Артур Феличе - Багровый хамсин

— Ты!.. Ты — наш начальник!..

— Тебе лишь будем мы покорны!..

— Тебя одного хотим в начальники!..

Пенроирит тут же единогласно был выбран предводителем всех войск, город наделил его неограниченной властью; в Хсоу не было ни одного человека, который бы не доверял бывшему писцу.

На рыночной площади состоялось торжественное признание прав Пенроирита. Жрецы не осмелились ослушаться воли народа и освятили его решение в главном храме.

После обряда освящения Бакнихонсу отвел Пепроирита в сторону и, глядя ему в глаза, спросил:

— Как нам, служителям богов, понять действия недавнего советника «благого бога»?..

Пепроирит пожал плечами.

— Я думал, что мудрость Бакнихонсу прославлена не даром. Неужели он не видит, что недавний советник «благого бога» действует в пользу жрецов и фараона?..

— В пользу которого из фараонов?.. — спросил недоверчиво жрец.

— А скольких ты знаешь, мудрейший из мудрых?.. — засмеялся Пенроирит.

— Двоих… Фараона, бежавшего из Хсоу, и фараона, идущего на Хсоу…

По лицу Пенроирита пробежала насмешливая улыбка.

— А я знаю еще и третьего, — ответил он спокойно.

— Третьего?.. Кого же ты мыслишь?..

Жрец впился глазами в лицо Пенроирита.

- Кто же третий фараон?..

— А разве пшент окажется слишком тяжелым для мудрой головы первого жреца?.. — прошептал отчетливо писец.

Бакнихонсу отшатнулся.

Какими чарами этот человек сумел угадать его тайную мечту?..

Они разошлись, не проронив больше ни слова. Но с этого часа Бакнихонсу стал бояться Пенроирита и начал действовать согласно его указаниям.

— Встань, Яхмос, посмотри, кто это вошел к нам во двор, — говорила сонным голосом Бикит, — кто там бродит ночью, словно грешная душа, не нашедшая пути в страну блаженных?..

Яхмос нехотя поднялся с цыновки и вышел за дверь.

Луна заливала двор яким светом. У плетня стоял человек в рваной одежде.

— Да помилуют боги твое «ка», кто ты? — спросил мальчик. — Что тебе надо в такой поздний час?..

Человек сделал два шага и протянул руки.

— Яхмос!..

Мальчик вздрогнул.

— Кто ты?..

— Яхмос!..

В дверях показалась Бикит.

— Ну, что же, Яхмос, кого посылают нам боги в час, когда все люди спят?..

Человек рванулся вперед с криком:

— Или время ослепило тебя, что ты не узнаешь своего мужа, Бикит?..

Бикит вскрикнула и пластом упала к ногам пришедшего. Она целовала его ступни, колени, руки, края одежды и плакала, плакала, не находя слов.

— Встань… встань, возлюбленная моя… — говорил дрожащим голосом Нугри, — встань… разбуди детей… покажи мне их хоть при свете очага, если солнце еще медлит подняться… я устал… мой путь был долог и труден… ну же, вставай, вставай!..

Глаза Бикит горели.

— Разве это не солнце светит на небе?.. Разве не оно освещает мое сердце?.. Разве не настал еще час вечного блаженства?.. Разве не сам пресветлый Гор стоит предо мной?..

— Молчи!.. Молчи!..

Яхмос бросился будить братьев и сестру.

Ти-Тхути прижимала руки к груди и шептала одно только слово:

— Отец… отец… отец…

Нугри осматривал свой дом, — и он казался ему выше и просторнее, чем раньше.

— Я слышал, что бедняки Хсоу стали жить, как рпат?.. Где же твой дворец, Бикит?..

Она хлопотала у очага, роняя горшки, ложки, сосуды с маслом, и, плача и смеясь, отвечала:

— Да, наш квартал опустел… Кема, Хети и другие — все побросали свои дома и живут теперь кто в прежнем доме «смотрителя царских сандалий», кто в доме «смотрителя ларца»… Но мне мой дом милее самого дворца… Ведь здесь я жила с тобой… О великие боги, неужели истинно — мой муж вернулся к своему осиротевшему очагу?..

Она не верила глазам и в сотый раз вглядывалась в лицо Нугри.

И всю ночь они проговорили, окруженные детьми, — он о своих мучениях в далеком синайском руднике, о побеге с целой партией ссыльных, о вестях, изредка доходивших до них из Египта; она — о восстании неджесу, о близкой войне, о Пенроирите…

Нугри нахмурился.

— Я не верю лисице, слишком долго лизавшей порог дворца, — сказал он мрачно.

— Что ты?.. Что ты?.. — возмутилась Бикит. — Ему верит весь народ!.. Он сам указал путь к сокровищницам Нахтмину, он посылал нас против «благого бога»!.. Он — всегда впереди всех!..

— Не знаю… может быть… может, и гиэна стала горлицей с тех пор, как я не был в Долине…

Густой пар поднимался от жареного мяса, поставленного Бикит перед мужем.

— Ешь, господин мой, ешь в своем доме, ибо боги не допустили неправды и вернули тебе твой очаг…

Нугри ел с жадностью голодавшего месяцами человека. Бикит, захлебываясь, рассказывала ему:

— Все жители города и окрестных селений переписаны, как бывало при фараонах… матросам, плотникам и рабочим на пристанях приказано исправить старые корабли и выстроить новые… На постройку идут мачты из ливанского кедра, что стояли у дворца, обшивки с домов рпат, акациево и эфиопское дерево со складов «благого бога»… Камни с пирамиды свозят к укреплениям… старые воины учат молодых… писцы подсчитывают в оставшихся житницах зерно, мясо и овощи, — теперь все это должно быть общим… Женщины и дети помогают мужчинам… кто таскает камни, кто дерево, кто вьет из пальмовых волокон веревки, кто сшивает кожаные ремни для щитов, или варит целебные травы, коптит мясо, приготовляет плоды и овощи для войск… Хсоу, как улей, кипит с утра до ночи, — вот ты увидишь сам завтра…

— Значит, слава вашей мудрости, — вы не потеряли еще голов… Не то я видел в других городах и селениях…

— Расскажи, расскажи, отец, — пристали к нему сыновья.

— Там все еще кровь и пожары… там пахарь выходит вооруженный щитом… птицеловы ходят в боевом порядке… Нил разливается, но никто не работает… никто не знает, что происходит по соседству… река превратилась в кровь, ибо на дорогах и полях путника подстерегают убийцы… они прячутся в кустах, пока не подойдет застигнутый человек, грабят его ношу, а самого его убивают… поперек дорог протягивают тенета, чтобы ловить в них, как перепелов, запоздалых людей… нельзя быть уверенным за свою жизнь ни в дороге, пи дома... человека убивают на его собственной крыше… Нельзя довериться ни брату, ни сыну… кругом недруги… привратники говорят: «Идем грабить»… Смута и шум сумятицы по всей стране… Видите вот этот шрам, — я получил его не в руднике, а на родине…

Нугри показал ярко-красный, еще свежий шрам на шее.

— Всемилостивые боги, то же было и у нас, но, хвала бессмертным, мы взялись, наконец, за ум…

— А где Актис?.. — вспомнил Нугри.

Бикит махнула рукой.

— Разум ее витает как птица, потерявшая гнездо… Сестра давно уже не живет с нами… Она бегает по городу, как бешеная сука, и ломает и грызет все, что напоминает ей рпат…