Артур Феличе - Багровый хамсин

Ти-Тхути с криком убежала домой.

Бикит во что бы то ни стало хотела похоронить отца с былой пышностью похорон рпат. Ей казалось, что этим она смоет печать проклятья, которой так долго клеймили парасхитов.

— Гробница Нахтмину стоит пустая, — говорила она соседям, — она ждет мумий. Проклятое тело семера сгорело или засыпано пеплом награбленных им сокровищ… Пусть же гробница врага неджесу станет отныне вечным домом того, кто видел в жизни больше плевков и побоев, чем хлеба и масла…

— Да хранит судьба твою умную голову, Бикит… Истинно надо сделать так.

— Гробница семера стоила немало нашей крови!..

— Наших слез!..

— Нашего пота!..

— Пусть Tинpo в вечной жизни отдохнет от земной!..

— Похоронить его, как хоронили бы самого Нахтмину!..

Решено было похоронить старика с торжественностью похорон былых сановников.

Семьдесят дней бальзамировщики готовили его тело к новой жизни. Жрецам, под страхом казни, было приказано запеленать его мумию в тонкие, пропитанные благовониями пелены. Под чтение заупокойных молитв десятки амулетов и священных текстов были вложены в складки вечной одежды покойного. Они должны были охранять Тинро от вражеских чар неземной жизни. Большой малахитовый скарабей — символ вечности — заменил ему сердце; четыре алебастровых канопы, наглухо запечатанные, таили в себе его внутренности. Деревянный гроб, в форме мумии, был расписан лучшими художниками синей, красной, зеленой и золотой красками; его поставили в глубину саркофага из целого куска голубого базальта.

В клубах фимиама и ладана, под пение плакальщиц саркофаг опустили в гробницу. Слепой арфист три дня и три ночи должен был играть на золотой арфе и петь, чтобы душа Тинро не заблудилась на тропинках Аменти…

Бикит возвращалась с похорон отца вместе с толпой знакомых, друзей и родственников.

Согласно обычая, она рвала на себе волосы и стонала, но из-под опущенных ресниц ее сверкали горящие торжеством глаза.

Вот оно время, о котором она мечтала столько лет! Час их мести наконец настал. Дома мертвых, как и дома живых, переменили хозяев. Бывшие господа будут и за гробом прислуживать недавним рабам… Вчерашний бедняк покоится сегодня на роскошном ложе, пьет из разукрашенных сосудов. Золото и ляпис-лазурь, серебро и малахит, сердолик и бронза висят на шее недавних служанок. Тот, у кого волосы падали в беспорядке, и у кого не было благовонного масла, обладает ныне сосудами с чудесной миррой. Та, что смотрелась раньше лишь в воду канала, получила теперь зеркало. Хвала справедливости!.. Хвала первым, поднявшим руку на рпат!..

Толпа проходила мимо храма. Из глубины двора глухо доносилось жалобное пение жрецов. Служители богов молили бессмертных о помощи.

Толпа захохотала.

— Плачьте, стоните, рвите на себе одежды, служители Сета, — потрясая кулаками, закричала Бикит, — ибо близок час и вашей гибели!..

Длинные ряды кирпичных могил знати, которые миновала толпа, были полуразрушены и разграблены. На земле валялись сломанные деревянные фигурки — ушебти, глиняные печати, обломки статуй, амулетов, обрывки папирусов, черепки, растерзанные на части останки старых мумий; кое-где в песке блестела полоска драгоценного металла, выпавший из оправы камень, кусок дорогой ткани… Толпа, пресытившаяся роскошью, проходила равнодушно мимо, наступая на все ногами, заметая пылью, зарывая в песок…

В стороне, возвышаясь над гребнем холма, рядом с двумя пирамидами прежних царей, белели развалины неоконченной пирамиды «благого бога». Заходящее солнце заливало их кроваво-красными лучами… Спуск в глубину склепа чернел как большая рана…

Бикит, заслонив глаза рукой, смотрела в сторону пирамиды. По лицу ее текли крупные слезы, — она вспомнила о муже…

А еще дальше, теряясь в песках пустыни, вырисовывалась ломаная линия целого ряда пирамид… Слезы разом высохли на глазах Бикит.

— Мы не оставим камня на камне, — прошептала она, — мы с землей сравняем политые нашей кровью и потом гробницы!.. Будьте вы отныне и во веки прокляты, убийцы своего народа!..

В подземной галерее главного государственного храма тайно собрались все жрецы Хсоу. Служители богов были смертельно напуганы «обезумевшими» неджесу, поправшими все древние законы; эти законы были установлены веками, подтверждены таинственными знаками небесных богов и упрочены властью земных; и вот они рухнули, как песчаная насыпь в дни наводнения…

— Гибель идет по следам смрадных псов!.. — горестно стонал Тотимгаби, — гибель Долины… гибель всего мира… Померкнет солнце, рухнут на землю звезды, и луна не найдет своего положенного пути… Мрак воцарится там, где ныне сияет сверкающая барка Гора… И настанет царство Сета, царство смерти и тления… Горе, горе нам, верным служителям бессмертных!.. Горе и тем, кто…

Бакнихонсу остановил его жестом руки.

Бритая голова первого жреца была посыпана в знак скорби пеплом, лицо вымазано нильским илом.

— Истинно говоришь, брат мой, истинно, ибо устами твоими вещают сами боги… Плачьте, рвите одежды, верные сыны Долины, — близок день, когда священная река станет сушью… южный ветер поборет северный… страшная птица с пастью крокодила родится в болотах… погибнет все доброе… произойдет небывалое… люди будут смеяться смехом страдания… сын будет врагом, брат — ненавистником… Ра удалится и будет светить лишь час, и не узнают, когда полдень, не распознают тени… И будет так!.. Ибо правда выброшена, беззаконие в зале совета и в зале суда… Золото, электрум, малахит и ляпис-лазурь — достояние рабов, а знатные говорят: «О, если бы нам поесть!..» Они ходят в лохмотьях, а слуги топчут виссон… рабы имеют слуг… не ткавший для себя имеет тонкое полотно… нищие дошли до положения богов… грязные скрыты под освященными плитами гробниц сановников… на теле парасхитов благовония и пелены, под головой у них «Книга мертвых» и «Книга выхода на дневной свет»… Тот же, кто погребался как сокол, выброшен вон… то, что таили в себе пирамиды, исчезло…

Под высокими сводами пронесся общий горестный стон.

Голос Бакнихонсу звенел резким криком:

— Храм Прекрасноликой осквернен, ее священный урей похищен, ее сокровища в пыли!.. И это еще не все! Сет завладеет землей… пустыня породит скорпионов, подобно гиппопотамам пожирающих людей… боги отступятся от своих служителей и пошлют мор… камни заговорят, и будет страшен их голос, вещающий конец всего живого… Мир ввергнется в бездну Дуата… Мрак будет тверже меди и звонче бронзы… Все погибнет…