех, кого он когда-то убивал; запах крови перенес его в Руссильон, напомнив о той лжи, которая подтолкнула его убежать от Аледис и Марии, чтобы затем оказаться на абсурдной войне.

Не вынеся воспоминаний, он покинул свой наблюдательный пункт, откуда следил за бойней.

Шагая по направлению к морю, Арнау думал о Марии и о том, что его заставило пойти на войну. Когда он поравнялся с замком Регомир, бастионом старой римской стены, его размышления были прерваны криками, которые раздавались где-то неподалеку. Это заставило его вернуться к реальности.

— Еретики!

— Убийцы!

Арнау увидел около двух десятков вооруженных палками и ножами людей, которые заполонили всю улицу и орали на нескольких человек, от страха вжавшихся в стену одного из домов.

Что они здесь делают?

Почему не оплакивают умерших?

Не останавливаясь, Арнау прошел сквозь толпу возбужденных горожан, чтобы продолжить свой путь. Но пока он расталкивал чьи-то спины и бока, его взгляд на мгновение упал туда, где у дверного косяка окровавленный раб-мавр пытался защитить своим телом троих детей, одетых в черное с желтым кружком на груди.

В тот же миг Арнау оказался между мавром и нападающими.

Повисло напряженное молчание.

Дети подняли свои испуганные личики. Арнау, глядя на них, с горечью подумал о том, что не подарил Марии ребенка.

В этот момент кто-то бросил в детей камень и ранил прикрывавшего их Арнау. Следующий камень попал в живот мавру, и тот согнулся от боли.

Расширившиеся от страха детские глаза смотрели прямо на Арнау.

Его жена обожала детей, и ей было все равно, кто они: христиане, мавры или евреи. Мария провожала всех малышей ласковым взглядом, когда встречала их на берегу или на улицах. А потом она с грустью смотрела на него…

— Отойди! Уходи отсюда! — услышал Арнау злобные выкрики.

Арнау посмотрел на дрожащих детей.

— Это же дети! Что вы собираетесь с ними сделать? — спросил он.

Несколько мужчин, вооруженных ножами, встали перед ним.

— Это евреи! — ответили ему.

— И только поэтому вы собираетесь убить их? Вам мало их родителей?

— Они отравили колодцы, — заявил один из мужчин, — убили Иисуса. Они убивают детей христиан для своих еретических обрядов. Да, они вырывают у них сердце! Воруют святые гостии.

Арнау не слушал.

В еврейском квартале все еще лилась кровь… Так же, как когда-то в Кастель-Россельо.

Он схватил за руку мужчину, который стоял ближе всех, и нанес ему удар в лицо, одновременно вонзив в него свой нож.

— Никто не посмеет тронуть детей! — воскликнул Арнау, показывая окровавленный нож.

Люди из толпы напряженно следили за Арнау, который размахивал ножом, описывая им круги, и с ненавистью смотрел на них.

— Никто не посмеет тронуть детей, — повторил он. — Идите драться в еврейский квартал с солдатами, с мужчинами.

— Они убьют вас, — услышал Арнау за спиной предупреждение мавра.

— Еретик! — кричали из толпы.

— Жид!

Его учили нападать первым, атаковать противника без предупреждения, не давая ему оправиться от испуга.

Арнау набросился на тех, кто стоял ближе других, нанося им удары ножом и крича во все горло: «Святой Георгий!»